– Скорее это будет конверсия, – ответил Оппенгеймер.
– Одно другому не мешает. Из этих кирпичей, я имею ввиду компоненты сценариев, можно составить что угодно, – ответил Нордвуд, прекрасно знавший о видении Оппенгеймером будущего всего Военного Процесса. Президентом Оппенгеймером, давно уже отвергнувшем какие бы то ни было планы заключения классического мирного договора.
Глава 11.
Тренировочный лагерь.
20.09.2119.
Тренировочный лагерь Добровольческой Гвардии СФС.
Завирдяев раздвинул брезентовые створки и вошел в шлюз. В нос ударил резкий запах дегтя и какого-то антисептика. Раздвинув внутренние шторки шлюза, он увидел перед собой неряшливые нагромождения из картонных коробок и фанерных ящиков. Сверху на эту стену полутораметровой высоты было наброшено какое-то тряпье, судя по всему, относившееся к униформе. Завоняло табаком.
Пройдя вдоль вала из барахла, Завирдяев вышел к чему-то вроде центрального пространства этой здоровенной палатки. По разные стороны открытого места стояло несколько кроватей, размещенных как бы кругом вокруг площадки, в центре которой находился обшарпанный кухонный стол.
На трех из пяти кроватей сидело по полуодетому мужику, двое из которых ели из котелков, а третий что-то смотрел в планшете и явно веселился.
Все трое повернули головы в сторону Завирдяева и молча на него уставились.
Ну давай, спроси меня, – подумал Завирдяев, сохраняя при этом каменное лицо. – Спроси что-нибудь вроде "ты откуда, мужик". Давай, вот только ляпни сейчас языком чего-нибудь… Мужички оказались все же не такими простачками, чтобы не понять, что человек в гражданском здесь появился неспроста, что это не тот случай, когда кто-то наткнулся на лагерь, гуляя по лесу.
За спиной послышалась какая-то возня – к разговору подтянулся пролезший через шлюз заместитель начальника лагеря. Он-то и встретил Завирдяева, прибывшего с этой внезапной проверкой.
Замначальника был красномордый толстяк с растрепанными усами, выглядевший скорее не как офицер, а как выбравшийся на рыбалку. Такой перед тем как приступить к самой ловле, прикладывается к поллитровке. И после и во время. Не то чтобы он был нетрезв, дело было не в этом. Дело было в состоянии формы – небрежно засученных рукавах и кепке, затерявшейся где-то в районе затылка.
Очевидно увидев замначальника, трое бойцов вскочили и встали по стойке "смирно". Учитывая то, как они были одеты, выглядело комично.
Завирдяев тем временем отвел взгляд от троих "партизан" и принялся не торопясь осматривать внутреннее убранство палатки.
За это время он успел обратить внимание на ряды двухъярусных кроватей, скрывавшихся за какими-то простынями и покрывалами, развешанными на привязанных к крепежам веревках. Повсюду были залежи из какого-то барахла в картонных коробках, разбросанная повсюду обувь и составленные отдельно 20-ти килограммовые жестянки с крупами и мукой.
На столе, находившемся посреди площадки стояла портативная газовая плита, окруженная грязной посудой в том числе несколькими кастрюлями.
Что с формой одежды? – послышалось сзади рычание замначальника. – Если вы находитесь в увольнении, это не означает, что можно так расхаживать. Где дневальный?
– Так точно! – Хором ответили трое вояк.
– Не понял, процедил в ответ замначальника: ответ "так точно" был явно невпопад.
Завирдяев заложил руки за спину и продолжил оглядывать внутренности палатки-ангара. Двое других проверяющих, которых он захватил с собой для какой-никакой группы, без особого интереса к происходящему стояли где-то около входного теплосберегающего шлюза.
– Дневальный убыл в санчасть, товарищ капитан, прозвучал голос одного из полуодетых.
Вообще Завирдяев отдавал себе отчет, что лагеря подготовки Добровольческой Гвардии зачастую выглядят несколько неприглядно, но к такому свинарнику даже он был не готов. Этот лагерь был третьим со вчерашнего дня и у него был один плюс, заключавшийся в его расположении – территория располагалась у самой реки и можно было выбрать неплохое место с прекрасным видом на левый берег.
Неизвестно было, пришло ли это в голову самому шефу, или ему кто-то подсказал, но насколько понял Завирдяев, решили, что было бы очень желательно, чтобы Сенатор Харлингтон смог бы красиво под камеру выйти на какую-нибудь поляну или обрывчик и осмотреть в бинокль берег LBSF. Еще предполагалось запечатлеть, как Харлингтон осматривает лагерь и общается с бойцами. А тут такое.
В одном из предыдущих лагерей было вполне сносно, но он был далеко от реки. Это не подходило. Другой был у реки, там было чуть получше с дисциплиной чем здесь, но он был дальше к северу. В таком случае Харлингтону пришлось бы потратить дополнительное время на дорогу – предполагалось, что перемещаться он будет по земле.
Внезапно раздался треск, оказавшийся храпом, и скрип металлической кровати, скрывавшейся за одной из завес.
Завирдяев зашагал к занавеске, обошел это висевшее на веревке темно-зеленое покрывало и увидел кровать, на которой ворочался здоровенный бритоголовый детина, явно почуявший, что что-то тут не так. Доносился запах перегара.
– Парково-хозяйственный день? – с издевкой спросил в воздух Завирдяев. Или зоопарковый? Может сельскохозяйственный?
За спиной послышались шаги красномордого замначальника. Детина тем временем, грузно двигаясь, поднялся и сел на кровати. Весил он под полторы сотни килограмм, был бритоголовым, с широченным лицом, в которое были утоплены маленькие глазки и растянувшийся в попытке что-то сказать рот. Послышались шаги приближающегося Замначальника.
В выпавшие несколько секунд до того, как Замначальника начнет разбираться, Завирдяев взялся рассматривать отечного похмельного здоровяка. Над правой сиськой у этого скотообразного были вытатуированы какие-то руны, точнее надпись, стилизованная под руны. Надо было отдать должное, обычных в таком случае сопутствующих свастик не просматривалось. Взгляд Завирдяева задержался на рунах в попытке разобрать что же там написано, и в конце концов это удалось. Надпись на английском гласила "рожденный побеждать".
В СФС Были еще и отдельные лагеря для Иностранного корпуса, и такого безобразия там не наблюдалось. Однако дело было не в какой-то там особой культуре у инотранцев. Объяснялось такое различие тем, что местные знали, что они у себя дома, оттого и ощущали себя раскованнее, чем иностранцы-уклонисты, бежавшие в неведомый сибирский край, бежавшие от одной войны, Большой, и втянутые в орбиту другой, местной, конфронтации. Послышалось неожиданно звонкое "Здравия желаю товарищ капитан" от скотообразного.
Вместо ожидаемого разговора с бритоголовым, Замначальника зашел совсем с другой стороны:
– Товарищ Завирдяев, это палатка для тех, кто находится в увольнении. Мы как раз планируем ряд мероприятий по укреплению дисциплины… Формально они сейчас убыли по месту жительства…
– А что же они не убыли? – с недоверием в голосе поинтересовался Завирдяев.
– Кому-то нет смысла ехать за сотню-другую километров, кто-то не желает… Не желают по разным причинам. Например, многие не местные. Кому-то некуда ехать – семьи и родственники покинули область, а бойцы не пожелали оставлять малую Родину в трудную минуту. Но увольнения в любом случае положены. У нас так… Вот и проводят свободное время здесь же.
Завирдяев развернулся и зашагал обратно к площадке со столом. Растрепанный красномордый замначальника оказался еще и довольно хитрожопым. По крайней мере, если он всю эту историю с увольнением придумал на ходу, то как иначе, чем хитрожопый?
Завирдяев принялся демонстративно рассматривать разные мелочи – все тот же стол, надписи на коробках, кровати за занавесками. Все под внимательное молчание присутствовавших.
Потом он глянул на замначальника и молча зашагал к выходу.
На выходе уже ждал высокий сухопарый мужик в нарочно расстегнутом камуфляже и тельняшке, видневшейся под ним. Этакий классический образ русского или советского военного. Классики добавляли черные с проседью усы на обветренном лице. Рядом с ним стояли еще трое офицеров, один из которых был сильно похож на красномордого замначальника за исключением того, что лицо у него было не красное, а какое-то желтоватое.
– Здравия желаю, товарищ Завирдяев! – отчеканил сухопарый вояка, – Честь имею, капитан-полковник Балаков – в продолжение приветствия весело и дружелюбно пролаял вытянувшийся по стойке смирно "Классический", обращавшийся уже к вышедшим вслед за Завирдяевым СБСЕшникам.
Балаков, начальник лагеря, был отставным майором российской армии. Он примкнул к мятежу в самом его начале, а потом, уже в ходе развития событий, выбрал сторону правобережных. Как и все военнослужащие ВС РФР, вступившие в какие-либо формирования SSSF он был уволен с позором из рядов российских вооруженных сил.
Теперь он был капитан-полковником. В самом начале местного конфликта звания, согласно ходившим байкам, некоторым удавалось присвоить и себе самим. Конечно, это было не так. Вот система этих званий здесь действительно была своеобразная.
Завирдяев размашисто кивнул и махнул рукой за спину, указывая на палатку с "отпускниками".
– Виноват, не понял, – бодро проговорил Балаков, покосившись на выходящего замначальника.
– Как вам наверняка известно, в следующем месяце к нам прибудет сенатор США Харлингтон, – сухо объявил Завирдяев. В программе пребывания сенатора будет в том числе и посещение объектов Добровольческой Гвардии и Иностранного Корпуса. Мы посчитали, что ваш лагерь подходит для такого посещения. Я не знаю технических деталей того, как лагерь будет приведен к должному виду, но он будет приведен. Нам важно само место расположения…
Завирдяев хотел добавить, что у него уже есть распоряжение и готовый план того, как разогнать весь этот сброд и завезти сюда Иностранный Корпус, но решил пока остановиться просто на том, что лагерь уже выбран для турне Харлингтона.