— Да вон он!
— Где?
— Вон! Не видишь?
Автомобиль виднелся, едва различимый в сумерках, в трехстах метрах дальше по дороге от того места, где его оставили.
— А как он там оказался?
— Может, дорожная полиция отогнала, пока мы в тумане лазали… Давай поспешай…
Но поспешать не очень-то получалось. Казалось, окружающий воздух походил на плотное желе, ощутимо сопротивляющееся движению, подобно глубокой воде.
Внезапно ставшую неподатливой среду приходилось продавливать всем телом, и девушка, выбившись из сил уже на трети расстояния, сорвала с плеча рюкзак и плюхнулась на него обтянутым джинсиками задом.
— Больше не могу… Давай отдохнем минутку.
Было ясно, что Мэгги с места не двинется, и Сергей плюхнулся рядом.
Что-то ему не давало покоя. Что-то такое, не сразу бросающееся в глаза, но необычное…
Сергей, щурясь, оглядел окрестности и вдруг присвистнул, довольно невежливо толкнув локтем в бок подругу, пристроившую головку ему на плечо:
— Мэг! А это еще что такое?..
Линии горизонта не существовало. Поверхность Земли плавно загибалась вверх, словно путешественники находились на дне гигантской чаши…
До автомобиля добрались не скоро.
После того как путешественники поняли, что машинка атлантов не подвела и они все-таки провалились в микромир, и коню, по выражению Сергея, стало ясно, что машина вовсе не их, а чужая, приблудная, так сказать. И все равно они упрямо, как роботы, тащились к цели, будто от того, как скоро они ее достигнут, зависела их жизнь.
Холод, царивший вокруг, поначалу казался легкой прохладой обычной флоридской ночи, но обернулся арктической стужей. Отчаянно мерзли руки и ноги, немели носы, не помогали даже перчатки и шарфы. Мысли, будто тоже застывающие, текли медленной патокой.
— Мы погибнем тут! — пискнула Мэгги прерывающимся голосом, когда они все же добрались до автомобиля (это был «крайслер») и рухнули в траву на обочине, тут же обратившуюся под ними в хрупкое крошево.
За рулем в свободной позе, откинувшись на спинку кресла, сидел человек — неподвижный, как манекен, но подняться на ноги, чтобы выяснить, кто это и что с ним, не было сил.
— Неужели мы так и умрем здесь? — тоненько поскуливала Мэгги, тесно прижавшись к Сергею, и парню сейчас, как никогда, было отлично видно, что никакая это не суперменша, железная Скалли из крутого сериала, а просто слабая и напуганная девушка, чуть старше его самого. — Нам все это не по силам, Серж… Без помощи…
— Стоп! — оборвал ее причитания Извеков. — Где там у тебя игрушка?
— Какая еще игрушка? — слабо удивилась девушка. — А-а-а…
Она слепо пошарила в поисках кармана, куда спрятала машинку атлантов. Сергей отстранил ее ледяные пальцы и извлек странно теплую в этом мерзлом аду вещицу.
— Какая же кнопка… — пробормотал он себе под нос, поворачивая в закоченевших руках странно видоизменившийся «мухомор», теперь больше напоминавший сильно окатанный прибоем кубик. — Попробуй, сориентируйся тут… Вот эта вроде бы…
Нужная комбинация отыскалась лишь с четвертого или пятого раза.
Повинуясь неведомой программе, заложенной в него чьей-то умной головой, приборчик еще раз изменил форму и, кажется, цвет, став неправильных очертаний цилиндром, а потом громко фукнул, будто бутылка шампанского, открытая неумелой рукой. Вздрогнув, Сергей выронил сильно нагревшийся предмет и подался в сторону, загораживая глаза рукавом, а безвольную, словно ватная кукла, Мэгги запихивая за спину. Ему почему-то показалось, что игрушка сейчас бабахнет, как неисправный взрывпакет или бракованная китайская шутиха.
Цилиндрик, тяжело вихляя, откатился в сторону и еще раз пшикнул, выбросив из себя тонкую струйку не то дыма, не то пара.
«Ну, сейчас точно рванет!..»
Предмет, однако, взрываться не торопился, только дымил все сильнее, по ходу дела в очередной раз меняя форму. Разглядеть, во что он превратился на этот раз, Извеков не успел, потому как облако белесого тумана, скопившееся возле импровизированной дымовой шашки, начало принимать конусообразную форму…
«Крайслер», оказавшийся при дневном свете вовсе не красным, а темно-вишневым «металликом», несся по прямому, как стрела, шоссе в направлении Атланты. Границу Джорджии путешественники пересекли уже часа полтора назад, поэтому пора было подыскивать место для остановки.
— Неужели ты не мог раньше вспомнить инструкции старика? — все еще негодовала Мэгги, которая никак не могла согреться и куталась в куртку Сергея, наброшенную поверх ее собственной. — Все-таки тупость — отличительная черта русских…
— Не более, чем американцев, — невозмутимо парировал парень, давно уже не чувствующий холода из-за вынужденной гимнастики: он то и дело должен был энергично выворачивать руль, чтобы объехать очередной попутный автомобиль, ползущий престарелой черепахой.
— И все-таки!..
Хотя зона остановившегося времени, как чудом спасшиеся путешественники окрестили точку перехода, едва не ставшую для них ледяной ловушкой, осталась далеко позади и темп времени нарастал с каждой милей на спидометре, задерживаться здесь явно не стоило. Если судить по часам, замершим в зоне, «крайслер» преодолел триста пятьдесят километров за сорок пять минут. И это при том, что он сам и сидящие внутри люди были в несколько раз замедлены по сравнению с тем состоянием, в котором совершили переход.
— Стой, Серж! — Девушка ткнула пушистой варежкой в стекло: — Вот этот встречный «форд» едет уже на почти обычной скорости!..
— Да это просто лихач, Мэгги. — Извеков пренебрежительно покосился на катящееся со скоростью катафалка транспортное средство с откинутым верхом, в котором вольготно развалилась целая статичная, словно на фотографии, компания хохочущих парней и девиц, видимо, торопящихся к морю. — Миль за сто в час летит… Они нас и не заметили — просто мелькнуло что-то навстречу и все. Я думаю, километров пятьдесят мы еще прокатимся.
— Есть хочется.
— Потерпи, обжора…
К нему вернулось бодрое расположение духа, утерянное было возле проклятой туманной стены. Было бы с чего грустить: фантом старого Йоды, оказывается, никуда не пропадал, а всегда был с ними, скрываясь, будто сказочный джинн, в желтом «мухоморе». Прибор, кстати, беспрестанно менял окраску и форму, неизменно при этом оставаясь нелепым до крайности и ни на что не похожим.
Атлант вызывать себя часто категорически запретил и вообще оказался на редкость неразговорчивым, раздражительным и склочным, растеряв всю свою мягкость и иронию при том самом памятном свидании.
— Не советую вам задерживаться надолго в поясе отрицательной темпоральной динамики, — буркнул он, постепенно теряя даже кажущуюся материальность после того, как ворчливо пояснил засыпающим его вопросами путешественникам, где они и что произошло с окружающей действительностью. — Каждый час здесь — я имею в виду ваш, субъективный час, оборачивается почти месяцем снаружи… Конечно, это соотношение будет снижаться по мере приближения к полярному кругу Сферы и даже изменит знак после… Но всё равно, само пребывание здесь чревато некоторыми неприятными последствиями для ваших организмов…
— Вы же говорили!.. — едва ли не с кулачками набросилась на фантом Мэгги, но тот почти не обратил на её атаку внимания.
— Мало ли, что я ТАМ говорил, — хмыкнул джедай, демонстративно отворачиваясь от слушательницы, и резонно заметил: — Согласились бы вы помочь, расскажи я нам ВСЮ правду?
— Действительно, Мэгги, перестань, — поддержал атланта Сергей, хотя в душе разделял возмущение девушки его иезуитскими методами…
Глава 12
— Расслабься, Томми! — Капрал Роджер Бэрринстон осторожно выглянул из-за бруствера, аккуратно выложенного мешками с песком. — Похоже, сегодня пронесло!..
Очкарик Стивенсон со своим пулеметом опять прозевал нападение и очухался не вовремя. Длинная очередь из его пятидесятого[43] только взметнула песок далеко за кормой размалеванного джипа, переполненного веселыми бородачами, палящими в воздух из самого разнообразного стрелкового оружия — от новейших «узи» до допотопных «карамультуков» времен войны за независимость от британских колонизаторов. Единственным эффектом от его суматошной стрельбы было то, что у всех двадцати четырех пехотинцев из гарнизона блокпоста заложило уши.
— Прекрати палить, болван! — заорал в микрофон, болтающийся у подбородка, сержант Аткинс, тоже высовываясь из своего гнезда, как он называл любовно оборудованную ячейку, накрыть в которой обороняющегося могло только прямое попадание снаряда или мины. — Ты нас только оглушил! Смотри, их теперь только из танкового орудия достанешь!
Стивенсон, наконец, прекратил канонаду, и на затерянное в бескрайней пустыне укрепление опустилась благословенная тишина.
— Слава богу, обошлось… — Солдаты понемногу выбирались из укрытий, остерегаясь, впрочем, выходить на открытое место. — Не то что на восемьдесят пятом позавчера…
Два дня назад такой же джип, наполненный не сумасшедшими арабами, а взрывчаткой, таранил восемьдесят пятый блокпост, располагавшийся в пятнадцати милях отсюда… Располагавшийся, потому что из всех его построек каким-то чудом уцелела только столовая, а из всего гарнизона — всего двое тяжело раненных солдат. Одного так и не удалось довезти до госпиталя живым… Так что сегодня, можно сказать, подчиненные Аткинса родились с серебряными ложками во рту.
— Что это там? — рядовой Форстер, чернокожий уроженец Алабамы, указывал на какой-то непонятный предмет, валяющийся ярдах в пятидесяти от поста, на незаметно переходящей в дикую пустыню обочине бетонки.
— Выбросили что-то из машины… — Бэрринстон поднял к глазам бинокль, но мощная оптика ничуть не прояснила природы неподвижного бугристого по форме предмета, — Может быть, бомба?
— Так далеко? Опять, наверное, заложника где-нибудь прирезали…