Даниэль: Ой, смотри, сколько времени. Мы же опаздаем.
Даниэль встает, берет пальто, бросает Карлу его пальто.
Даниэль: Давай, шевелись, расскажешь мне по дороге. Давай же, чего ты ждешь?
Даниэль, выходя из квартиры, говорит скорее для себя.
Даниэль: Ты действительно сегодня странный…
Карл идет за ним, Даниэль, не глядя на него, продолжает.
Даниэль: Ты бумажник забыл.
Карл возвращается за бумажником. Открывает его, видит, что там только одна купюра, быстро закрывает его и кладет в карман. Голос Даниэля доносится из коридора.
Даниэль: Давай же, поторопись!
Карл берет ключи, гасит свет и выходит из квартиры.
Затемнение
II
В холле дома Даниэль и Карл проходят мимо Швейцара — молодого человека испанского происхождения, одетого в смешную и гротескную униформу привратника. Швейцар стоит за пультом, в углу рождественская елка и менора с перегоревшими электрическими лампочками вместо свечек.
Швейцар: Добрый вечер, сэр. Я не знал, что у вас гости.
Карл прошел бы мимо и даже и не обернулся бы, но лицемерие Швейцара его задело. Он возвращается на несколько шагов.
Карл: Пожалуйста, в мою квартиру больше никого не пускайте без предварительного сообщения.
Швейцар: Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр. Я никого не пускал.
Карл: Сейчас все в порядке, но на будущее: прошу вас ко мне никого больше не пускать без предварительного уведомления.
Швейцар: Сэр, вы здесь человек новый, только что въехали. Может, вы не ознакомились с правилами…
Швейцар цинично чуть ли не обнимает большой стенд, на котором написано то, о чем он говорит.
Швейцар: В этом доме обо всех посетителях ДОЛЖНО сообщаться. Обо всех. Я никого не пропускал.
Даниэль веселится, стараясь это скрыть. Слушает разговор и смеется.
Карл: Я все понимаю и не хочу создавать проблемы. Говорю вам на будущее.
Швейцар: Я не знаю, сэр, чем могу вам помочь.
Карл: Мне помочь?! Вы мне помочь?! Мне не нужна никакая помощь, особенно от вас. Я только требую, чтобы вы выполняли свои обязанности! Работу, за которую вам платят…
Швейцар: Конечно, сэр. Я это и делаю. В этом доме существует правило: «Обо всех посетителях должно сообщаться», сэр.
Даниэль начинает громко смеяться, Карл ужасно раздражается.
Карл: Обо всех, да?
Швейцар: Обо всех.
Карл: Тогда как вошел этот человек? Послушайте, я действительно не хочу создавать никаких проблем. Я не буду на вас заявлять, проблемы не будет…
Швейцар: Сэр…
Карл: Вы утверждаете, что этот человек не давал вам денег, чтобы без уведомления пройти в мою квартиру?
Швейцар: Деньги? Какие деньги, сэр?
Карл: Значит, вы утверждаете… Вы же из меня делаете дурака! Послушайте, я не идиот! Я не требую ничего сверхъестественного. Я только требую, чтобы вы признались. Чтобы вы признали свою ошибку и все!
Швейцар: Сэр…
Карл: Просто признайтесь, что вы сделали!!!
Карл очень возбужден, начинает кричать. Даниэль решает вмешаться.
Даниэль: Карл, оставь!
Даниэль успокаивает Карла, отволакивает его в сторону и говорит в полголоса. Карл продолжает кричать.
Карл: Я только хочу, чтобы он признался. Пусть просто признается!!!
Даниэль: Брось. Не делай из себя дурака.
Карл: Я делаю из себя дурака?.. Я?
Даниэль: Kарл!
Карл замолкает, не знает, что делать.
Даниэль: Пожалуйста, успокойся. Оставь.
Даниэль обращается к Швейцару, который нагло продолжает стоять сдесь же рядом.
Даниэль: Послушай, парень, смотри, господин Россман… Как тебя зовут?
Швейцар: Рауль.
Даниэль вдруг обрадовался. Он оборачивается к Карлу с фразой: «Вот видишь!»
Даниэль: Рауль! Да, Рауль, значит, слушай. Мой друг, господин Россман сегодня немного возбужден. У него сегодня такой день.
Даниэль кладет купюру в наружный карман Швейцара.
Швейцар: Да, и погода ужасная, сэр. Ветер и дождь.
Даниэль: Точно. И ветер, и дождь, и все остальное. Очевидно, получилось какое-то недоразумение, какая-то случайная ошибка, правда, Рауль?
Швейцар: Да, сэр.
Даниэль: Отлично. И это больше не повторится, правда?
Швейцар: Да, сэр.
Даниэль: Мне приятно это слышать.
Даниэль похлопывает Швейцара по плечу, отходит и берет Карла под руку.
Даниэль: Теперь пойдем. Опоздаем.
Карл зло отстраняется, но не говорит ничего. Выходит раздраженный.
Швейцар: Остановить вам такси, сэр?
Даниэль: Это было бы замечательно, Рауль.
Швейцар по-деловому идет на улицу, Даниэль идет за ним.
Затемнение
III
В ресторане за небольшим столом (или за обычным для нью-йоркцев столом) в тесном кругу сидят Ирина, Даниэль и Карл. Ресторан являет собой традиционное итальянское заведение, с избранной клиентурой и вычурным обслуживающим персоналом. Ужин уже закончен, Даниэль пьет кофе, Карл допивает вино, Ирина ест огромного размера пирожное. Потому что Ирина — одна из тех отвратительных женщин, которые могут есть что захотят и сколько захотят, но продолжают оставаться худыми и красивыми. Ирина, конечно, высокая блондинка, поджарая, с прекрасным цветом кожи. Но ее красота не совсем классического типа. Короче говоря, русская манекенщица. Она в поношенных джинсах, шикарной блузке, на спинке ее стула висит черная сумочка от Hermes Kelly. Даниэль обнимает спинку Ирининого стула. Он на столько близко от нее, на сколько позволяет человеческая анотомия и современная мебель. Она продолжает сидеть, не проявляя никакого интереса. Даниэль целиком обращен к ней. Пытается говорить в полголоса, однако, рассказывая, он забывается, и, в конце концов, его голос эхом отражается от стен ресторана. Рядом с ними стоит гордого вида официант, который совершенно ничего не делает. Он просто топчется на месте, давая понять своим присутствием, что ужин завершен, и что они должны или заказать что-нибудь еще, или расплатиться и освободить столик.
Даниэль: …как это возможно, что там не было ни одного идиота? Ни одной отвратительной физиономии, ни одного дурака, ни одной ленивой задницы и ни одного, кто был бы хотя бы чуть-чуть несовершенен?!?
Даниэль возбужден.
Даниэль: Я имею в виду, что там было три тысячи человек. Три тысячи! И что, никто из них не был сволочью? Все были святыми существами: добрая мама, прекрасная работница, добровольный донор, интеллигентный полицейский, пожарный? Все были какими-то исключительными, каких уже больше нет! Да ладно! Как будто эти самолеты долбанули по манастырю!
Официант оборачивается к ним, хотя не понятно, слышал он или нет.
Карл: Говори тише! А впрочем, я не знаю, чего ты хочешь? Чтобы кто-нибудь сказал: «Мой муж пострадал от террористического акта, но это не важно, потому что он был идиотом»?
Даниэль: Нет, пусть скажет: «Мой муж погиб от вонючего арабского самолета. И хотя он был идиотом, но он не заслужил, чтобы погибнуть от какого-то араба». Но нет же: «Мой муж был очень хороший, душа-человек, прекрасный отец и друг…» Они из нас делают дураков! Каждый из них был святым, настоящая потеря для человечества, всегда смотрел в глаза, когда говорил, и говорил только правду!
Как только Даниэль повышает голос, официант начинает все больше топтаться на месте. В конце концов, он подходит к столу, неся счет.
Официант: Все было в порядке?
Карл: Да, спасибо.
Официант сдержанно кладет счет на стол и уходит, Карл останавливает его.
Карл: Извините… Мы еще не просили счет.
Официант заученным движением берет счет со стола. Он фальшиво услужлив.
Официант: O, пожалуйста, извините. Желаете заказать еще что-нибудь?
Карл: Нет.
Официант: Понятно.
Официант снова, делая вид, что ему неловко, кладет счет на стол. Карл дожидается окончания этого действия.
Карл: Но мы не просили счет.
Официант медлит, потом берет счет снова.
Официант: Понятно.
В конце концов, официант удаляется. Даниэль в отличие от Ирины абсолютно не обратил внимания на то, что происходило с Официантом. Карлу не приятно. Но все это вопрос принципа. Это он ей и говорит.
Карл: Это вопрос принципа.
Ирина смотрит на него, но не реагирует, облизывает остатки пирожного с ложечки. Карл не знает, что делать, и поэтому злится на Даниэля.
Карл: И, пожалуйста, говори тише.
Даниэль: Ладно, ладно, знаю! Но ты и сам подумай!
Даниэль опять повышает голос. Продолжает «доверительно» рассказывать Ирине.
Даниэль: Муж… там какой-нибудь… ну, не знаю, работал там, в первом здании, на каком-нибудь восемьдесят первом этаже. В десять минут десятого утра она в тренажерном зале поднимает гантели и смотрит прямо перед собой. Думает о муже, которому все не так. Ему не нравится, как она готовит, как она трахается, как она загорела в солярии… Жена на самом деле думает, как развестись. Как она даст этому идиоту под задницу и бросит его, чтобы он третировал какую-нибудь другую, а не только ее. Чтобы он какой-нибудь другой запрещал беременеть, чтобы у нее, цитирую дословно, «не отвисла грудь».