Паркер добавил, что «ненавидел насилие», но если есть ситуация, в которой оружие следует использовать, так это именно она. Он дал Уильяму последнее наставление: «не поддаваться чувству жестокости и мести» по отношению к тем, кто поработил – или стремится поработить – его и Эллен. Если он поднимет меч без ненависти, в его действиях «не будет греха».
Церемонию, проведенную Паркером, можно считать славой или позором. Непокорный священник с гордостью рассказал о ней Дэниелу Уэбстеру. Конечно, для Крафтов она стала лишь подтверждением абсолютной преданности друг другу и той решимости, с какой они вместе покинули Мейкон – с молитвой в душе и пистолетом в руках. Однако брачная церемония дала им нечто другое: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает». И теперь любой, кто попытается предъявить свои права и разлучить их, нарушит законы не только человеческие, но и Божии. Это не просто романтический жест, но и важный в юридическом отношении шаг, необходимый для узаконивания их союза и будущих детей. Теперь они стали единым целым, юридически их семью отныне представлял муж, Уильям.
Эллен этот шаг лишил прав, которых у нее, как у рабыни Юга, никогда и не было: юридическая идентичность отныне переходила в руки мужа, он полностью «прикрывал» ее. Замужние женщины не могли заключать собственные контракты, заявлять иски или быть ответчиками в суде, а их дети юридически принадлежали мужьям. Для Крафтов это юридическое вычитание и одновременное сложение породило новое уравнение: с ведома церкви и государства Уильям и Эллен перестали быть хозяином и рабом, став мужем и женой.
Север[575]
Вооружившись для защиты Библией и саблей, Эллен и Уильям ускользнули из Бостона в сопровождении по-отечески заботливого священника. Сэмюэль Мэй-младший, родственник Луизы Мэй Олкотт, обеспечил им превосходное прикрытие. Весь его внешний вид говорил о респектабельности и состоятельности. Ничто не выдавало в нем отъявленного аболициониста, готового рискнуть большим штрафом и тюремным заключением ради супругов, готовых умереть.
Мэй пристально следил за Крафтами с момента их приезда в Бостон. Он сразу заметил, какое влияние Эллен оказывает на слушателей. Он долго уговаривал их отправиться в Англию, где сам выступал с лекциями, направленными против рабства. Мэй прекрасно понимал, как восторженно там встретят супругов. И вот мечта его сбылась – Крафты отправлялись в Англию.
Как активный член Массачусетского общества борьбы с рабством, Мэй постоянно выступал с лекциями в разных уголках страны, но никак не мог решить, каким путем вывозить супругов: все дороги находились под пристальным вниманием. Было решено отправиться в Портленд поездом с Хеймаркет-сквер. Они двинулись на северо-восток. За окнами мелькали пожелтевшие листья. Мэй наконец-то смог вздохнуть с облегчением, понимая, что они вырвались из юрисдикции маршала и уже ночью Крафты окажутся за границей. План состоял из пяти шагов:
– поездка на поезде в Портленд, штат Мэн, со священником Мэем;
– ночной пароход в Сент-Джон, Нью-Брунсвик, Канада, в одиночестве;
– второй пароход в Виндзор, Новая Шотландия;
– короткий переезд в Галифакс;
– британский почтовый корабль «Канада» в Ливерпуль, Англия.
Эти пять шагов могли объединиться в один – Уильям Уэллс Браун отправился в Англию на «Канаде» прямо из бостонской гавани. Но теперь из-за постоянной слежки это стало невозможно. Крафты должны были сесть на корабль через неделю, когда он зайдет для дозаправки в Галифакс.
Тайный отъезд из Бостона и тихое прибытие в Портленд прошли благоприятно, однако удача сопровождала их недолго. Если с Юга Эллен и Уильям бежали просто виртуозно, теперь на каждом шагу их поджидали проблемы. Сойдя с поезда, они узнали, что пароход из Мэна, то есть из Америки, столкнулся со шхуной и получил серьезные повреждения.
Пришлось отправиться в дом Оливера и Лидии Деннетт, Спринг-стрит, 133, почти в центре города. Бесстрашные аболиционисты Деннетты давно прятали беглецов и всегда держали наготове лошадей. Мэю следовало вернуться в Бостон, где его ждали неотложные дела. Но Крафты чуть ли не впервые взмолились о помощи. Они уговорили его остаться и вместе дождаться починки парохода. Оставалось лишь молиться, что он отправится вовремя, чтобы Крафты успели на корабль в Галифаксе.
За много километров от Портленда, в Мейконе, известий ожидал Роберт Коллинз. Джон Найт отправился в путь одновременно с Крафтами и вскоре вернулся домой, чтобы рассказать об ужасах Бостона: тысячи людей с криками преследовали его, все эти «негры» были готовы взбунтоваться. Найт рассказал свою историю, и та попала в печать – в его изложении. Он утверждал, что Эллен мечтала вернуться на Юг, – Уильям сам говорил об этом. Эта статья стала первой из ряда подобных, которые Эллен с отвращением опровергала[576].
Хотя молодой человек был потрясен событиями в Бостоне, он не утратил оптимизма и заявил: многие бостонцы поддерживают позицию Юга, а Хьюз остается в Нью-Йорке, твердо рассчитывая на успех. Конечно, если друзья Крафтов ему не помешают.
«Следите за охотником за рабами!» – гласила телеграмма, отправленная доктором Боудичем редактору нью-йоркской газеты и активному аболиционисту Сиднею Говарду Гею[577]. Боудич сообщал, что Хьюз в городе и Комитет бдительности Нью-Йорка должен постараться как-нибудь заставить его вернуться на Юг. (Как именно, доктор не уточнял.) Если же Хьюз решит вернуться в Бостон, Комитет должен своевременно телеграфировать об этом, чтобы бостонцы могли сбить его с пути. Нужно задержать его до 14 ноября, когда Крафты должны оказаться на борту парохода, отплывающего в Англию.
В Портленде Крафты с тревогой следили за ремонтом корабля. С опозданием на два дня «Коммодор» был готов отплыть. Мэй проверил весь корабль за несколько часов до отплытия. Увидев, что тот на воде, он решил, что может уезжать, предоставив Крафтам идти на посадку самостоятельно. И все же, прощаясь, очень тревожился.
Эллен сильно заболела. У нее страшно болела голова, – по мнению Мэя, из-за постоянной тревожности. Хотя она уверяла, что все в порядке, невозможно было не заметить, как женщина страдает.
«Действительно ли Америка “страна свободных и дом отважных”? – писал он английскому другу в письме, которое Крафты везли с собой. – Бог знает, это не так. И мы это тоже знаем».
В назначенный час у корабля собралась большая толпа. Люди надеялись увидеть знаменитых беглецов, появление которых в городе не прошло незамеченным[578]. Но Уильяму и Эллен все же удалось пробраться на борт незамеченными. 9 ноября они отплыли от берегов Америки – эта дата была для них значимой и в другом отношении: именно в этот день президент США ответил Роберту Коллинзу.
Это оказалось не то, что хотел услышать рабовладелец. Президент Филлмор подтвердил все, о чем писал Коллинз (в том числе и газетные статьи о скандале в Бостоне), однако считал, что доказательств бездействия властей и их нежелания исполнять закон не имеется – равно как и нет необходимости действовать. Если кто-то не исполнил свои обязанности, он будет уволен. А если людей Коллинза осудили, суды должны рассмотреть все допущенные нарушения.
Письмо заканчивалось выражением твердой уверенности в единстве Севера и Юга. Президент писал: «Мы должны приложить все усилия к развитию братских чувств. Мы должны стать народом с едиными чувствами и интересами, не признающим местных решений и не терпящим местной несправедливости. Наш Союз, столь дорогой сердцу каждого истинного американца, можно сохранить лишь путем строгого соблюдения конституции и беспристрастного исполнения законов»[579].
Письмо президента было опубликовано – к вящей радости врагов Коллинза, которые увидели в нем доказательство неисполнения закона о беглых рабах и нежелания Соединенных Штатов защищать интересы Юга. Только Коллинз и его союзники прочли письмо иначе. Президент однозначно заявил о готовности исполнять закон о беглых рабах и для этого может даже использовать силу. Надежда сохранялась, особенно теперь, когда в Бостон вернулся Дэниел Уэбстер.
Тот не участвовал в деле Крафтов и вообще находился за пределами города. Теперь же он вернулся на Корт-сквер и был готов действовать более агрессивно. Несколько недель назад, когда в Пенсильвании разгорелся кризис беглых рабов, они вместе с президентом твердо решили: закон должен быть исполнен. Уэбстер добавлял: «Не должно быть ни колебаний, ни сомнений, ни промедлений. Все нужно сделать максимально спокойно, но все же сделать»[580].
Уэбстер потребовал, чтобы маршал Девенс исполнил ордер на арест Крафтов или изложил причины, по которым не желает этого делать. Его бездействие выставляет северян в неприглядном свете в глазах Уэбстера и президента. Затем поступила информация, что Крафты находятся на корабле «Адмирал» и возвращаются в Бостон. Уиллис Хьюз, находившийся в Нью-Йорке, помчался в Бостон. Все это время в канцелярии маршала действовал неумелый шпион, который отправлял тайные телеграммы («Мистера Джонса нет в городе», что означало, что Уильяма не нашли). Хьюз отправил на «Адмирал» своего человека – и узнал, что на борту нет не только Крафтов, но и вообще ни одного чернокожего.
Он немедленно принял решение возвращаться на Юг, сел на пароход «Флорида», отплывающий из Нью-Йорка в Чарльстон, а оттуда добрался до Мейкона, где окончательно признал поражение. Те, кого он должен был поймать, двигались в противоположном направлении. Они пересекли невидимую границу между США и Канадой и с каждой минутой оказывались все дальше.