Право на аборты стало важным вопросом. До 1970 г. каждый год делалось примерно 1 млн. абортов, из которых лишь около 10 тыс. были легальными. Вероятно, треть женщин, делавших такие операции нелегально, – в основном малоимущие – помещались в больницы с осложнениями. Никто не знает, сколько тысяч женщин погибло в результате подобных абортов. Но запрет на аборты на деле был направлен против бедняков, поскольку богатые могли рожать или прерывать беременность в безопасных условиях.
В 1968–1970 гг. в более чем 20 штатах были инициированы судебные процессы, направленные на изменение законодательства, запрещавшего аборты. Усилилась общественная поддержка права женщин распоряжаться собой без вмешательства государства. В известном сборнике женских работ «Сила союза сестер», вышедшем примерно в 1970 г., в статье Л. Сислер «Контроль за рождаемостью: незавершенное дело» говорилось, что «аборт является правом женщины… никто не может наложить вето на ее решение и заставить ее выносить ребенка против воли». Проведенный Службой Луиса Харриса весной 1969 г. опрос общественного мнения показал, что 64 % респондентов считали решение о том, делать аборт или нет, личным делом.
Наконец, в начале 1973 г. Верховный суд в делах «Роу против Уэйда» и «Доу против Болтона» постановил, что штат может запрещать аборт только в течение трех последних месяцев беременности, контролировать аборты в случаях, связанных с угрозой здоровью на четвертом-шестом месяцах беременности, а в первые три месяца беременности женщина и ее врач имеют право на самостоятельное решение.
Усилилось давление сторонников создания центров по уходу за детьми, и, хотя американкам не удалось получить от правительства существенную поддержку, открылись тысячи таких кооперативных центров.
Кроме того, женщины впервые стали открыто говорить о проблемах, связанных с сексуальным насилием. Каждый год сообщалось о 50 тыс. изнасилований, но гораздо большее количество подобных случаев оставалось неизвестным. Женщины начали ходить на курсы самообороны. Проводились акции протеста, связанные с тем, как полиция обращалась с потерпевшими, которые сообщали о случившемся, оскорбляя их при допросах. Стала широко популярной книга С. Браун-миллер «Против нашей воли», в которой со всей силой и негодованием показана история и дан анализ сексуального насилия, предлагающий как индивидуальные, так и коллективные средства самообороны:
«Отвечать ударом на удар. На всех уровнях мы должны заниматься этим совместными усилиями, если мы, женщины, хотим компенсировать дисбаланс и избавить себя и мужчин от идеологии насилия. Сексуальное насилие можно устранить, а не просто держать под контролем или избегать его на индивидуальной основе, но подход к этому должен быть долгосрочным и совместным; его должны понимать и проявлять добрую волю как многие мужчины, так и женщины…»
Множество американок прилагали усилия к тому, чтобы Поправка о равных правах[214] к Конституции была одобрена достаточным количеством штатов. Но становилось ясно, что, даже если бы она была узаконена, этого было бы мало, и что женщины добились многого именно путем самоорганизации, решительных действий, акций протеста. Даже в тех случаях, когда соответствующий закон существовал, он помогал, если его подкрепляли действием. Член Конгресса США, чернокожая Ширли Чизхолм, сказала: «Закон за нас этого не сделает. Мы должны сделать все сами. Женщины в этой стране должны стать революционерками. Нам следует отказаться от старых, традиционных ролей и стереотипов… Мы должны заменить устаревшие, негативные представления о нашей женственности на позитивные идеи и позитивные действия».
Возможно, самым существенным результатом женского движения 60-х гг., помимо имевших место побед в таких сферах, как аборт и равноправие на рабочем месте, был так называемый «подъем самосознания», осуществлявшийся часто в рамках «женских кружков», которые собирались на дому по всей стране. Это означало переосмысление собственной роли, отказ от комплекса неполноценности, большую уверенность в себе, ощущение связи с другими женщинами, возросшую близость матери и дочери. Поэтесса из Атланты Эста Ситон писала в стихотворении «Ее жизнь»:
Вот эта картина, что вижу я снова и снова:
Моя молодая мама, едва ли семнадцати лет
Готовит кошерный обед у печи
В ту первую зиму в Вермонте,
Отец мой, в себя погруженный всегда,
Когда не орет,
Ест, чтобы свою к ней любовь показать.
Полвека спустя ее голубые глаза охладели
От ужасов этого серого дома,
Младенцев, рожденных один за другим
И доктора слов:
«Если больше детей не хотите,
Уйдите из дома».
Впервые открыто обсуждалась чисто биологическая уникальность женщин. Некоторые теоретики (например, Суламифь Файерстоун в работе «Диалектика пола») считали, что таковая была более важной причиной их угнетения, чем существование любой конкретной экономической системы.
Свобода проявлялась уже в самом факте откровенного обсуждения того, что прежде держалось в тайне, скрывалось, являлось причиной стыда и смущения: менструация, мастурбация, менопауза, аборт, лесбийская любовь.
Одной из наиболее важных книг начала 70-х гг. была работа «Наши тела и мы сами», представлявшая собой сборник статей 11 женщин, организованных в Бостонский коллектив по книгам о женском здоровье. В ней содержалось огромное количество практической информации о женской анатомии, различиях полов и сексуальных связях, лесбийской любви, питании и здоровье, изнасилованиях, самообороне, венерических болезнях, контроле за рождаемостью, абортах, беременности, рождении ребенка и менопаузе. Даже более важным, чем информация, таблицы и фото, откровенное исследование ранее не упоминавшихся фактов, было то ощущение радости, которым пронизана вся книга, – наслаждение от собственного тела, удовлетворение от вновь обретенного понимания, нового, сестринского отношения к молодым женщинам, а также к женщинам среднего и пожилого возраста. Авторы цитируют английскую суфражистку Кристабель Панкхёрст[215]:
Помните о женском чувстве собственного достоинства.
Не просите, не умоляйте, не пресмыкайтесь.
Отважно беритесь за руки, становясь рядом с нами.
Сражайтесь вместе с нами…
И, по словам многих американок, борьба началась с битвы за собственное тело, которое, кажется, было основой эксплуатации женщин как сексуальных игрушек (слабых и неопытных), как беременных (беспомощных), как женщин средних лет (которых более не считали красивыми), как старух (которых игнорировали и отодвигали в сторону). Мужчины и общество в целом создали биологическую тюрьму. Как выразилась в своей книге «Рождена женщиной» Адриен Рич[216], «женщин контролируют, загоняя нас в наши тела». Она писала: «У меня есть очень четкие, острые воспоминания о том, чем я занималась через день после свадьбы: я подметала пол. Возможно, полы и не нуждались в том, чтобы их подметали; возможно, я просто не знала, что еще мне делать. Но, подметая, я думала: «Теперь я женщина. Это вековая традиция; это то, что женщины делали всегда».
Я почувствовала, что подчиняюсь некоему древнему обычаю, слишком старому, чтобы в нем усомниться. Это то, чтоженщины делали всегда.
Как только моя беременность стала очевидной, я впервые за свое отрочество и взрослую жизнь почувствовала себя ни в чем не виновной. Атмосфера одобрения, в которой я купалась (казалось, что она исходит даже от незнакомых людей на улице), была подобна ауре вокруг меня, в которой сомнения, страхи, предчувствия встречались с абсолютным отрицанием. Это то, что женщины делали всегда».
Рич считала, что женщины могли бы использовать свое тело «скорее как ресурс, а не как предназначение». По ее мнению, патриархальные системы, будь то при капитализме или «социализме», приспосабливали женские тела к своим потребностям. Автор обсуждала вопрос о пассивности, которая воспитывалась в женщинах. Целые поколения девочек выросли на книжке «Маленькие женщины», в которой мать говорит Джо: «Я злюсь почти каждый день, Джо, но научилась не показывать это; я все еще надеюсь научиться не чувствовать этот гнев вообще, даже если это займет у меня еще сорок лет».
В эпоху «анестезированного, технологизированного деторождения» доктора-мужчины использовали для извлечения детей инструменты, заменив ими чувствительные руки акушерок. Рич была не согласна со своей коллегой-феминисткой С. Файерстоун, которая хотела изменить биологическую неизбежность деторождения, поскольку таковое приносит боль и служит источником подчинения. Через изменение социальных условий А. Рич высказывала желание превратить акт появления на свет ребенка источником физического и эмоционального удовольствия.
Нельзя, полагала Рич, чтобы кто-то позволял себе по-фрейдистски игнорировать женщин, считая это для себя «участком плохой видимости» (как при автомобильном движении) и одновременно говоря, что по другим вопросам его зрение безупречно; такое невежество искажает все остальное. Существует дилемма женского тела: «Я не знаю ни одной женщины, будь то девственница, мать, лесбиянка, замужняя или незамужняя женщина, зарабатывает ли она на жизнь, являясь домохозяйкой, либо подавая в кафе коктейли, либо сканируя мозг, – для которой собственное тело не являлось бы фундаментальной проблемой: его скрытое предназначение, способность к воспроизведению потомства, желания, так называемая фригидность, кровавая речь, молчание, изменения, увечья, насилие над ним и его созревание».
Вот предлагаемый А. Рич выход: «Восстановление права на владение собственным телом… мира, в котором каждая женщина руководит своим телом» как основы не только для рождения детей, но и для новых взглядов и смыслов, нового мира.
Для большинства американок, не относящихся к интеллектуалкам, вопрос был даже более насущным: как избавиться от голода, страданий, подчинения, унижений здесь и сейчас. Джонни Тиллмон писала в 1972 г.: «Я – женщина, чернокожая, неимущая, толстуха, женщина средних лет. И я живу на пособие… Я вырастила шестерых детей… Я выросла в Арканзасе… работала там 15 лет в прачечной…. переехала в Калифорнию… В 1963 г. я заболела и не смогла больше работать. Друзья помогли мне