Неудивительно, что они с Корой терпеть друг друга не могут. Они же похожи как две капли воды. Даже в бочке меда найдут ложку дегтя. В вечном поиске шанса все погубить.
– Не волнуйся, – сказала я. – Я совсем не хочу вынуждать тебя врать.
– Ну что ж, я рада, что мы поняли друг друга.
Мы таращились друг на друга специальным яростным сестринским взглядом не меньше тридцати секунд, но потом спустили ситуацию на тормозах.
Сегодня у сестры были прослушивания для реалити-шоу, рекламы про герпес и небольшой роли в полнометражном фильме. Декс согласился всю неделю брать меня с собой на работу, а Делия обещала присоединяться к нам, как только освободится. Поначалу я заподозрила Декса в тайных извращениях: не такая уж я горячая штучка, чтобы так со мной возиться, но и допустить, что кто-то готов ради Делии идти на такие безумные жертвы, тоже было сложно. Однако, поскольку я не очнулась в незнакомом месте накачанная наркотиками, я пришла к выводу, что он, похоже, действительно очень хорошо относится к сестре. Намного, намного лучше, чем она того заслуживает.
Мне Декс нравился, потому что он никогда не спрашивал, что я такое пишу, и позволял мне торчать в телефоне, сколько моей душе будет угодно. В одиннадцать он меня забирал, потом мы ехали за пончиками, а потом на площадку «Чипов». Я познакомилась с Джошем и Джереми в первый же день, и они оказались типичными актерами: оба в реальной жизни были ниже ростом и симпатичнее, чем на телеэкране. Похоже, все, кто работал над шоу, прекрасно понимали, что «Чипы на палубе!» – нечто вроде угревой сыпи детского телевидения: проще пока прикрыть, а с возрастом само пройдет. Полагаю, в ситуации, когда шестнадцатилетние изображают двенадцатилетних в сериале для шестилеток, не раз появится повод, чтобы мощно закатить глаза.
Несмотря на немыслимую тупизну этого шоу, съемочная площадка впечатляла. Действие происходило на одной из трех локаций: на палубе яхты, в каютах внизу или же на сменяющих друг друга островах – на самом деле «остров» был один и тот же, только там передвигали туда-сюда пальмы. Во время съемок три этих места были ярко освещены, а как только огни гасли, все разбредались по замысловатому лабиринту полуобставленных комнат и начинали читать сценарий или играть в видеоигры. Между сценами мне нравилось бродить по площадке и присаживаться на разные кресла и диваны, опробуя их, будто героиня сказки в гостях у трех медведей. Иногда я делала снимки и отправляла их Дун, чтобы она могла показать их Бёрчу: я корчу рожи перед зданием, где идут съемки; ящерица, которая случайно забрела внутрь; горы разноцветных капкейков на складных столиках.
Однажды, когда у всех был перерыв, я пробралась на локацию, изображающую жилые помещения. Усевшись в кресло-качалку, где обычно дремал дворецкий / стюард, когда остальные персонажи предавались бесшабашному веселью, я почувствовала под собой здоровенный бугор и перепугалась, что сломала какую-то деталь. Я засунула руку под подушку и извлекла резиновый пенис размером с банан. Раньше я толком и не видела пенисов, не считая тех случаев, когда мы с Дун тайком посматривали порноканалы, поэтому совершенно непроизвольно отшвырнула его прочь, брезгливо, как чужую испачканную салфетку. Он трижды подпрыгнул, прежде чем окончательно приземлиться прямо у ног Джоша.
– В чем дело? Тебе что, не нравится наш Мизинчик? – сказал он, поднимая пенис и помахивая им у себя между ног. – А ты знаешь, что это значит? Ты наш счастливый победитель!
Раньше он никогда не обращался ко мне напрямую, и было странно слушать, как он непринужденно обсуждает со мной фейковый пенис, будто мы знакомы тысячу лет. Как будто мы вообще знакомы.
– Победитель чего?
– Не знаю. Вообще-то, ничего. На съемках каждой новой серии мы эту штуку куда-нибудь прячем. Просто чтоб не помереть со скуки. А кто находит, должен спрятать в новое место.
Он протянул его мне, будто обычную колоду карт. Я, разумеется, взяла, чтобы доказать, что мне не слабо́, но постаралась не слишком всматриваться в детали: вздутые вены, грязно-розовые полоски вдоль складочек. Потом я подошла к одной из книжных полок и сунула его между книг в горизонтальном положении, головкой наружу, так что со стороны он выглядел как игрушка или как странноватый корешок книги.
– Мило, – сказал Джош. – Ты получаешь дополнительные баллы, если он спрятан на самом виду.
А потом Джош ушел, будто мы с ним просто немного поболтали о погоде.
К тому времени я уже успела заметить, что из двух близнецов Джош более общительный. В свободное время он по большей части тусовался со всякими хипстерами, которые между съемками заходили к нему поболтать и выкурить сигаретку. Я терпеть не могу табачный дым, поэтому я обычно пряталась в одном из коридоров, если не общалась в этот момент с Дексом или не наблюдала за съемками. Время от времени туда же заглядывал Джереми, чтобы поиграть в видеоигры на компьютере. Он вел себя тише, чем Джош, и, если я поднимала на него взгляд, он улыбался и спрашивал, как у меня дела или что я читаю.
На днях у нас с ним состоялся самый настоящий разговор. Об ЛСД. Я пересказала ему одну дичь, о которой только что прочитала. Оказывается, в пятидесятые годы правительство США допускало проведение неких экспериментов над ничего не подозревающими людьми: им давали такие дозы ЛСД, что наркотик полностью стирал все их воспоминания. Но и это еще не все. По ходу эксперимента врачи убедили одного из подопытных мужчин, которому они полностью промыли мозги, что они убили его мать, хотя она была жива-здорова. Безумие на уровне «Секретных материалов», и при этом чистая правда. А Джереми сказал, что такие фокусы вполне в духе правительства. Разговор об ЛСД был самым длинным нашим с Джереми диалогом, и я вроде бы неплохо справилась. Я притворилась, что не замечаю того, насколько хуже он выглядит в телевизоре: сколько бы мы с Делией ни глумились над «Чипами на палубе!», тот факт, что Джереми беседует со мной, наполнил меня каким-то совершенно идиотским и смехотворным ликованием.
Формально говоря, из двух близнецов Джош выглядел лучше: на пару сантиметров выше, да и черты лица у него были безупречные. А у Джереми над правой бровью виднелся шрамик, а на лбу, у линии волос, от грима шелушилась кожа – такие мелкие дефекты заметны только при личном общении, но не на экране. Однако у Джереми был более приятный голос, глубокий и спокойный, а когда он улыбался, то приподнимал бровь, ту, где шрамик. К третьему дню съемок я самым позорным образом начала по уши в него влюбляться.
Близнецы происходили из голливудской династии. В марте они отпраздновали свое шестнадцатилетие, но потихонечку, без особой шумихи, – думаю, им было выгоднее делать перед фанатами вид, что они младше. Я-то раньше думала, что им лет по двенадцать-тринадцать, но ведь я ни разу по-настоящему не смотрела «Чипов на палубе!». Их мама была известной группи, написавшей предельно откровенные и подробные мемуары обо все мужчинах, с которыми ей довелось переспать в начале девяностых. Мы с Дун прошлым летом у бассейна проштудировали потрепанный экземпляр этой книги, принадлежащий матери Дун, и сексуальные сцены там были прописаны весьма и весьма детально. Странно было смотреть на близнецов и думать: «А я знаю о генитальных бородавках вашей мамы. Я знаю, с кем из восьмисотлетних „Роллингов“ она переспала. Я изо всех сил стараюсь забыть, что вы были зачаты на заднем сиденье автобуса во время тура, посвященного борьбе со СПИДом».
Еще у них была старшая сестра Оливия – результат интрижки с известнейшим японским рок-певцом, которая закончилась тотальным разрывом отношений. Когда я училась в начальной школе, Оливия Тейлор пользовалась такой популярностью, что у Дун было аж две коробки для завтрака с ее фотографией, а еще Дун заставила мать купить билеты на все до единого выступления Оливии, когда та гастролировала в Атланте. На прошлой неделе по всем таблоидам прошла фотография Оливии, где та курила траву и пальцами растягивала глаза в сверхазиатскую раскосость, – по ее словам, ничего расистского в этом не было, поскольку она сама наполовину японка; однако такого рода публичность уж точно никак не способствовала воскрешению ее полумертвой карьеры. Сейчас на подъеме были близнецы, и на фотографиях с сайтов сплетен было почти физически заметно, как ее от этого корежит. Очевидно, ее просто убивало, что два этих маленьких куска говна несутся на волне ее успеха и известности, тем самым фактически наживаясь на ее крахе.
– Да, слава – штука странная, – говорила мне сестра. – И нельзя сказать, чтоб Оливия была некрасивой. И она даже не такая уж кошмарная актриса, но иногда буквально слышишь этот щелчок, физически чувствуешь переключение внимания публики. Как только прозвучал такой щелчок, вступаешь в титаническую борьбу за восхождение. Сизифов труд. Эпично. В такой момент необходим какой-нибудь режиссер, который возьмет тебя под крыло и спасет от неизбежного скармливания львам в прессе. По фотографиям понятно: она знает, что́ происходит, но не понимает, как положить этому конец. Она в настоящем отчаянии, но изо всех старается никому его не показывать.
– Она просто ребенок, который оказался в полной жопе, – сказал Декс. – К тому же у нее есть деньги, что превращает ее в настоящего монстра. Заметь, я ничего плохого не хочу этим сказать.
Я совершенно не была готова к встрече лицом к лицу с реальностью под названием «Оливия Тейлор». И я не знаю, как можно к такому подготовиться вообще. Уж точно не за счет просмотра приторного до блевоты фильма, в котором героиня узнает, что ее настоящий отец – король какой-то условной европейской державы, где ей надо спасти собачку и подружиться с местным принцем. И не за счет ее хитового сингла «В Милане очень мило», выход которого мы с Дун отпраздновали тем, что единственный раз в жизни поцеловались. И уж никак не за счет «Конфетных поцелуев» – биографического фильма, который мы с Дун посмотрели примерно в десятилетнем возрасте, предварительно отстояв километровую очередь за билетами в ожерельях из конфет. Не могли к этому подготовить и последние фотки с сайта сплетен, где толком не поймешь, то ли Оливию засовывают в черный мешок для трупов, то ли она валяется на заднем сиденье джипа своего бывшего бойфренда, выставив напоказ интимные места после во