И вот теперь Билли за решеткой, а Верджил. да кто знает, где этот Верджил. Да, сын Бада Харриса не угодил бы в тюрьму. Ни за что. Говорят, Харрису доводилось убивать людей, но она не особо тому верила, а если честно, не сомневалась, что вранье это. Болтали даже, будто он наркоман. Будто Харрис прикончил кого-то давно, потому он теперь такой образцовый полицейский, но достаточно посмотреть на него – и сразу ясно, что правда, а что нет. Но даже если и так? С чего вдруг она об этом задумалась? Какая ей разница, убил Харрис кого-то там или нет?
Озябнув, Грейс вернулась в дом, уселась перед телевизором. Пощелкала пультом, ничего стоящего, надо бы добавить каналов, да. Не забыть. Не помогает – в голове упрямо вертится все та же мысль. Сначала показалась бредовой, потом – почему бы и нет, а теперь она вполне уверена. Бад Харрис запросто может убить человека, если решит, что иного выхода нет. Он же воевал во Вьетнаме.
Надо бы проветриться, решила она. Харрис сказал, что сегодня не придет, что им следует попридержать коней. Нужно быть оптимисткой. Все только начинается, как сказал Харрис. Неизвестно, что дальше. И в глубине души она и была оптимисткой. В глубине души она верила, что все и вправду закончится хорошо. Сегодня вечер пятницы, ровно неделя с того дня, как Билли явился домой замерзшим до полусмерти, с раной на шее. Можно сходить в “Рего” поужинать. Она позвонила Рэю и Розалин Паркер, но они не ответили, поэтому пришлось набрать номер Данни Уэлш, но и та почему-то не отвечала. Грейс оставила сообщение для обоих – встречаемся в “Рего”. Не уверена, что ей стоит появляться на публике. Но больше заняться нечем.
Народу было битком. Она увидела свободный табурет в конце барной стойки и направилась прямиком туда. Люди обращали на нее внимание, оборачивались, коротко, но она заметила.
Подкатила Бесси Шитц, барменша:
– Пивка и рюмашку, не иначе.
– Только рюмашку.
– Ну ты как, держишься? – участливо спросила Бесси, наливая выпивку.
– Я в норме.
– Помни, что вокруг друзья, ладно? – Бесси подтолкнула Грейс рюмку и навалилась на стойку. – Думаю, ты не в курсе, но я потеряла сына. И, знаешь, только о нем и думаю.
– Сколько ему было?
– Сорок шесть.
– Молодой еще.
– Так быстро все случилось. Вроде целый год, а все равно как обухом по голове – бах бах бум. Ну да, он курил с двенадцати лет, и воевал, и все такое, но ни хрена не легче.
– Сейчас воевал?
– Нет, раньше еще, в девяносто первом.
– Сочувствую, – вздохнула Грейс.
– Колесо жизни, так я себе говорю.
– Мэм, мы вообще-то тоже не прочь поболтать, – весело окликнул мужчина с противоположного конца стойки. И подмигнул Грейс.
– От вас чаевых не дождешься, – парировала Бесси. – Вот познакомится она с вами поближе и тоже начнет скупердяйничать. Ага, ага, вы спустили целых пять долларов. Доллар в час.
– Не трать на меня время, – сказала Грейс.
– Да насрать на них, – фыркнула Бесси, выпрямляясь. – Мэм. Не, ну прикинь, что за хрень?
Спустя полчаса Рэй и Розалин так и не появились; одна из женщин за стойкой несколько раз встречалась с ней взглядом и улыбалась, крашеная блондинка, жена Говарда Пила из “Пил Сапплай”, его компания поставляла трубы для угольных шахт, один из двух главных работодателей в городе. Моложе Грейс и лет на двадцать моложе своего мужа, черные брючки в обтяжку, крошечный розовый топ, всегда на каблуках. Как же ее зовут-то. Верджил на какой-то вечеринке положил на нее глаз, поэтому ты всегда ее терпеть не могла. Хизер. Фигня, конечно, такая женщина, как Хизер, не станет рисковать своим положением ради такого типа, как Верджил. Но в то время она и мысли подобной не допускала, что ты. О, двое парней хохочут над какой-то шуточкой Хизер, хотя даже отсюда видно, что им ни капли не смешно.
Грейс уже решилась уходить, когда наконец появились Рэй с Розалин.
– Прости, – виновато улыбнулся Рэй. – “Пайретс” против “Кабс”.
– Извини, дорогая, это все мой балбес, – добавила Розалин и ткнула пальцем в мужа. – Ребята, давайте устраивайтесь вон за тем столиком, а я принесу выпивку.
Рэй чмокнул Грейс в щеку и уселся напротив.
– Ну как ты, принцесса?
– Похоже, нормально.
– Да уж, могу представить.
Грейс уставилась в свою рюмку.
– Что хочу сказать, ты знай, я на твоей стороне, Грейс. Понимаешь. черт. – Он покачал головой. – Не мастер я говорить.
– Спасибо, Рэй. – Грейс похлопала его по руке.
– Ждем еще кого-нибудь?
– Нет вообще-то.
– Прости, что мы опоздали.
Кто-то подошел к столику, Грейс подняла глаза. Крашеная блондинка.
– Вы знакомы? – спросил Рэй.
– Встречались раз десять. Я Хизер, а вы Грейс.
– Угу, я помню, – буркнула Грейс.
– Я присяду, не возражаете? Мне надо избавиться от тех олухов.
Ровно в тот момент, когда Рэй делал широкий приглашающий жест, вернулась Розалин с тремя бокалами вина.
– О, привет, дорогуша, – улыбнулась Хизер.
– Тебе тоже нужно выпить, – заметила Розалин.
– О черт, нет. Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь остановил уже.
– Рэй, а давай-ка ты оторвешь задницу от стула и поможешь мне принести закуски.
Рэй поспешил к бару следом за Розалин.
– Ваш бедный сын, – Хизер улыбнулась Грейс, – я так расстроилась, когда узнала.
– Спасибо.
– Знаете, если вам что-нибудь потребуется.
– Благодарю, все нормально.
– Я понимаю, каково вам сейчас, правда понимаю.
Неловкое молчание, Грейс поискала взглядом Рэя с Розалин, которые застряли у бара, болтая с кем-то из знакомых.
– Расскажите, как вы познакомились с Говардом, – предложила Грейс.
– Он взял меня в секретарши. Я была барменшей в Нью-Мартинсвилле, а он заходил туда, ну и предложил мне работу. Банальная история, да, но. – Она пожала плечами. – Ему все же пришлось за мной побегать.
– Скучаете по родному городу?
– О боже, нет. Говарду пришлось только на мои зубы потратить десять штук. Видите? – Она весело оскалилась. – А раньше торчали вкривь и вкось.
– Да ладно, не верю.
– Печально, но правда. Но… Ваш сын, я действительно переживаю. Вы мне всегда казались особенной, и когда увидела эту историю в газетах, ужасно огорчилась.
– Дело еще не окончено. На самом деле все только начинается.
– Наверное, вам сейчас совсем не хочется об этом говорить.
– Все в порядке.
– Вечно я ляпну невпопад, а потом извиняюсь. Прямо талант.
– Маникотти, – у стола возник Рэй, – на всех.
– Как тебе удалось так быстро?
– Позвонил по пути сюда.
– Даже смотреть спокойно не могу, – сказала Хизер. – Мне надо в дамскую комнату.
Розалин дождалась, когда Хизер окажется вне зоны слышимости, и наклонилась поближе к Грейс:
– Видела бы ты их гребаный дом. Вся мебель черная. Огромный тренажерный зал и по всем стенам живопись.
– Ты про те картинки, которые будто умственно отсталый намалевал? – ухмыльнулся Рэй.
Грейс закатила глаза.
– Я не шучу. Выглядит так, словно человек их рисовал с закрытыми глазами. Не поверишь, сколько бабок за них отвалили.
– Можно подумать, ты знаешь. – Розалин повернулась к Грейс: – Она мне сказала, что они заплатили двести тысяч. А только за прошлый год эти картины выросли в цене вдвое.
Рэй фыркнул.
Вернулась Хизер, чуть хлюпая носом. За стол усаживаться не стала.
– Простите меня, мне и впрямь пора уходить.
– Рада буду встретиться как-нибудь, – попрощалась Грейс.
– Я тоже, дорогая. – Хизер стиснула плечо Грейс и удалилась, слегка покачиваясь на трехдюймовых каблуках, парни за стойкой проводили взглядами ее узкие брючки, дверь хлопнула.
– Спонсор позвонил, видать, – громогласно объявил кто-то, когда дверь за Хизер закрылась. Парни хохотнули.
– Я слышал, он по тридцать тысяч наваривает на каждом уволенном, – заметил Рэй.
Грейс удивила эта неожиданная резкость. И тут же она почувствовала себя виноватой.
– В любом случае. – начала Розалин.
И тут входная дверь опять распахнулась, на пороге возникла Хизер и ринулась прямиком к их столику.
– Дайте нам знать, если что понадобится, дорогая, – выдохнула она, склонившись над Грейс, и сунула ей в руку клочок бумаги. – На всякий случай, если что, звоните мне.
И, заметив, что все пялятся на нее, поспешно выскочила из бара, прежде чем Грейс успела ответить.
– Что это было? – обалдела Розалин.
– Все любят Грейс, даже женщины, которые.
– Прекрати, – резко оборвала Розалин и крепко двинула мужа в плечо. – Что с тобой такое сегодня, черт побери?
– Мне срочно нужно кинуть в пасть маникотти. – И он вывалил себе на тарелку огромную порцию. – Просто проголодался, вот и все, дефицит глюкозы.
– Прости, что мы пропали. – Розалин ласково смотрела на Грейс. – Как ты вообще?
– Справляюсь. Сохраняю оптимизм.
– Ты правда думаешь, что все будет хорошо? – спросил Рэй.
– Да. Так или иначе.
3. Поу
Он валялся на койке и размышлял, что будет делать с надзирателем и что скажет адвокату, когда тот заявится, когда клацнула дверь и на пороге в сопровождении инспектора появился новый обитатель. На вид простак простаком: лет двадцати, соломенные волосы и, несмотря на то что уже полгода парень торчит за решеткой, нос у него по-прежнему в веснушках – типичная деревенщина. Мельче Поу, стройный, красивый даже, но как-то по-девчачьи, зато руки в татуировках, как у прочих, на одной яркий зеленый клевер, на другой – буквы АВ, вокруг каждого локтя – паутина. Надзиратель замкнул дверь и тут же ушел.
Поу сел.
– Я Такер, – сообщил сосед. – Мне про тебя рассказывали.
Поу назвал себя, они приветственно стукнулись кулаками.
– Слыхал, завтра ты разберешься с Фишером, этим куском дерьма.
Поу промолчал.
– У тебя счетец к нему, а?
– Ну да, только я сам, честно говоря, не знаю какой.