Здоровая голова Люсиль Таксон покраснела от удовольствия:
— Это все Билли! Он самый способный в классе! Он всем интересуется и поэтому…
Билли скорчил гримасу, и потянул свою мамочку за руку. Ему уже надоело находиться в кабинете начальника аэропорта.
— Отлично, мы передадим этот ключ в стол находок. Спасибо еще раз. Да, действительно странно, кому пришла в голову мысль выбросить ключ от гостиничного номера!
Он встал и проводил пассажирку до зала прилета. Возвратившись в кабинет, стал изучать ключ, прочел номер на ушке и буквы с обратной стороны, обозначавшие имя производителя: «Д. Хашинг-Локинг». Для капитана Хофмана из городской полиции будет просто детской игрой возвратить ключ владельцу. Ему не хотелось больше встречаться с мадам Таксон, но, честно говоря, он считал, что ее ужасный малыш стащил этот ключ у кого-нибудь из пассажиров и завернул его в туалетную бумагу. Из-за него теперь кто-то не попадет в свой номер в гостинице!
XXIII
«Золотой самородок»! Яркий свет желтых и красных неоновых ламп в самом центре мигающей, зовущей к себе рекламы. Наше такси с трудом находило себе дорогу в толпе туристов, переходящих от одного игрового зала к другому с пустыми, ничего не выражающими взорами в этой империи, где всем правит случай. У меня создалось впечатление, что меня бросили туда, где пересекаются на своем пути самые яркие ракеты, где бежит по рекламам свет, где большими буквами высвечиваются имена сегодняшних звезд.
«Это похоже на площадь Пигаль?» — спросил меня Бейкер с улыбкой на лице. Он хватил немного лишку, мой друг Ричард. Даже сверкающая всеми красками послевоенная Пигаль, которую я знал и любил, казалась мне совершенно крошечной по сравнению с бушующим океаном разноцветного неонового света «Казино Центра» и Мэйн-стрит. Здесь не было ни дня, ни ночи, все небо принадлежало неоновому свету и «джек-поту»[5]! Достаточно было прочитать объявления на огромном казино, стилизованном под галеру!
Я, по незнанию, представлял себе Лас-Вегас как городок, похожий на Турвиль, который, в свою очередь, походил на Монте-Карло! Или на Бандоль, где мне удалось задержать грабителя драгоценностей, принадлежавших крошке Муано! Тысячу извинений, дядюшка Сэм, вы действительно великий, сенсационный гений! Даже если я вернусь в Париж с пустыми руками, я не пожалею о своем путешествии! Я теперь вижу, что вы хорошо делаете свое дело. Я вспомню о вас, когда вместе с Марлиз буду глядеть на четыре маленькие вращающиеся лампочки на лопастях «Мулен Руж»!
Такси остановилось у отеля «Эль-Кортез», на улице Фремонт № 6. Я сделал вид, что опускаю руку в карман, но Бейкер меня упредил:
— Об этом не может быть и речи. Вы гость ФБР! Если вы захотите выспаться, возьмите комнату с окнами во двор! Я буду жить недалеко в гостинице «Фор-Квин». Будет лучше, если мы будем не вместе, ведь меня могут засечь люди мафии. Завтра же я свяжусь с вами!
Конечно, здесь было не так шикарно, как в «Коммодоре». Окна мои выходили куда-то в темноту, номер находился на четвертом этаже, а я чувствовал себя как на дне подвала. Я так устал, что у меня совсем не было желания глазеть по сторонам. Есть тоже не хотелось. Сильная усталость не давала мне заснуть. Прошел час, потом другой, а я все лежал на кровати, даже не раздевшись. Чемодан стоял на полу. У меня не было уже сил расшнуровать ботинки.
Окно выходило в проезд между двумя зданиями, тяжелый воздух с неприятным запахом проникал в номер через открытую форточку. Было очень душно. Чтобы как-то выйти из этого состояния, я решил принять душ, но на меня вылилась лишь тоненькая струйка теплой воды, когда же я попытался сильнее открыть кран, то из трубы раздался гул… К счастью, у меня еще был комплект чистого белья. Переодевшись, я подошел к раковине, чтобы простирнуть свои вещи; видела бы меня сейчас Марлиз.
В комнате не было питьевой воды. Не было графина. Не было стаканов. Звонка тоже не было. Интересно, а телефон-то тут хоть работает? Проще было спуститься вниз. Я решил пойти в бар, выпить стаканчик чего-нибудь. Все, мне решительно не хотелось больше оставаться в этой гостинице.
Через пять минут я был уже на Фримонт-стрит. Игра меня никогда не привлекала. Лас-Вегасу делало честь, что я решил попробовать. Если бы я даже и не хотел играть, то я все равно не смог бы сопротивляться этому обилию рекламы. Я отдался во власть толпы, направляющейся к освещенному входу внизу огромного рекламного ковбоя.
Я вошел внутрь и пошел к бару-ресторану. Это был огромный зал, где в клубах сигаретного дыма едва можно было увидеть официанток всех форм и возрастов и все, как одна, в мини-юбках. В этом сезоне в США, похоже, был в моде красный цвет! Когда я, наконец, нашел свободное место, то моему взору открылась целая вереница бедер, худых и средних, больших и огромных, животов впалых и круглых… В этом гвалте, мешанине человеческих тел трудно было найти какую-нибудь симпатичную девушку. Усталые лица под слоем румян, с подведенными глазами… и повсюду только красный цвет.
Что меня заставило заказать холодный чай? Ведь после него я уж точно не смогу заснуть! Прямо передо мной по светящемуся табло бежали огоньки с номерами лото… Девушка, проходя мимо столиков, раздавала талончики в двух экземплярах. Игроки доставали бумажники, отдавали ей деньги. Результаты игры появлялись тут же на световом панно.
Гул игральных автоматов в конце зала подверг серьезному испытанию мое желание не участвовать в игре. Я видел вращающиеся с бешеной скоростью цилиндры, начинающие свой бег после того, как игрок опускал монетку и дергал за рычаг. Когда три рисунка, это были груша, банан и апельсин, нарисованные на цилиндрах, выстраивались в одну линию, выигравший получал целую кучу монет. Сейчас в эту игру играл великан с пышной шевелюрой и в обтягивающих ноги джинсах. Доллары Лас-Вегаса ссыпались в нишу игрального автомата.
Эти интересные серебряные доллары величиной с добрую медаль. У них был свой вес и их можно было отличить по звону. Я постепенно начал втягиваться в атмосферу игры, в итоге решил разменять один бумажный доллар. Можно позволить себе сыграть только один разик на этом автомате.
Моя прихоть ведь не обойдется мне так дорого. Подумав так, я направился к простенькому автомату. Сейчас три груши должны были остановиться на одной линии. Две уже замерли. Мое сердце колотилось, как у ребенка. О, проклятье, третья остановилась чуть выше двух первых! Чуть-чуть не хватило, но я тут же решил испытать судьбу еще раз. И снова проиграл! Хорошо, хоть хватило ума вовремя остановиться!
Но уйти просто так, даже не сыграв на другом автомате, было выше моих сил. Ведь с первым мне не повезло. Со вторым повторилась та же самая история. Самое время прекратить это занятие, но у меня оставался в запасе еще один шанс, и я начал играть… Апельсин, еще один и третий… Я выиграл! Что-то заскрежетало в лотке выигрыша, пролился монетный дождь. Казалось, это будет продолжаться вечность. Теперь я по праву оценил терпение игроков. Служащий помог мне собрать мой выигрыш. Я торжествовал. Сосчитал свои фишки, пошел, поменял их в кассе, получил взамен семь долларов.
Невозможно было устоять перед соблазном. Рядом со мной, придерживая ногами сумки с продуктами, расположилась пожилая женщина, она играла сразу на трех авто-матах. Удача сопутствовала ей, она подняла голову и обвела любопытных взором королевы. Пришел и мой черед играть. Я опустил в автомат три доллара. Проиграл один. Вновь опустил три, они же и вернулись ко мне. Это показалось забавным и могло продолжаться бесконечно долго… Три, два, четыре, один, три, четыре… И, наконец — выигрыш! Я пригоршнями собирал свой выигрыш и от волнения даже вспотел, несмотря на то, что кондиционеры работали на полную мощность.
Было два часа ночи, когда я смог оторваться от этих дьявольских автоматов. Я был перевозбужден и истощен. В карманах не осталось ни одного доллара. Машина жестоко наказала игрока. Разве это не послужило мне хорошим уроком? Вовсе нет… Я был уверен, что еще раз сыграю как-нибудь потом, и обязательно выиграю.
Вернувшись к себе и едва коснувшись головой подушки, я сразу провалился в пустоту. Марлиз мне уже была не нужна. Во сне я видел перед собой только игровые автоматы. Из этого состояния меня вывел звонок телефона; было уже одиннадцать часов.
Бейкер разговаривал со мной каким-то странным голосом, я не понял, почему:
— Я жду вас в Сити Холл. Это совсем близко, у меня есть что-то новенькое для вас.
Лас-Вегас начал погружаться в повседневную суматошную жизнь. Я поспешил под душ, но вода была совсем теплой и не смогла вывести меня из сонного состояния, затем проглотил черную сладковатую жидкость, именуемую здесь кофе. Никогда еще я так не спешил, как в этот раз. Можно было подумать, что сам Вьешен гнался за сном. Бейкер сказал: «Совсем рядом», а на поверку это оказалось довольно далеко. Нужно было пересечь бульвар Соут и вернуться назад по Бонза Роуд, на которую я забрел по ошибке. По пути мне не встретился ни один полицейский, у которого я бы мог узнать дорогу. Вот так всегда, когда они нужны, их нигде нет! Полицейские оказались в полном сборе перед полицейским участком, они противостояли толпе журналистов, плотным кольцом окруживших двери и направивших туда же объективы своих фотоаппаратов. Я с трудом протиснулся в первые ряды, пришлось порядком поработать локтями, принося свои извинения. Когда же мне, наконец, удалось выбраться из толпы, то оказалось, что я уже наполовину раздет: рубашка вылезла из брюк, левое плечо было голым. Я назвал служащему на входе имя Бейкера и нахлынувшая толпа внесла меня внутрь здания. Наверное, теперь мне уже никогда не выбраться отсюда! Бейкер ведь мог послать за мной машину. Все мои усилия были тщетны, я не мог к нему пробраться, коридор был плотно забит журналистами. Я пытался протиснуться вперед, мне это не удавалось сделать. Потом в отчаянии закричал: «Пропустите, французская полиция!»