пыта или квалификации. И наконец, вы несколько дней проводите в кампусе университета, общаясь с коллегами. Они смотрят на вас, вы смотрите на университет: подходите ли вы друг другу. После чего комиссия дает администрации университета рекомендации касательно того, принимать или не принимать кандидата на вакантное место. Затем вы обсуждаете с администрацией вопрос о том, может ли университет предложить вам ту зарплату, которую вы хотите. Преподаватели к этому отношения не имеют, потому что финансовые дела — вещь сугубо конфиденциальная. Это первое.
Второе: когда человека нанимают на работу в американский университет, его очень редко (хотя в последнее время уже несколько чаще) берут сразу на бессрочный контракт. Как правило, сначала нужно пройти испытательный срок, который может доходить до пяти лет. Считается, что этого достаточно, чтобы университет, коллеги и студенты оценили человека с разных сторон. Вы преподаете и наравне со всеми участвуете в жизни университета, но в течение этих пяти лет вас в любой момент могут уволить. Инициировать этот процесс может администрация, кафедра — кто угодно. Если вы подходите университету, то будете наняты бессрочно. Как бы вы ни преподавали потом, какую бы ахинею ни несли, записываются к вам студенты или нет — уволить вас университет уже не имеет права. Вы получаете академическую свободу и можете делать все что угодно. И большинство профессоров работают именно так. Профессор может преподавать те курсы, которые захочет, и так, как он хочет. Хоть историю КПСС. И ни декан, ни ректор университета, ни какое-нибудь, не дай бог, министерство не скажет ему, что и как преподавать. Американцы считают, что профессор должен быть абсолютно свободен в том, что преподает. Поэтому, кстати, в университетах и колледжах запрещены профсоюзы — свобода превыше всего. Хотя, безусловно, любому факультету важно, чтобы на нем читались в первую очередь основные, профильные специальности, иначе нельзя будет получить государственную аккредитацию и называться учебным заведением. Да и учиться туда никто не пойдет.
В последние 15–20 лет набирает популярность новая тенденция: вместо того чтобы нанимать профессоров на работу бессрочно, им предлагают работу по обычному контракту, но с правом каждые пять лет получать академический оплачиваемый отпуск сроком на один год. И профессора стали выбирать этот вариант: год пожить где-нибудь, поездить по миру, пописать книги, отдохнуть от студентов, при этом получая полную университетскую зарплату, — дело хорошее. А через год они возвращаются в тот же самый университет и опять преподают.
Исследовательская работа, публикации в большинстве университетов США поощряются и финансово, и карьерно. И конечно же, отражаются на рейтингах и зарплатах. Главное — чтобы студенты записывались на ваши курсы, заполняли аудитории. Ведь если на тот или иной курс никто не записывается, профессор все равно получает свою зарплату: уволить-то его университет не может. Значит, нужно искать способ привлечь студентов. Декан может вызвать профессора и предложить ему как-то разнообразить набор читаемых курсов, подумать об их большей актуализации для студентов данной специальности. Коллеги-преподаватели на заседании кафедры могут порекомендовать темы для учебных курсов. Отчасти поэтому в американских университетах — даже авторитетных — всегда есть много предметов, которые носят относительно конъюнктурный характер: по ним видно желание профессора «хайпануть» и привлечь к себе большее количество студентов.
Если же, несмотря на принятые меры, студенты совсем не идут на чьи-то лекции, то руководство может попробовать дать профессору, например, больше исследовательской нагрузки. Если профессор все равно не справляется и не приносит никакой прибыли, то он становится обузой для университетского бюджета. А кого винить? Ведь у университета и его сотрудников было пять лет, чтобы проверить профессиональные качества нового коллеги. В конце концов профессор может уволиться с преподавательской работы сам, я знаю несколько таких случаев. Но подобное происходит не так часто: быть преподавателем, профессором в колледже или университете США надежно и спокойно. Да и работа, прямо скажем, непыльная. Даже более того: она престижная, хотя и не самая высокооплачиваемая. Профессор университета традиционно пользуется большим уважением, чем владелец частного бизнеса, у которого доход может быть гораздо выше.
Я уже упоминал, что университеты должны периодически проходить лицензирование, но это связано не с содержанием, а с организацией образования. Содержание и качество образования в основном проверяется практикой, рынком. Люди идут в хорошие университеты, прекрасно понимая, что учиться там будет тяжело.
В свое время меня очень удивило то, что многие американские профессора придерживались таких же взглядов, как мои коллеги по Московскому университету. Такие же либералы, такие же «мягкие» коммунисты с социал-демократическими взглядами, которые не верят в капитализм. Вообще американские академические круги (особенно это касается гуманитарных наук), как и средства массовой информации, — это рассадник американского либерализма. Академическая свобода позволяет профессору выражать свои взгляды как в аудитории, так и вне ее.
Я много лет преподавал в ряде лучших американских университетов — и больше всего, если честно, меня раздражало то, что на семинарах и лекциях студенты едят и пьют. Практически каждый приходит со своим пакетиком: сэндвич, кока-кола или бутылка сока. Достает, разворачивает у себя на столе, начинает жевать, открывает чипсы, шуршит обертками. Но все при этом слушают, задают вопросы, записывают. Для меня это было непривычно, поскольку я приехал из Советского Союза, где совсем другая культура: у нас было принято, почти замерев, слушать лектора. А для США еда на лекции — нормальное явление. Так происходит и на серьезных мероприятиях: то ли экономят время на ланч, то ли совмещают приятное с полезным. Вы приходите на конференцию или круглый стол и видите, что в программе приписочка, например, brownbaglunch (brownbag переводится как «коричневый бумажный пакет»). Это значит, что можно принести свою еду и там ее есть. Надо отдать должное: все тщательно убирают за собой. Часто еду и напитки обеспечивают «кейтеры», то есть нанятая на это мероприятие фирма, занимающаяся организацией питания. Если кто-то не успел перекусить во время перерыва, он берет свою тарелочку, идет обратно в зал, садится, ставит тарелочку себе на колени, рядом бутылку с водой или стаканчик с кофе — и ест себе вовсю, не обращая внимания на соседей. Это вполне нормально. У лектора только слюнки текут. В театре, кстати, я с подобным поведением не сталкивался.
Звонок в американской аудитории (опять же в отличие от российской) — для студентов, а не для преподавателя: как только звучит звонок, они встают и уходят. Лектор иногда бывает вынужден останавливаться на половине фразы. В некоторых серьезных университетах нет звонка — занятия начинают просто по времени. Вы видите, что студенты начинают складывать учебники, закрывают тетрадки. Смотрите на часы — вроде как пора заканчивать. И вы не можете произнести ни одной из наших привычных фраз, таких как «Звонок для меня» или «Я слежу за временем», равно как и «Прекратите жевать!»: на вас посмотрят как на идиота.
Каждый семестр студенты выставляют оценки преподавателям и пишут комментарии. Все это вывешивается на сайте университета. Существует одно обстоятельство, которое отслеживается в американских университетах достаточно жестко: профессор не имеет права входить в личные отношения и тем более спать со студентками или аспирантками. Потому что эти люди зависят от него — значит, преподаватель пользуется зависимым состоянием студентов в своих интересах. Многие американцы считают, что это преступное использование служебного положения в личных целях, то есть, по сути, изнасилование. В результате с большим скандалом преподаватель вылетает из университета, и вряд ли какой-нибудь другой университет, колледж или школа его возьмет. Бывали, конечно, случаи, когда подобные отношения заканчивались законным браком: нет правил без исключений.
Такой подход действует не только в университетах, он распространяется и на бизнес, где начальник не может заводить шашни с подчиненными. Равно как и на сферу искусства: Голливуд или провинциальный театр — не имеет значения. Причем обвинить вас могут и через много лет — и придется оправдываться. Почему-то именно в этом вопросе презумпция невиновности действует как-то нерешительно. Немало политиков, журналистов, режиссеров и банкиров стали в последние годы жертвами подобных обвинений. Даже если удается оправдаться и доказать, что обвинения несправедливые и ложные, ваша карьера может быть сломана, а репутация растоптана. Особенно если вы белый, успешный и богатый мужчина. Это еще один вывих современного проявления политкорректности в США.
Мужчина в 1845 году: «Я только что убил буффало».
Мужчина в 1952 году: «Я только что починил крышу».
Мужчина в 2021 году: «Я только что побрил свои ноги».
Сомелье зашел в бар и попросил сделать ему мартини. «Только очень сухой мартини, — уточнил он, — двадцать пять частей джина и две части мартини». «Одну минутку, — ответил бармен. — Не желаете ли вы, чтобы я бросил маленький кусочек лимонной корочки в ваш напиток?» Сомелье бросил на бармена гневный взгляд и сказал: «Послушай, приятель! Если бы я хотел лимонада, я бы его заказал!»
— Дженнифер, я не могу на тебе жениться. Мне рассказали, что у тебя было много мужчин до меня.
— Питер, тебе не нравится, как я принимаю твоих друзей?
— Нет, нравится, ты очень гостеприимная и умелая хозяйка.
— Может быть, тебе не нравится, как я готовлю?
— Нет, что ты! Ты готовишь сногсшибательно!
— Может быть, я плохо убираю в доме?
— Нет, конечно. Ты всегда наводишь такую чистоту!
— Тогда, наверное, я тебя не удовлетворяю по ночам?