— Не беспокойтесь, сейчас все будет куда спокойнее. Полетим на пониженной передаче, как говорят в подобных случаях не знающие ничего кроме автомобиля.
Искусственный интеллект корабля по своему обыкновению проводил предполетные приготовления. Козырек приборного модуля Завирдяева напоминал о происшедшем на орбите — он был чуть смят от удара ногой. Разломанный компьютер Ландскрихт убрала куда-то в пакет, совсем по-домашнему подметя невесть откуда взятой щеткой пластиковые ошметки и крошку.
Наконец, шаттл пошел вверх. Как и при первом взлете, взлете с ракетодрома боковые камеры-сопла передали эстафету центральной и Завирдяева начало вжимать в кресло. Тем не менее, это действительно было куда легче того, что было при побеге из Суперфедеранта. Перегрузка не превышала двух единиц.
Довольно быстро корабль взялся менять свой вектор, выходя на траекторию, вроде бы шедшую параллельно земле. Так и оказалось. Набрав какие-то пять с небольшим махов, корабль полетел совсем как самолет. Высота составляла около шестидесяти километров.
— Мы что, полетим вот так? — изумился Завирдяев.
— А что вас не устраивает? Летим как в самолете. Невесомости нет. Сидите себе в кресле. Не спроста оно может так трансформироваться и менять положение.
— Это самое большое извращение, которое можно было проделать с космическим кораблем.
— Почему это? Хотя я вас понимаю. Вы привыкли, что шаттлы обязательно должны набрать орбитальную скорость, выйти на оптимальную траекторию и все такое. Этому так не обязательно. Нравиться ведь?
— Спрашиваете! Вы его себе теперь заберете?
— Легко сказать. А топливо, заправка, профилактика. Даже такой самостоятельной машине это все нужно. К тому же, он же народный, — Ландскрихт хохотнула.
— Завирдяев тоже заржал. Было от чего.
— Что сейчас с противоракетной обороной и ПВО? Ваш AI контролирует ситуацию?
— Она для этих оборонных систем сейчас такая, что ее и контролировать-то не нужно. Летай где хочешь. Мы, кстати, прошли интервал высот, где такие ветры дуют, что авиация туда не сунется. Это высоты от пяти до тридцати тысяч метров. Ветер кое-где в двести тридцать узлов. Как вам?
— Ничего себе! И надолго это?
— Через пол-года никто и не вспомнит. Климат, правда, чуть сдвинется, так он и раньше так сдвигался, просто люди этого не записали в своих летописях. Это тоже выровняется.
В окошках мелькала фосфоресцирующая атмосфера. В какой-то момент показалась земля. Из навигационных данных следовало, что это было побережье южной Америки. Где-то там располагался ракетодром «Лакайль» с его нечеловеческого уровня обороной. Сейчас все это бездействовало.
Почему все-таки вы не хотели бы официально о себе заявить? — Завирдяев совсем по-простому задал вопрос, который не спрашивал все эти дни, — или вышли бы на контакт с этими нашими боссами. Ну как со мной. Чем бы это вам грозило?
Все человечество пришлось бы больно бить и меня бы возненавидели. Потом полюбили бы точно так же, как ненавидели, а когда я отлучилсь бы на какое-то количество лет, то случилась бы катастрофа. А с вашими боссами все было бы по-другому. Выйди я с ними на контакт, всю свою энергию они бы тайно бросили на Антиландскрихтовские заговоры и Антиландскрихтовскую деятельность. Так что пошли они все… Впрочем, чего вы так этим обеспокоены. Это все теперь вам. Вы же хотели? Тогда вас обмануть и выкинуть хотели, сейчас не обманут.
Завирдяев задумчиво уставился в окно.
— Зависните так и я исчезну, — послышался голос.
Завирдяев поспешно обернулся. Ландскрихт была на месте и как ни в чем ни бывало управляла кораблем, то и дело делая легкие виражи.
— Да я шучу, — успокаивающе произнесла она. — вообще я конечно исчезну, но после того, как мы приземлимся. Поставим корабль, выйдем. К нам кто-то да прилетит или приедет. Тут я и исчезну.
— А со мной что будет?
— Вы для них герой, так что не беспокойтесь.
— Для кого?
— Для своего национального правительства, да и для большинства других стран тоже. Для Оппенгеймера вы непонятно кто, скорее всего опасный непредсказуемый конкурент, но под ним сейчас стул не то что зашатался, а разломался. Он будет покладист.
— А вы откуда знаете?
— Это все коммуникации. Демарш машин. Забыли?
Завирдяев снова уставился в окно.
— А ведь мне будет ее не хватать, — подумал он про себя.
Глава 64Где твой шаттл, Оппенгеймер?
Шаттл шел вниз. Это была уже вторая посадка. Ландскрихт выбрала место посадки чисто визуально, обведя пальцем на экране то место, куда захотела поставить шаттл. По ее словам, технически она могла бы сделать это хоть в городе, на перекрестке широких улиц. Правда, кроме технических ограничений были и другие — в случае такой посадки окрестные дома были бы повреждены — вылетевшие стекла, возможно пожары. Еще оставалось бы надеяться на то, что люди, завидев в небе смертоносную лампу успеют сообразить и броситься наутек, причем в правильном направлении.
Конечно же, выбранное место посадки располагалось в безлюдной местности, в буро-желтых осенних полях. Была глубокая ночь. Вездесущее зеленое свечение мерцало здесь точно также, как и в южном полушарии.
Включение тормозных двигателей вжало Завирдяева в кресло. Затем в работу включились двигатели, использовавшиеся при старте. Отпечатав очередной белый крест, шаттл встал на назначенное место.
Ну все, спускаемся, — объявила Ландскрихт, — А вот это я заберу с собой — она потянулась куда-то за свое сиденье, после чего продемонстрировала обесценившиеся папки с планами атак и политического заговора.
— Да, наверно так будет правильнее, — согласился Завирдяев, — а что мне сказать? Что сказать если спросят куда я их дел?
— Скажете, что открывали шлюз и выбросили это в космос. Технически это вполне возможно, было бы желание.
Потом был шлюз и спуск. Держа Ландскрихт в своих объятиях — по другому там, на элеваторе было затруднительно, Завирдяев размышлял, как он все эти годы работал с ней бок-о-бок и нихрена ее не замечал.
— Мне будет вас недоставать, — произнес он, уже стоя на Земле.
— Бросьте вы, мы с вами за все эти годы, — словно вторя его мыслям начала она, — вы теперь мачо и плейбой, да и раньше вроде бы своего не упускали. Помните про биочип? Он и по части таких личных привязанностей может работать. Но сейчас у вас его нет. Так что это уже чисто ваше. Вы обратно очеловечиваетесь. Это хорошо. Я не хочу сейчас направлять вас в какое-то романтическое русло, но вы перестаете быть марионеткой с биочипом и фреймами. Важно это. Возможно и от своей судьбоносной миссии вы откажетесь. Мы с вами об этом через пару недель поговорим, я вас найду.
Если раздумаете вести за собой народы, то я использую якобы выкинутый в космос документ, его копию для демонтажа планов, которые на вас успеют состроить. Вы всегда сможете исчезнуть, хоть на ту Землю, в тот мир, где мы были.
На горизонте замаячили какие-то огни. Вообще огни были и до этого, но то определенно были статичные огни какого-то поселка, жители которого, надо думать, нимало обалдели завидев посадку шаттла.
— Авиация? — произнес Завирдяев.
— Похоже на то, — ответила Ландскрихт. — Полетит сюда и я убегаю.
— Ну что, будем прощаться?
— Ну не то чтобы прощаться. Я же вас еще отыщу. Ждать вам придется недолго. Еще если они что-то выкинут, арестуют вас, то я вас отыщу и вытащу. Как я это делаю вы уже понимаете. Кому-то тогда в затылке долго чесать останется. А в этот раз я зайду вам за спину, только вы не оглядывайтесь. Все равно ничего не заметите.
— Сделаю как скажете, — ответил Завирдяев, которому давно уже не хотелось проверять а что будет если сделать не так. Огни, двигавшиеся над горизонтом вроде бы сменили направление — движение замедлилось, но высота стала увеличиваться.
— Вроде бы вертолеты, — произнесла Ландскрихт, все это время стоявшая рядом, — скоро звук услышите. Я уже слышу.
— Интересно, что они мне скажут? И что мне им сказать? — задумчиво проговорил Завирдяев.
— Вы разберетесь, не переживайте.
С этими словами она повернулась, обхватила его рукой, потом обняла и второй, удерживающей две бестолковых папки и поцеловала его.
Все было довольно скоротечно. Завирдяев повернул было голову, но никого рядом не было. Только шаттл по-прежнему высился остроконечной башней и гудел своими агрегатами — он никогда не замолкал, ни на ракетодроме ни на острове.
Завирдяев побрел к кораблю, по пути заглянул в зияющую пасть одной из двигательных камер и присел на раскинувшуюся лапу посадочной стойки, после чего по-простому сплюнул на землю. Было немного грустно. Может даже и не немного.
Вертолеты отчего-то не пошли прямо к шаттлу, а принялись обходить место приземления по кругу радиусом километра полтора-два. Судя по звуку, это были не транспортные, а какие-то более легкие боевые.
— Может руки вверх поднять? — пронеслась мысль в голове, — Хотя нахрена это?
Это и вправду было совершенно лишним.
Закапал дождь — при посадке Ландскрихт изловчилась влететь в узкий просвет между облаками — с одной стороны это было нужно для безопасной визуальной посадки, чтобы никого ненароком не спалить, а с другой если не выпендриваться, то можно было бы просто выбрать безоблачный регион. Теперь просвет затянулся. Завирдяев поднял глаза и оглядел свой противодождевой навес стоимостью в бессчетные миллионы и миллиарды.
— Ну, Оппенгеймер, где твой шаттл теперь? Где твоя игрушка? Что с вашим планом, констеллейшны? Только сейчас он стал осознавать что здесь, под унылым осенним дождем посреди сырого ночного поля он свободен. Может Ландскрихт, не раз изумлявшись безрассудности решения связаться с теми, с кем он когда-то связался, достучалась, добилась своего? Наверно так.
Завирдяев встал и зашагал прочь от корабля. Зашагал он по направлению к далеким огонькам поселка. Разумеется, проделывать весь тот путь он не собирался, но отчего-то захотелось просто пройтись прочь от наделавшего столько дел шаттла. Пахло горелым — Где-то в стороне дымилась трава, хотя никакого пламени видно не было.