— Конечно. Но я не понимаю, какое это имеет отношение к…
— Я продолжу. Так вот, утром я возьму выкуп и привезу его сюда для раздела. Я это сделаю, потому что мой брат остается у вас, можно сказать, заложником. О своих личных планах я тебе говорил. Я собираюсь взять свою часть выкупа и одну из машин и уехать один. А вы сами о себе позаботитесь. Вооружен будешь только ты. С помощью оружия посадишь Терри в спортивную машину и уедешь, оставив этих троих здесь пешими, без машины. У тебя будет достаточно времени, чтобы оставить Терри в безопасном месте, а самому скрыться за границу. Теперь вернемся к твоему первому вопросу: сказал я или нет тебе правду о фон Рооне?
Флойд неторопливо вытащил бумажник. Достал оттуда затрепанную фотографию. Митч поднес ее ближе к лампе, наклонился, чтобы разглядеть. Фотография изображала участок улицы: несколько одноэтажных саманных домиков, прилепившихся на краю изрытой выбоинами дороги без тротуара. В центре фотографии было здание с бледным оштукатуренным фасадом и деревянной вывеской над дверью: «Аптека. Г. фон Роон».
— Оставь себе, если хочешь, — сказал Флойд. — Город называется Каборка.
Митч недоверчиво поднял на него глаза.
— Откуда я знаю, что ты не придумал эту байку, глядя на фотографию, которая оказалась у тебя случайно? Может быть, фон Роон и существует, но чем ты можешь доказать, что он пластический хирург?
Флойд опять раскрыл свой бумажник и вынул газетную вырезку. Она была желтая и уже надорванная по сгибам. Митч быстро прочитал ее. В статье трехлетней давности, опубликованной в «Нью-Йорк таймс», говорилось о теперешнем местопребывании нацистских преступников, отбывших сроки заключения после Нюрнбергского процесса. Один параграф был обведен шариковой ручкой: «Герхард фон Роон, 71 год, был прежде хирургом в Форберсбергском госпитальном комплексе, где под его скальпелем умерло множество заключенных. Есть сведения, что фон Роон, пластический хирург, помог изменить внешность двум десяткам крупных нацистских преступников, скрывающихся от правосудия. Однако власти в Мексике, где он сейчас содержит аптеку в маленьком городке, не смогли подтвердить эти обвинения. Давая недавно интервью, фон Роон весело рассмеялся, как человек, которому нечего скрывать. Он сказал: «У тех, кто подозревает меня, — паранойя. Я всего лишь фармацевт, смотрите сами». Он живет скромно, похоже, что жители Каборки его любят, и он охотно говорит о чем угодно, кроме своего нацистского прошлого. «Я свой срок отбыл», — подчеркивает он».
Флойд тихо проговорил:
— Дело в том, старина, что я был вынужден сказать тебе правду. Иначе, если бы ты думал, что у тебя нет выхода, ты вполне мог сдаться полиции. Но я даю тебе выход. Сто тысяч долларов, не облагаемые налогом, и новое лицо.
— Да-а-а… — протянул Митч.
— Это моя единственная гарантия, что ты меня не предашь. А то ведь ты мог устроить сделку с прокурором и пустить ФБР по моему следу. Но даже если тебе скостят срок, ты не выйдешь раньше, чем через десять или пятнадцать лет. А так ты свободен и богат. Я тоже.
— И никто не будет убит?
Флойд улыбнулся.
— Теперь ты понял.
Некоторый смысл во всем этом был. Но все же он не доверял Флойду.
Флойд добавил после паузы:
— Одна деталь, Митч. Когда будешь избавляться от Терри, позаботься, чтобы она была достаточно далеко от цивилизации и не могла сразу все рассказать. Ее машину брось где-нибудь и купи новую, автобусами и самолетами не пользуйся. Передвигайся только на машине. Так труднее узнать, откуда ты и куда едешь.
Митч эти слова слушал уже вполуха: он смотрел на обмякшее тело у дальней стены.
— Что с ним такое? — обеспокоенно проговорил он.
— С кем? — Флойд повернулся. — Джорджи? — Он поднялся и крикнул: — Джорджи!
Джорджи не пошевелился. Флойд быстро подошел к нему, опустился на колено и потряс за плечо. Джорджи заморгал, улыбаясь.
— Время — сейчас? — выговорил он с трудом.
Флойд сказал, не поворачиваясь:
— Митч, принеси тот рюкзак.
Шум потревожил остальных. Терри приподнялась, не понимая, в чем дело. Медленно приблизились Теодор и Билли Джин, остановились, наблюдая. Флойд вывалил на стол содержимое рюкзака, который принес ему Митч, открыл коробку из-под крэкеров и достал оттуда несколько пакетиков. Молча сосчитал их глазами и хрипло выругался.
Митч неуверенно сказал:
— Он совсем того.
Джорджи захихикал.
— В голове совсем ничего, — выдавил он из себя, свернулся в комок, замер. Зрачки его глаз были не больше булавочной головки, дышал он с трудом.
— Ну чего ты, чего ты… — растерянно пробормотал Флойд.
Джорджи никак не отреагировал. Глаза его потускнели, потом закрылись.
— Что с ним такое? — спросил Митч.
Флойд долго не отвечал. Митч почувствовал прикосновение к руке — это была Терри, искавшая у него поддержки. Билли Джин и Теодор держались поодаль, молчали.
Наконец Флойд сказал без всякого выражения:
— Кажется, с ним все, кажется, с ним все.
Митч неуверенно кашлянул. Для Флойда, видимо, это прозвучало вопросом. Он стал объяснять:
— Передозировка героина подавляет дыхательную систему. Замедляет все жизненные функции. У него сейчас отек легких, значит, все… — Помолчав, Флойд сказал в мертвой тишине: — Сейчас оставьте меня одного. Все вы. — Злым колючим взглядом он обвел их по очереди.
Митч попятился, увлекая за собою Терри. Все четверо отошли за пределы круга, отбрасываемого лампой, и остановились. Никто ничего не говорил. Митч смотрел, как меняется лицо Джорджи: оно разглаживалось, живого в нем почти уже не было. Дыхание становилось все более затрудненным, хриплым.
Очевидно, Джорджи нашел героин в коробке из-под крэкеров, когда Теодор оставил его одного в доме. И когда якобы ходил в туалет, в действительности кололся. Не рассчитал дозу, уже неспособен был ее рассчитать — вот и все…
Митч почувствовал, как пальцы Терри крепко вцепились ему в руку. Она прильнула лицом к его груди. Он обхватил ее за талию. Девушка перестала дрожать и стояла вся напрягшись. Флойд сидел на корточках, положив руку на шею Джорджи. Казалось, он хочет вернуть его к жизни, по каплям переливая свою силу из кончиков пальцев. Вдруг Флойд поднялся и повернулся к остальным. Лицо его было совершенно спокойным.
— Снимите с него одежду, не забудьте часы и кольцо. Оставьте его в пустыне.
— Ты хочешь похоронить его? — спросила Билли Джин.
— Нет. — Двигаясь как механизм, Флойд подошел к задней стене и сел, прислонившись к ней спиною. — Нет. Оставьте его голым в таком месте, чтобы койоты и стервятники могли обглодать лицо. Муравьи закончат работу. — Его глаза блеснули. — Или вы хотите, чтобы полицейские его опознали и выследили через него всех остальных?
Терри опять задрожала, Митч крепче обнял ее и сказал негромко:
— Сделай это ты, Теодор.
Теодор медленно подошел к Джорджи и начал его раздевать.
Флойд уже ни на кого не смотрел. Теодор унес Джорджи. Билли Джин закурила сигарету и забилась с ней в угол. Митч обнимал Терри, пока она не перестала дрожать. Потом она отвернулась от него и мягко опустилась на пол. Уставилась на Флойда, как смотрят на бомбу с тикающим часовым механизмом. Митч обеспокоенно смотрел на нее и похрустывал пальцами.
Флойд сидел неподвижно, уйдя в себя, и его, казалось, окружало высокого напряжения электрическое поле. Его отрешенное молчание пугало остальных больше, чем любая вспышка ярости.
Вернулся Теодор, открыл банку пива и выпил с явным удовольствием. Флойд на него даже не взглянул. Билли Джин пропищала что-то из своего угла; Теодор повернул к ней голову, но не подошел. Так они сидели, каждый со своими мыслями, а время тянулось, как бесконечная лента.
Масло в лампе кончилось, язычок пламени затрепетал и погас. Совершенно отупевший к этому времени Митч не сразу понял, что в щели уже проникает серый утренний свет. Он поднялся, с трудом расправив затекшие ноги, вышел на крыльцо, с удовольствием вдохнул свежий воздух.
Когда он повернул обратно в дом, его встретили глаза Флойда: как стеклорезные алмазы, неподвижные, но готовые резать по живому. Митч остановился, будто натолкнувшись на препятствие.
Флойд поднялся, оглядев каждого, вышел из дома. Митч подождал секунд десять и выбежал за ним.
Флойд стоял недалеко от крыльца и задумчиво смотрел на восток. На вершине горы уже сидело солнце половиной красного шара. У Флойда, очевидно, было периферическое зрение профессионального баскетболиста: он сразу повернул голову к Митчу, потом нагнулся и поднял комок глины, растер пальцами в мелкую пыль. Небрежно сказал Митчу:
— Время почти то самое.
Глаза у него были диковатые. Он сунул руку в карман куртки, в котором держал револьвер. Митч не шелохнулся, у него перехватило дыхание, но Флойд повернулся, передернул плечами и пошел к сараю.
«Олдсмобиль» медленно выехал из сарая, похрустывая камешками, остановился рядом с Митчем, и Флойд высунулся из окна.
— Развлекайся, — он швырнул револьвер на землю. «Олдсмобиль» взревел и унесся, запорошив Митча пылью.
Он поднял револьвер. Только сейчас ему пришло в голову, что для Флойда собственные эмоции значат не больше, чем миндалины, удаленные еще в детстве. Ничто не отвлечет его от логически сконструированного плана.
Митч не знал, что можно ожидать от Флойда. Замерший от страха, он думал, что тот обрушится на них всех. И теперь он понял, что Флойд собирается действовать так, будто ничего не случилось.
Руку оттягивал непривычный вес револьвера. Он повернулся и увидел Теодора и Билли Джин, стоявших у самой двери.
Билли Джин спокойно проговорила:
— Не думаю, что он вернется.
Теодор сел на крыльцо, свесив ноги, и стал раскачиваться вперед-назад. От молочно-белого полузакрытого глаза отражались косые лучи солнца. Он сказал:
— У тебя револьвер, Митч. Сам это сделаешь или дашь мне?
— Что сделаю?
Теодор пожал плечами.
— Она.
— Никто ее не тронет! — У Митча потемнело в глазах от злости.