— Я был невиновен.
— Не сомневаюсь, ведь тебя же отпустили. А чтобы Робидо похлопотал за кого-нибудь, нужны серьезные основания. Ты думаешь, он вновь будет тревожить себя, когда узнает, что я отправляю тебя в тюрьму Санте?
— Вы жестоки, мсье инспектор! Я ведь вам уже говорил, что ничего не знаю.
— Ты что, вздумал надо мной смеяться? А Пенелопа, о которой я тебе говорю… Жду твоих объяснений по поводу ее делишек с Лангустом. Это-то ты знаешь или нет?
— Мсье инспектор…
— Что мсье инспектор? — (Хорошо бы посильнее ударить его в подбородок или в печень, чтобы он наконец раскололся!) — Либо ты мне рассказываешь все, о чем я тебя прошу, либо ты ничего не говоришь. В этом случае… в моем распоряжении имеется достаточно статей, по которым я могу тебя «упаковать» и надолго: сутенерство, укрывательство преступницы, сокрытие преступления…
Этот мерзавец не потерял еще надежду выкрутиться:
— Я никого не укрываю и никогда не сую нос в чужие дела…
— Значит, другие вмешиваются в твои дела! Извини меня, но в обоих случаях результат один и тот же. Тебе могут дорого обойтись глупости друзей… Представь — это я привожу тебе в качестве примера первый попавшийся случай, просто так — что Пенелопа через Лангуста сошлась с Лилиан, любовницей Мессины… Ты хоть знаешь, кто такой Мессина? Американец…
Он сглотнул слюну. Я это точно заметил, но сделал вид, что ничего не видел, и продолжил:
— … Попытаюсь объяснить тебе, почему связи с Пенелопой могут дорого тебе обойтись. Американец — убийца. Но не простой убийца. А жестокий профессионал, работающий под началом мафии. Он уже лишил жизни двух старух в Нели, когда в течение некоторого времени, так, якобы случайно, жил в Медане у твоего друга Лангуста… Затем он вернулся в Америку, чтобы угнать самолет, набитый долларами банка Американского Союза, вследствие чего уже ФБР садится ему на хвост. Это происходит, кстати, еще и потому, что на нем в Манхэттене висит еще одно убийство… Теперь Американец неожиданно появляется здесь, на франко-итальянской границе, о чем я тебе уже говорил. Пенелопа выступает в роли его связной с Лилиан… Сейчас ты уразумел? Где ее можно найти в настоящий момент, твою Пенелопу?
— У себя, на бульваре Тур-Мобур…
— Нет, на улице Лекэн, в доме номер пять на четвертом этаже! Она живет в квартире Лилиан, отправившейся на Лазурный берег, чтобы там встретиться с Лангустом. И Американец совсем случайно там тоже оказывается.
Интересное стечение обстоятельств, не находишь? А ты стараешься убедить меня в том, что ничего не знаешь! В некоторых случаях и прослушивание телефонных разговоров дает нам тоже ценную информацию… Ты не хочешь говорить о своей личной жизни, это твое дело. Это я еще как-то могу понять… Но вся беда заключается в том, что мне придется арестовать Пенелопу, я знаю о ней вполне достаточно такого, чтобы она сломалась! И тогда она расскажет мне кое-что и о тебе. И вот некоторое время спустя Деловой очутится в тюрьме! У судьи же Буссиньо твердый характер! Он вел дело Массьяка… Папаше предстоит еще пару лет оттрубить в местах на столь отдаленных!.. Между нами, ты думаешь, ему это все не надоело: Американец, Лангуст, разные неприятности… в противном случае он бы не направил меня к тебе, чтобы все это рассказывать здесь…
— Вы что, встречались с ним?
— Да, и не один раз… Хочу сказать, что ты ему импонируешь…
Чувствую, что стал зарабатывать очки. Под седой шевелюрой многоуважаемого Делового начали копошиться какие-то мысли. Переварив все, будучи явно не в себе, выдал:
– Американец… Я слышал о нем только из газет… — И от Пенелопы, конечно.
— Совсем мало…
— Не надо быть таким скромным, Шарло… Наверное, не так уж и мало…
Еще чуть-чуть и он точно будет моим, я это чувствовал, я был просто уверен в этом. Вот тому доказательство!
— Именно Франсис втянул Пенелопу в свои махинации…
Теперь я уже выбрал отеческий тон:
— Мне известно это, Массьяк все рассказал. Ты против этого, я тоже это знаю. Но… если Пенелопа будет продолжать свои контакты с Американцем, то из-за нее ты получишь срок и сядешь в тюрягу…
Я увидел его взгляд, лишенный былой уверенности. Вперед, на последний штурм!
— Думай, Шарло, а то будет поздно. Ведь помимо Пенелопы у меня есть еще тьма девок, которых я могу допросить! Твои «счетчицы», как ты их величаешь. Кто будет заниматься ими, когда вы вдвоем окажетесь в тюрьме? Твои дружки могут у тебя их отбить! Повторяю тебе еще раз, Шарло. Судья Буссиньо не будет с тобой миндальничать. Ведь мы знакомы с ним уже десять лет. Если твои девочки не заступятся за тебя, то он может навесить тебе и дополнительное обвинение в занятии сутенерством. Даже когда ты уже будешь сидеть в тюрьме!
— Я мало что знаю, можете мне верить…
Адамово яблоко учащенно заходило, пальцы задрожали, шляпа заплясала у него на коленях.
— Я не прошу тебя знать, а прошу действовать!
— Что от меня требуется?
Наклонившись к нему совсем близко, я сообщил ему доверительным тоном:
— Тебе нужно будет только рассказать твоему дружку Лангусту следующее…
XXX
Лучи полуденного солнца, пробивавшиеся сквозь ветви оливковых деревьев Ривьеры, рисовали на земле замысловатый рисунок, Франсис поставил стакан и прищелкнул языком:
— Просто великолепно, — словно пропел он, — здесь так же хорошо, как и на Лазурном берегу!
— Даже гораздо лучше, — восторженно заметил Рокко. — Здесь весна бывает все двенадцать месяцев в году. Когда в других местах идет снег, здесь светит солнце! Горы, которые сзади, служат преградой для северных ветров.
Вилла «Мона Лоа» представляла собой странное зрелище. Ее хозяин, вулканолог, любопытный высоченный человек, с головой в форме головки сахара, окрестил ее так в память об июньском 1950 извержении вулкана на Гавайских островах. Открывавшийся отсюда вид впору было запечатлеть на почтовой открытке. Улица Колли, пересекая поля, усеянные гвоздиками и плантациями фруктовых деревьев, протянулась вплоть до старой части городка Бордигера с его извилистыми улочками, постройками, прилепившимися к склону горы Сан Ампелио, и старой церкви с фасадом, выполненным в современном стиле. Внизу же, вдалеке, береговая линия от Винтимиля до Сан-Ремо изгибалась дугой.
— Ты сколько планируешь пробыть здесь? — спросил Лангуст.
Рокко еще не принял решения, и эта неопределенность легко читалась на его лице:
— Бог его знает… Мой договор об аренде сроком на шесть месяцев легко продлить… Все зависит от дона… и успеха операции. Если профессор вернется несколько раньше, чем обещал, то я подыщу себе другой вариант. Но первое маловероятно, ведь ему предстоит облазить семнадцать вулканов на острове Ява и столько же на Суматре… Вчера в одном из ящиков его письменного стола я нашел отчет о проделанной работе. Это впечатляет, но одновременно приводит в трепет… Представь себе только, когда ожил вулкан Кракатау, то взорвался остров и возникшее цунами унесло на островах в Зондском проливе тридцать шесть тысяч жизней! В это трудно поверить! Последствия извержения вулкана были отмечены за тысячи километров в Австралии. Старик писал, что выбросы пепла привели к возникновению северного сияния.
Лангуст, не отрываясь, зачарованно слушал рассказ Рокко. Американец не переставал его удивлять! Он не только профессионал высокого класса в своем деле, но, в придачу, еще чертовски эрудирован!
— Ты знаешь много интересного. А где он находится, Зондский пролив?
— В Индонезии. Интересно, да?
— Теперь я знаю, что не хочу там закончить свои дни, — покачав головой, подытожил Франсис. — Что же касается удивительного, то как ты считаешь, нам удастся без проблем провернуть наше дельце? Понимаешь, после такой операции можно со спокойной совестью осесть где-нибудь в сельской местности, на природе…
Перед тем, как дать ответ, Рокко наполнил стаканы молодым вином, неторопливо опустил бутылку в ведро со льдом:
— А почему оно может у нас сорваться?
Лангуст достал из кармана сигару, по привычке вдохнул ее аромат, зажег ее со старанием возлюбленного:
— Я спросил это просто так… История в Нели совсем выбила меня из колеи! Ведь там все провалилось…
— И не говори, — задумавшись, произнес Рокко, — так провалилось, что я вляпался по самые уши. Теперь уже выписан ордер на арест на мое имя за убийства, которые я не совершал. Много бы я дал, чтобы узнать имя мерзавца, побывавшего там до меня…
Лангуст искоса посмотрел на Рокко. Он верил всему сказанному только наполовину, но старался об этом не думать. В то же время ощущал какой-то подсознательный страх… Некоторое время он молчал, в раздумье покусывая конец гаванской сигары:
— В принципе, — произнес он наконец, — я уже достаточно детально проработал вопрос о лаборатории. По-моему, самым трудным будет, конечно, скрытно, не будучи обнаруженным, добраться до овчарни. Барак расположен на скалистом отроге у подножия горы Кастеллар, напрямую в одном километре от границы. По дороге будет, конечно, дальше…
Он отодвинул тарелку, освободив место для фотографий, карты и карандаша, которые извлек из своего кармана.
— Я уже побывал там три раза, теперь могу тебе все подробно объяснить. Постройки были пусты. В последний раз мы с Лилиан, повесив на грудь фотоаппарат Кэнон, выдавали себя за туристов. По пути никого не встретили. Деловой говорил, что местные жители здесь очень осторожны и мнительны.
— Кто этот Деловой?
— Дружок из марсельского квартала Панье, ас в области сводничества. Это он дал мне информацию в неком Раскасси, который химичит где-то на юге страны. Очень осторожный малый. Чтобы не попасть в лапы полиции, вынужден постоянно переезжать вместе со своей лабораторией. Но, как удалось выяснить, он просто гений в вопросе переработки морфия-сырца в сверхчистый героин. Можно сказать, даже артист, вот так…
— Откуда тебе стало известно, что именно в Кастелларе этим занимаются?
— Просто повезло! Когда приходится бывать в Марселе, то частенько заскакиваю к своему другу детства Тозони. Тоже большой проходимец. Все в округе знают, что он давно занимается наркотиками и сколотил себе на этом целое состояние. Когда говорю: «Все знают», то подразумеваю, что никто ничего конкретно не знает. Люди только предполагают, а это не одно и то же! Он скрытен как исповедник. Однако это не поме