– Ну, я пошел, – сказал ее киношный муж, после чего мы быстренько пожали друг другу руки, обменялись воздушными поцелуями, и он помчал сниматься в очередной романтической комедии.
– Нужно это дело отпраздновать, – сказал Роджер. – У нас день завершения съемок, а у тебя, Анна, идет последняя неделя в Лос-Анджелесе, да?
– Да, – ответила я. – Мне нужно закончить эссе для школы.
– Все эссе переезжают на следующую неделю. Сегодня мы обязаны поднять бокалы.
– Я не хочу поднимать бокалы. Мне нельзя поднимать бокалы.
– Расслабься, – сказала Делия. – Пойдем в какое-нибудь тихое местечко. Думаю, мне надо залить глаза пивом, чтобы научиться смотреть на свое лицо. Может, после нескольких бокалов я снова начну себе нравиться.
– А если бы ты действительно стала уродиной, ты и правда покончила бы с собой?
– Господи, Анна, послушать тебя, так я самый тщеславный человек на свете. Ты видела, как я выглядела в последних кадрах?
– Великая актерская игра, – перебил Роджер, – требует великого смирения.
Так вот какой мне предстоит вечерок. А я-то надеялась, что они меня подбросят до Декса, и я смогу повидаться с Джереми на вечеринке, посвященной завершению съемок «Чипов на палубе!». Вечеринка начиналась через три часа, и если Делия к тому времени все еще будет достаточно трезвой, чтобы сесть за руль, или же достаточно пьяной, чтобы не заметить моего исчезновения, надежда еще оставалась.
Роджер отвез нас в гавайский бар в Силвер-Лейке – хипстерском райончике неподалеку от его дома. Я думала, там будет пусто, но там набралось не меньше пятнадцати-двадцати человек; кто-то в одиночку сидел за компьютером, кто-то потягивал коктейли в компании друзей.
– Я здесь завсегдатай, – сказал Роджер. – Ты сама не заказывай алкоголь, и все будет в порядке.
У принимавшей наш заказ официантки были длинные прямые волосы и выкрашенная в черный цвет челка, доступные взгляду части тела густо покрывала татуировка. Она знала Роджера и усмехнулась, когда он представил меня как сценариста своего следующего фильма.
– Смотри, деточка, чтобы он не забыл тебе заплатить, – сказала она, подмигивая мне как старой подружке.
– Я скучала по этому месту, – сказала Делия после второй порции скотча с содовой. – Как думаете, это будет очень неправильно, если дальше я буду пить скотч без содовой? – Она провела пальцем по следу от капельки, сползавшей по стакану. Глаза у нее все еще были припухшими от слез, и она не стала наносить свежий макияж. – Они что, обновили музыкальную подборку? Надеюсь, нет. Мне как-то все с собой не справиться. Я будто навеки застряла в той машине. А вот по музыкальному автомату я скучаю. Пойду поставлю что-нибудь.
Я сидела рядом с Роджером. Он внимательно наблюдал, как Делия идет через зал. Мой телефон чирикнул. Это была эсэмэска от Джереми: «Лютик, забьем через 30 мин стрелку?» Я покрою бронзой этот экран.
Делия вернулась за наш столик, и одновременно с этим Джонни Кэш запел «Я все еще скучаю по кому-то». Мама любила Джонни Кэша и, стоило нам на секунду ослабить контроль над домашними средствами массовой информации, тут же ставила его музыку. Теперь они с Линетт редко слушают музыку, не считая какой-нибудь детской ерунды, и эта песня напомнила мне о тех летних сезонах, когда Делия еще жила дома, когда мама с папой еще были вместе. Сестра, глядя Роджеру в глаза, тихонько подпевала. Они явно вспоминали какой-то эпизод из того шоу ужасов, которое называлось их любовным романом. От этого мне стало еще неуютнее, еще грустнее. Зачем она поет для Роджера, лучше бы пела Дексу, или мне, или еще кому-нибудь.
А потом произошло такое, что я отдала бы миллион долларов, лишь бы этого не видеть, а на попытки это забыть у меня уйдет по меньшей мере еще три лета. Роджер наклонился над столом и поцеловал мою сестру. Поцеловал по-настоящему, взасос, а не как тот, кто хоть немного, хоть самую капельку сомневается насчет собственной сексуальной ориентации. И даже не будучи экспертом по поцелуям, я не могла не заметить, что она по пьяни, в этом своем хмельном отупении откровенно и горячо ответила на его поцелуй.
– Так нельзя, – сказала я. – Что вы тут вытворяете? Прекратите. Прекратите оба. Прекратите!
Я не сомневалась, что они совершенно забыли о моем присутствии.
– Это был безобидный тип поцелуя, – сказала Делия, стараясь не встречаться со мной взглядом. Роджер выглядел не более пристыженным, чем пес, извалявшийся в дерьме.
– Ничего не безобидный. Ты никогда бы так не сделала при Дексе. Зачем ты просираешь свою жизнь? Декс тебя любит.
Он никогда этого не говорил, как и она, – во всяком случае, в моем присутствии, – но я точно знала, что это правда. И если бы у моей придурочной сестры мозг был хоть немного побольше муравьиного, она бы отвечала Дексу любовью на любовь. Но, похоже, она его не любила, ну вот не любила, и все тут. Я думала, что знаю, как может выбесить меня сестра, но оказалось, что раньше у нас были цветочки. Теперь же наступило время ягодок.
– А как, по-твоему, я должна строить свою жизнь? Выйти замуж, нарожать детей и распрощаться со своей мечтой? – Она залпом допила скотч и жестом затребовала новый.
– О чем ты? Кто тебе сказал такое? Точно не я. Мне наплевать, будет у тебя миллион детей или их будет ноль. Я просто не хочу, чтобы ты целовалась со своим бывшим парнем. Что, станешь теперь врать Дексу?
Делия крутанула ладонью в воздухе, отмахиваясь от меня, будто мои слова кружили над ней назойливыми мухами, которых необходимо отогнать, а еще лучше – раздавить. Плевать мне на ее преследователей, теперь я и сама готова устроить ей проблемы. Я передвинула ее скотч к себе. Она потянулась через стол и вырвала из моей руки стакан. Роджер явно считал, что мы начали гнать прикольную веселуху. Сейчас и он у меня получит.
– Или правильнее сказать – продолжишь ему врать? Неудивительно, что у того продюсера есть порно-зомби, который клеит тебе на дверь записочки про шлюху. О, я прямо мечтаю посмотреть фильм, который вы с ним сняли. Во всем этом деле удивляет только одно: как это еще не все жители Лос-Анджелеса вычислили твой адрес.
Поскольку Роджер тут же перестал улыбаться и вид у него сделался весьма постный, стало понятно, что и ему она ничего не рассказала. Прощайте, мелкие междоусобицы сестер: объявлена полномасштабная война.
– Роджер, иди купи мне выпить, – сказала Делия, указывая в сторону барной стойки. – Немедленно.
– Ага-ага, Роджер, иди купи ей выпить. Ты, может, и сам захочешь прополоскать рот алкоголем. Если ты еще не в курсе, она у нас теперь официальный представитель герпеса.
Если бы дело происходило в школьной столовке, столы бы уже оттаскивали к стенам, освобождая место для настоящего махалова.
Делия прищурилась и понизила голос:
– Ты рылась в моих вещах?
– Нет.
– Итак, – она наклонилась ко мне поближе, – что тебе, по-твоему, известно?
– Мне известно, что красная машина приезжает из дома того продюсера, и, если за рулем действительно актриса, ты, видимо, серьезно оттеснила ее с какой-то роли в ее жизни.
Делия показала на воображаемую стопку моих вещей, на чемодан, который будто бы стоял рядом. Словно все происходило не в ее реальной жизни, а на курсах сценической импровизации.
– Как только окажемся дома, можешь паковать вещи. Да-а-а, мне стоило догадаться: один раз украл – навек вором стал. Против своей натуры не попрешь. Кстати, как думаешь, не пора ли мне проверить счет на моей кредитной карте?
– Что с тобой, Делия? А если тот парень решит тебя убить?
– Ты не все знаешь, – сказала Делия, просканировав взглядом бар, чтобы убедиться, что Роджер еще далеко. – А фактически, ты вообще ничего не знаешь. Это не он, а его жена, понятно? Она считает, что между нами что-то было, а между нами не было ничего, и я пытаюсь развеять ее подозрения. Она человек неуравновешенный, но не опасный. По его словам, она живет на препаратах и ходит со своими заморочками к докторам. На днях он даже переслал мне извинения, которые она мне написала на очередном сеансе у психотерапевта. Ты это нашла у меня в компьютере?
– Извинения? Почему ты вообще с ней общаешься?
Делия провела кончиком пальца по дну стакана изнутри и слизнула мутные остатки.
– Она считает, что именно из-за меня ее муж, страшный обманщик, ее не выносит, и что у нас с ним был бешеный роман.
– А он был?
– Я бы так не сказала.
– Врешь. Один раз солгал – навек лжецом стал.
На мгновение мне показалось, что она размахнется и залепит мне пощечину. Рука у нее непроизвольно дернулась, а потом Делия сильно хлопнула ладонью по столу:
– Я не вру. Хочешь знать правду? А правда вот в чем: это не твоего ума дело. Он пообещал мне дать роль в фильме, в настоящем фильме, а то кино, как теперь выяснилось, вообще не собираются выпускать на экран. То, что случилось между нами, несущественно. И это было до того, как мы с Дексом начали встречаться, если тебе так нужны эти сведения для хронологии событий моей жизни, которую ты, видимо, усердно составляешь. Не представляю, как его жена все узнала; наверное, нашла кадры из отснятого материала и сделала неправильные выводы. Кто знает, что у них там происходит? На тот момент я вообще не знала про его жену – он говорил, они развелись, так что, если это уравнение с одним лжецом, то этот лжец – не я. Может, в твоей вселенной мы и выглядим омерзительно, но знаешь, ты ведь просто сделала мою вселенную своей. Поэтому, наверное, тебе стоит просто заткнуть свой рот и перестать лезть в чужую жизнь.
Я почувствовала, что сейчас закричу или заплачу; никаких слов не хватит, чтобы объяснить сестре, насколько она эгоистична, насколько четко она всегда распределяет наши роли в этой жизни. Даже во время ссоры Делия умудрилась мне напомнить, что ее история всегда значительнее и важнее моей, и, сколько я ни бейся, мне никогда с ней не сравняться.
– Почему никто не понимает, что это и моя жизнь тоже? Ты ведешь себя так, как будто окружающие – типа статисты в твоей великой драме, но ведь я проживаю и собственную жизнь тоже. Это и мое лето. Кора – и моя мама тоже. Бёрч – и мой брат. А песня, которую ты только что заказывала? Это моя песня. Я любила ее, а ты навсегда ее для меня испоганила. И Декс – он не только твой бойфренд, он еще и мой друг. И даже если всем остальным на это наплевать, мне не наплевать. Он все лето брал меня с собой на работу. У меня появились там друзья.