Еще чаще этот цикл повторялся во время революций и других крупных беспорядков. Мы видели, что такие насильственные волнения обычно отмечены явной деморализацией и сексуальными излишествами. На первом этапе революции идеологии и предписания, направленные против деморализации и бессмысленного разрушения, считаются контрреволюционными и безжалостно преследуются. На втором этапе эти учения часто становятся признанными руководствами при обуздании сил анархии, а затем преобладающими течениями мысли и действий при реорганизации общества, культуры и образа жизни в послереволюционный период. (См. мою «Социологию революции» Sociology of Revolution)
Основные и дополнительные гипотезы этой главы суммируют наблюдаемое единообразие в соотношении сексуальных и творческих сил. Это единообразие подтверждает высказывание Ганди: «Будущее за нравственными нациями».
Глава VIАМЕРИКА НА РАСПУТЬЕ
Обычно, мы как нация очень бдительны в отношении опасностей, угрожающих нашему благополучию. Мы вовремя обнаруживаем их первые признаки и быстро принимаем необходимые контрмеры.
Наше пассивное движение в сторону сексуальной анархии кажется исключением из этого правила. Кроме нескольких старомодных голосов вопиющих в пустыне, со стороны лидеров нации не появляется никаких предупреждений об опасности ни в печати, ни на радио, ни на телевидении. На нашем жизненном пути нет плакатов, предупреждающих нас: “ Опасно для жизни! Притормози! Впереди сексуальная анархия!” Ни одна национальная образовательная программа не разъясняет нашим гражданам мрачных последствий чрезмерного развития сексуальной свободы. Не организовано ни одной большой кампании по борьбе с распущенностью, добрачными и внебрачными отношениями, разводами и разрушением семьи.
Еще меньше внимания обращается на возрастающую сексуализа-цию нашей культуры, наших институтов и образа жизни. Мы часто тратим очень много денег, энергии и времени на борьбу с различными социальными недугами, но мало делаем для того, чтобы остановить дальнейший рост сексуальной свободы. Мы нетерпимо относимся к слишком опасной политической, социальной или экономической анархии, но мы, похоже, терпимы по отношению к сексуальным разрушениям.
Означает ли наша пассивность в этом вопросе, что мы не осознаем этого дрейфа? Или это означает наше одобрение растущей одержимости сексом, признание ее в качестве нового шага на пути к полнейшей свободе и более счастливой жизни? Или, возможно, это является симптомом нашей неспособности освободиться от укоренившейся привычки к распущенности?
Если мы не осознаем реального положения вещей, то уже пришло время пробудится от нашего неведения. Если мы потеряли способность к сопротивлению, то необходимо вновь обрести ее. Если мы ожидаем благоденствия от сексуальной анархии, то жизненно необходимо отбросить эту глупость и трезво взглянуть на печальное положение дел. Ибо на горизонте маячит опасная тень серьезных проблем. Наша сексуальная свобода начинает выходить за пределы безопасности, начинает вырождаться в хаос.
В предыдущих главах показан быстрый рост числа разводов, разрушенных семей, разъехавшихся супругов, добрачных и внебрачных связей, а также постепенное стирание грани между законным браком и незаконными связями. Еще большим было вырождение семьи как союза родителей и детей, в мимолетных «браках», в избытке производящих физически, морально и психически дефективных детей, или их вообще не имеющих.
В результате этого, несмотря на наше еще продолжающееся экономическое процветание и наш выдающийся прогресс в науке и технологии, образовании, медицинском обслуживании, несмотря на наш демократический режим и образ жизни, на наши современные методы социального обслуживания, — короче, несмотря на бесчисленные и высокоэффективные технологии и учреждения у нас не происходит уменьшения чувства опасности и тревоги, сокращения психических заболеваний и преступности среди взрослых, и несовершеннолетних. Как бы то ни было, все эти негативные явления постоянно нарастали и уже стали главными проблемами нашей нации. Это означает, что ядовитые плоды наших сексуально-брачно-семейных отношений отравляют нашу общественную жизнь и наше культурное и личное благополучие. Они уже миновали ту стадию, когда они были потенциально опасными, и теперь уже стали уродливой и убийственной реальностью, такой прочной и несомненной, какой могут быть только факты.
Наше движение в сторону сексуальной анархии еще не привело к катастрофическим последствиям. Тем не менее, уже появились первые синдромы тяжелой болезни.
Конечно новая сексуальная свобода — это только один из факторов движения к социальной революции и политическому беспорядку, к международным конфликтам, к общему уменьшению творческих способностей и непоправимому упадку нашей культуры. Есть целый комплекс других факторов: организация, социальная мобильность, чрезмерная социальная дифференциация, быстрые культурные изменения и особенно разрушение чувственной системы ценностей Западной культуры. Однако фактор секса и сопутствующее разрушение семьи вносят очень значительный вклад в эти патологические явления. Обращаясь к нижеследующему анализу, читатель должен иметь в виду, что рост сексуальной свободы является важной причиной, но отнюдь не единственной.
В настоящее время великолепный Дом чувственной культуры, выстроенный западной цивилизацией, рушится, а новая всепроникающая система ценностей еще не создана. Отсюда и кризисы, напряженности и конфликты нашего времени (См. подробнее в моем «Кризисе нашего времени» [Crisis of Our Age]).
Последние 4 десятилетия нашей истории прошли под знаком нашего участия в двух мировых конфликтах, нескольких региональных войнах и разного рода международных столкновениях. Начиная с 1917 г. мы потеряли в боевых действиях гораздо больше людей и истратили гораздо больше наших национальных богатств, чем во всех предшествовавших войнах нашей истории, вместе взятых. Сейчас мы в таком положении, что не можем избежать участия во всех войнах ближайшего будущего и воздержаться от уплаты за это страшно высокой цены нашей лучшей кровью и нашими национальными ресурсами. Для нашей «пожилой» нации достаточно будет еще одной или двух мировых войн, даже без применения атомного оружия, чтобы обескровить нас до состояния крайней анемии и довести до уровня нищей нации. Такова цена, которую нам, может быть, придется заплатить за наше лидерство в международной борьбе.
Наше положение в качестве величайшей мировой державы потребовало также фундаментальных изменений в структурнофункциональной сфере жизни нации. Были заметно ограничены наши свободы и демократический образ мысли, стиль жизни и управления в пользу постоянно растущей милитаризации, регламентации жизни, тоталитаризации наших институтов, культуры и личной жизни. Доля расходов на военные цели в нашем бюджете сейчас в несколько раз больше, чем когда-либо прежде. Военные играют несравнимо большую роль в управлении страной и регулировании образа жизни общества, чем казалось возможным 25 лет назад. Полувоенные организации типа Американского легиона оказывают мощное влияние на нашу внутреннюю и внешнюю политику.
Сфера нашей общественной жизни, регулируемая и контролируемая федеральным правительством и правительствами штатов, чрезвычайно расширена в ущерб свободному регулированию гражданами и частными организациями. Назовем ли мы это «ползучим социализмом» или «скрытым тоталитаризмом», но факт его быстрого роста и при демократической и при республиканской администрации не подлежит сомнению. Борясь с различными видами тоталитаризма за границей, мы становились все более тоталитарными в своей собственной стране. Неотъемлемые права гражданина все больше отчуждались; наши свободы мысли, слова и ассоциаций, а также свобода печати постоянно урезались.
Культ лояльности власть предержащим в значительной степени заменил культ демократической независимости. Несоответствие предписанному образу мысли и поведения официально объявляется подрывной деятельностью, подлежащей наказанию. Искреннее отклонение от принятых верований и правил поведения рассматривается как предательство и измена. Сотни организаций со всеми своими членами осуждаются как антиамериканские простым распоряжением Генерального прокурора без соблюдения надлежащих юридических процедур. Объединение считается достаточным свидетельством преступления, приписываемого обвиняемым. Независимые творческие умы отстраняются от службы своей стране как неблагонадежные. Бездарные мелкие подхалимы считаются лучшими патриотами. Циничные ренегаты, стукачи и провокаторы прославляются как герои, а их свидетельства принимаются в качестве неопровержимых доказательств. Граждан обвиняют и карают, не предоставляя им возможности встретиться лицом к лицу со своими обвинителями, не информируя о причинах объявления их подрывными элементами и лишая их права предоставить контрдоказательства. Когда они ссылаются на поправки к конституции, их презрительно называют «укрывающимися за пятой поправкой». В действительности, сама конституция во многом игнорируется следственными органами. Эти и сотни подобных фактов свидетельствуют об основательном разрушении самих основ нашего общества и управления.
Когда подрывается фундамент нашего общества, особенно его правящими группами, то тем самым наносится огромный вред самим основам порядка в стране, ее внутреннему покою и стабильности. Возникает внутренняя напряженность между классами и стратами — религиозными, профессиональными, социальными, расовыми, политическими и экономическими. Сейчас единство нации расколото на множество частей, находящихся в скрытой или открытой войне друг с другом. Какое-то время конфликты могут протекать в мягких формах, таких как забастовки, правительственные предписания и декреты, манипулирование введенными ad hoc [на этот случай] законами и правосудием, экономическое давление и злобная пропаганда, с происходящими время от времени отдельными стычками, убийствами и небольшими бунтами. Однако, если причины разногласий и антагонизма не устраняются, то в конце концов эти сравнительно бескровные формы войны между группами переходят в полные ненависти восстания, вооруженные беспорядки и кончаются гражданской войной.