— А может быть и нет. Они могут спрятаться, пока он не проедет мимо. начальник округа покачал головой. — Неожиданный ход.
— Ну? — спросил комиссар. — Вы хотите проверить свое подозрение?
— Да, сэр, — кивнул начальник округа. — С вашего разрешения.
Комиссар кивнул. Начальник округа наклонился к водителю.
— Остановись на следующем перекрестке. Развернись и поезжай обратно к Юнион-сквер.
Заговорило радио.
— Сэр, машинист поезда, в котором находится заместитель главного инспектора Даниельс, сообщает, что их поезд сошел с рельсов. В результате взрыва на путях.
Комиссар спросил о жертвах, ему доложили, что один полицейский ранен, но не слишком серьезно.
— Вот в чем была цель их рывка. Они не хотели, чтобы кто-нибудь был рядом, когда они минировали путь.
— Не нужно разворачиваться, — махнул начальник округа шоферу. Езжайте дальше.
Вспомнив былое, старик поднял руку (ту самую руку, которая когда-то твердо правила, требуя послушания в доме и подхалимства на фирме):
— Тихо. Замолчите все.
Он немного помолчал чтобы насладиться ужасом на обращенных к нему лицах. Но прежде чем успел заговорить, снова потерял над ними контроль. Театральный критик, неловко шагнул вперед и попытался повернуть ручку кабины машиниста. Потом принялся барабанить в дверь. Та дребезжала, но не поддавалась. Критик запыхался, плюнул и вернулся на место.
Они влетели на станцию. Была ли это Бликер-стрит? А может быть, уже Спринг-стрит, — он не успел прочитать название. Некоторые пассажиры опустили оконные стекла и кричали, умоляя толпу на платформе о помощи. Толпа что-то злобно орала в ответ. Кто-то швырнул свернутую газету, она ударилась об окно, развернулась и упала обратно на платформу, рассыпавшись дождем страниц.
— Друзья мои... — Старик встал и ухватился за металлический поручень. — Друзья мои, ситуация не так плоха, как вам кажется.
Негр фыркнул в окровавленный носовой платок (мой носовой платок, подумал старик), но остальные внимательно смотрели на него.
— Прежде всего, нам больше не нужно бряться этих мерзавцев. — Трое или четверо настороженно повернулись к двери кабины. Старик улыбнулся. — Как уже сказала нам юная леди, мерзавцы сошли с поезда. До свидания и удачи.
— Тогда кто же ведет поезд?
— Никто. Каким-то образом они заставили его двигаться.
— Но мы все погибнем! — истерично закричала мать двух мальчиков.
— Вовсе нет, — возразил старик. — Я должен признать, сейчас наш вагон стремительно мчится, но это только временно. Исключительно временно.
Вагон въехал в разворот и сильно накренился, колеса заскрежетали, сопротивляясь стремлению вагона сойти с рельсов. Пассажиры повалились друг на друга. Старика, отчаянно вцепившегося в поручень, приподняло над полом. Негр вытянул окровавленную руку и удержал его. Поезд вновь выехал на прямую.
— Спасибо, — кивнул старик.
Негр не обратил на него внимания. Наклонившись в проход, он ткнул пальцем в чернокожих посыльных. Их лица были пепельно-серыми.
— Братья, вам предоставляется последняя возможность показать себя мужчинами.
Подростки удивленно переглянулись, и один спросил:
— О чем это вы?
— Будьте черными мужчинами, братья. Покажите этим жалким людишкам, что вы — мужчины. Самое худшее, что может с вами случиться — всего лишь смерть.
Один из подростков так тихо, что голос его был едва слышен за грохотом поезда, сказал:
— А этого мало?
Девица в шляпке приподнялась над сидением.
— Ради Бога, прекратите пороть чушь, и выбейте кто-нибудь эту чертову дверь.
— Леди и джентльмены, — старик снова поднял руку. — Выслушайте меня. Так получилось, что я кое-что знаю о подземке и хочу сказать вам, что нам вовсе нечего беспокоиться.
Он понимающе улыбнулся, когда взволнованные, но вновь обретшие надежду пассажиры снова повернулись к нему. Именно так смотрели на него сыновья, когда просили новые перчатки для бейсбола, так смотрели его служащие, прося поддержки и защиты. В самом деле, как бы ни шли дела, но он никого не увольнял.
— Тормозные башмаки, — сказал он. — Наше метро любят называть самой безопасной дорогой в мире. На путях установлены тормозные башмаки. Когда поезд проезжает на красный свет, тормозные башмаки автоматически включаются и поезд останавливается. Вот так. Скоро мы проедем на красный свет, сработает автоматика и поезд сразу станет.
— Поезд ПелхэмЧас Двадцать Три прошел станцию Кенел-стрит. Продолжает двигаться с прежней скоростью.
В звенящей тишине, нарушаемой только голосом миссис Дженкинс, Марино наслаждался неспешной профессиональной твердостью своего тона.
— Я вас понял, — подтвердил диспетчер из полиции Нью-Йорка. Продолжайте держать нас в курсе.
— Роджер, — окликнул Марино. — Еще четыре станции, и они окажутся на Саут-ферри.
Глава 22
При первых раскатах взрыва Том Берри скорчился, как младенец во чреве, и наставил себе ещё один фонарь. К тому же коленом он врезался во что-то твердое. Растирая колено, он приподнял голову на пару дюймов и заметил одного из бандитов, лежащего навзничь на путях. Это был итальянец, и Берри решил, что тот погиб во время взрыва. Потом увидел, как главарь возится с его плащом, и понял, что взрыв ту не при чем, просто вожак застрелил итальянца, выстрелив через карман.
Неожиданно с отчаянной надеждой Берри вспомнил о предмете, на который напоролся коленом. Он торопливо пошарил по грязному полу и нашел свой револьвер.
Теперь он перевернулся на живот, все ещё укрываясь за колонной, и прижал короткий ствол револьвера 38-го калибра к левому запястью. Хотел было взять на мушку главаря, но тот исчез. Потом появился снова и склонился над телом итальянца. Берри услышал, как он выстрелил, и увидел, как дернулась у бедняги голова. Главарь расстегнул плащ убитого и что-то снял с тела. Жилет с деньгами? Берри видел, как он пристроил жилет на плечи коротышке и закрепил его.
У Берри возникли проблемы со зрением. Он на мгновение закрыл глаза и крепко сжал веки, чтобы избавиться от застилавшей их пленки. Когда он вновь открыл их, маленький бандит уже исчез в отверстии в стене туннеля, коренастый сообщник готов был последовать за ним. Берри прицелился в его широкую спину и нажал курок.
Коренастый банлит конвульсивно дернулся, а потом опрокинулся навзничь. Том поспешно сменил прицел, разыскивая главаря, но тот исчез.
Анита Лемойн, едва удерживаясь на ногах, направилась в голову вагона. За её спиной как новоявленный пророк продолжал разглагольствовать старик. Анита за что-то ухватилась, чтобы не упасть, и выглянула в окно. Рельсы, туннель, колонны проносились мимо, словно увлекаемые назад мощным пылесосом. Как оазис света мелькнула станция, забитая народом. Какое-то двойное название. Бруклин-бридж-Уорт-стрит? Еще три-четыре станции до конечной — Саут-ферри. А что потом?
— Я никогда не думал, что эти штуки могут так мчаться.
Рядом с ней стоял театральный критик. Взъерошенный крупный мужчина тяжело дышал, словно поддерживать собственный вес ему удавалось с трудом. Лицо его заливал алкогольный румянец, голубые глаза смотрели одновременно невинно и понимающе. Что означает, — подумала Анита, — что невинность большей частью показная, а понимание не удается полностью скрыть.
— Боитесь? — спросил он.
— Вы же слышали, что сказал старик. Он в таких вещах, похоже, разбирается. По крайней мере, так он утверждает.
— Мне просто хотелось узнать... — глаза смотрели ещё невиннее, чем прежде, он слегка придвинулся. — Вы когда-нибудь работали в театре?
Ох уж эти мужики. Ну, ладно, может быть, это поможет скоротать время.
— Два года.
— Я так и подумал. — Дыхание немного успокоилось. — Мне много чего приходится видеть, но я знал, что видел вас на сцене. Только не знаю где.
— Вам случалось бывать в Кливленде, штат Огайо?
— Конечно. Вы там работали?
— Знаете маленький Театр драгоценностей? Я там служила. Билетершей и продавщицей поп-корна.
— Вы шутите.
Критик рассмеялся и воспользовался рывком вагона, чтобы отвесить ей солидный шлепок по заду. Чисто машинально она ответила легкой усмешкой, отчего он снова засопел.
— Кто в такой момент станет шутить? Через пять минут мы все можем отправиться на тот свет.
Он отшатнулся.
— Вы не верите старику? Что красный сигнал светофора нас остановит?
— Конечно, верю. — Она ткнула пальцем в окно. — И ищу красный сигнал. Но повсюду одни зеленые.
Анита приложилась задом к критику и поднажала. А почему бы и нет? Может быть, это вообще в последний раз. Она выгнула спину и ощутила ответную реакцию. Позволив пару раз себя пихнуть, чтобы собеседник заинтересовался, она продолжала смотреть на проносящийся мрачный ландшафт. Они миновали Фултон-стрит и снова нырнули в туннель. Впереди, насколько она видела, все светилось зеленым.
Едва поезд миновал станцию Фултон-стрит, полицейский Гарри Рот позвонил в штаб-квартиру.
— Вагон только что промчался мимо.
— Ладно, спасибо.
— Послушайте, я хочу рассказать одну странную вещь...
— Как-нибудь в другой раз.
— Нет, я хочу сказать. Вы знаете, в чем дело? Я не увидел, кто ведет поезд.
— Какого черта, о чем вы?
— Я никого не видел в кабине машиниста. Похоже, лобовое стекло выбито, и в кабине никого нет. Я стоял на самом краю платформы и все равно никого не увидел. Вот так-то.
— Разве вы не знаете, что поезда сами двигаться не могут? Там есть специальное устройство блокировки в отсутствие машиниста.
— Да, и все таки...
— Вы в самом деле думаете, что в кабине никого не было?