— Чего там такое? — поинтересовался Драгович, пятясь сквозь проделанный в толпе коридор.
Да там… — усмехнулся Белобрысый. — Пошли обратно.
Чего там все-таки такое? — переспросил Драгович, когда оба вышли на сравнительно свободную часть тротуара.
— Гага притащилась, — приглушенным голосом произнес предварительно оглядевшийся по сторонам Белобрысый.
— Кто?
— Не знаешь что ли ее?
— Нет.
— Племяшница нашего «Дока», — он так и сказал «племяшница». — Видео записывает свои. Не знал что ли?
— Наталиа что ли? — выговорил чуть с акцентом Драгович.
— Ну да. Видел все-таки?
— А почему Гага?
— Хрен знает, полно других слов, но у нас ее называют так. Естественно неофициально, и естественно, ей бы не понравилось. Да и не нравится.
— Что значит вообще Гага?
— Английский не знаешь что ли? Это во! — он покрутил пальцем у виска, причем не так, как это было принято в России, а на американский манер, словно размешивая воздух.
— Она что? Это? — Драгович повторил жест.
— Нет, если бы… Просто дура и мажорка вдобавок.
— Почему дура?
— Да достала потому что.
— Кого?
— Всех.
— Вообще я до того, как сюда собрался много чего про вас смотрел и ее в том числе смотрел. Я бы не сказал что… В общем нормальные видео. С обзорами на оружие конечно может быть и не совсем по ней дело, а все остальное — про жизнь в городе и все такое — я бы сказал, что на приличном уровне видео. Странновато только немного выглядит, когда она по полигону или где они там стреляют, в гражданском бегает, да в таком словно… в чересчур гражданском.
— В модном? — поправил Белобрысый.
— Вроде того. Будто гангстерское кино снимает. Хотя с другой стороны это даже плюс. Не очень серьезно, но почему бы и нет?
— Пошли глянем уже, ворчливым тоном предложил Белобрысый и направился к ограждениям, выставленным для того, чтобы оградить проезжую часть от людных тротуаров.
Стоявший неподалеку ополченец со скорострельным дробовиком бросил на обоих короткий взгляд и, разглядев шевроны, безразлично от вернулся, не проронив ни слова.
На некотором удалении от толпы, метрах в двадцати, стояла пара бронемашин — обычные легко бронированные грузовики. Очевидно, на них взбаламутившая толпу Гага и ее команда и приехали.
Обойдя толпу, выстроившуюся полукольцом, Драгович, как и Белобрысый, увидел, что там происходило. «Племяшница Дока» стояла посреди толпы в своем неизменно расфуфыренном виде и что-то болтала в камеру, которую держал какой-то гражданский шкет. Все остальные из ее компании были военными, то есть ополченцами КАНАР. Не нарушая здешних традиций, одеты были кто во что горазд, но, надо было отдать должное, экипировка была недешевая.
Пройдя по проезжей части с таким видом, словно происходившее их ничуть не интересовало, Драгович и Белобрысый сбавили шаг и встали у края толпы так, чтобы не терять из вида происходившее в центре полукруга.
— Снимают специально здесь, чтобы показать, что у нас тут все чинно-благородно, без всякого мусора, — прозвучал ворчливый пожилой мужской голос из толпы.
— Так и сняли бы там, вначале, где только свистеть можно, — прозвучал в ответ второй такой же.
— Это чтобы выглядело, будто у нас по всему проспекту все прилично. Дома-то из кадра проверить можно по карте посмотреть, — подключился еще один.
— Ну и кому это нужно? Нахрена? — послышалось из разноголосицы.
— Да кому-то может и нужно. Мало долбоебов разных. А тут президент Американский приезжает.
— Какой он президент? Ты чего, не выспался?
— Будущий президент.
— Да не скоро еще.
— Все равно. Я тебе говорю — перед ним все тут в порядок приводят. Видимость создают.
— Вслушиваясь в разговор и пытаясь разобраться в том, что тут происходит Драгович тем временем не терял визуального контакта с происходившем в центре.
Гага, то есть Наташечка, как ее еще назвал Белобрысый, тем временем начала приставать к окружающим, то есть брать у них интервью. Ну, даже скорее не интервью, а так, пару фраз. Драгович и до этого видел, как это делалось. Кроме оружейных обзоров, составлявших далеко не основную часть контента, Гага моталась по городу да и КАНАР в целом, рассказывая и показывая различные, в том числе и неприглядные стороны местной жизни.
Общий лейтмотив был: «смотрите, какие мы бедные-несчастные, но мы сопротивляемся и боремся».
В целом там, дома, у Драговича сложилось совершенно однозначное впечатление, что дело было если не нужное, то толковое. Соответственно, отношение Белобрысого явило собой, в определенной мере, сюрприз.
Обсуждать с Белобрысым что-то здесь, стоя рядом с толпой было не вариант. Одно дело, когда треплются гражданские, другое дело они. Так что оставалось молча наблюдать, составлять впечатление, а уж потом давать старт очередному досужему разговору.
Следом за общением с толпой последовала очередная, традиционная и давно просчитанная часть — между ног взрослых успели просочиться несколько детей, с которыми Гага принялась болтать, опустившись на колено. Все это Драгович видел и раньше, только не вживую.
Ладно, пошли, — наконец предложил он, глянув на Белобрысого.
Тот стоял нахмурившись и с таким видом, словно собирался двинуться через ограждение, подойти к этой самой Гаге и что-то ей высказать.
— Да. Пошли уже. А то стоим глазеем. У нас другие дела, — пробурчал Белобрысый и развернулся по направлению к бронемашинам — путь патрулирования лежал в ту сторону, вверх по проспекту.
Там, за далеким плавным поворотом находился городской вокзал, после которого или, если исходить из направления движения колонны, до, разрешалось только освистывать.
Пройдя пару десятков метров, Драгович и Белобрысый поравнялись с бронемашинами. Дверь второй, стоявшей подальше от толпы, была распахнута. Оттуда виднелся водитель, раскидавшийся на своем месте ровно так же, как имел обыкновение устраиваться в любом мало-мальски просторном транспорте Белобрысый. Насчет водителя возникал лишь вопрос, чего он ногу в боковое стекло не просунул.
Яркое солнце отчаянно бликовало на широкой пустынной проезжей части, уходившей чуть верх и влево. Все выглядело, так словно широкая асфальтовая дорога была специально построена и ограждена, для того чтобы по ней неторопливо прохаживались не маневрируя мимо то тут то там мельтешащих прохожих, копошащихся за ограждениями.
Драгович и Белобрысый вполне могли себе такое позволить — так они и сделали. Где-то далеко впереди виднелись еще одни такие же умники.
Когда Драгович и Белобрысый уже подходили к повороту, после которого открывался вид на привокзальную площадь с «памятником паровозу», за спиной послышалось рычание грузовиков — как оказалось, это мчались те два транспорта, на которых разъезжала группа Гаги.
— «Люди гага» поехали, — усмехнулся Белобрысый. — По-английски, насколько я знаю, «люди гага» это то же самое, что и просто «Гага». Хотя, конечно, бойцы не виноваты в том, что их запрягли в такое дело.
— Она местная? — спросил Драгович, понимая, что раз она племянница «Дока», то скорее всего да.
— Местная, — с пренебрежением в голосе ответил Белобрысый. — Ей двадцать три года, а важности… Она училась в какой-то шараге при Интер-Нитро. Это там, — он махнул в сторону обозначавшихся на горизонте промышленных корпусов. — Должна была в спецовке по химзаводу ходить, кнопки на аппаратах вовремя нажимать. Ну или в Лаборатории колбочки бить, а ты посмотри… Повезло, блин. Катается, как принцесса.
— Я смотрю ты знаешь столько… — усмехнулся Драгович.
— А что я такого знаю, чтобы можно было сказать «знаешь столько».
— Да нет, я вижу ты так рассказываешь… обычно, правда, так себя ведут в более малолетнем возрасте.
— Как именно ведут? Я бы не сказал, что она ведет себя как малолетка. Как обычная дура — согласен.
— Да нет, я про твою неприязнь говорю. Ты хотел бы, чтобы она была твоя?
— Да блин, дурак!
— А что, представь, ты бы стал племянником самого Дока. Ну точнее не племянником, а как это было бы правильно?
— Смотри, — как ни в чем ни бывало обратился Белобрысый к Драговичу, — вон идет по дороге какой-то дурак, несет вообще хрен знает что. Дурдом какой-то, да?! — брезгливым тоном продолжил Белобрысый, словно перед ними и вправду кто-то шел, или даже валялся какой-нибудь бомж. — Удивительно, да, каких только долбоебов здесь не увидишь.
Драгович и не сразу сообразил, что дурак, который идет и болтает что попало это он, Драгович.
— А как правильно будет по-русски… — все же не сдавался Драгович. — Если она племянница, то «Док» тебя уплемяшит, правильно? Ну типа примет в свою Доковскую семью. Да, уплемяшит.
Белобрысый сделал лицо, словно хотел что-то высмотреть вдалеке, затем резко отступил на пару шагов от Драговича вперед-всторону и зашагал с деловым видом, словно никакого Драговича и рядом не было.
Все же можно было разглядеть, что самому ему было смешно, но смеяться над собой он позволить себе не мог. Метров через пятьдесят пути обоим надоело ломать комедию и первым на «деэскалацию» пошел Драгович.
— Двадцать минут осталось, — объявил он.
— До вокзала и обратно успеем дойти, — ответил Белобрысый, — хотя давай обратно двинем. Там, за вокзалом только орут и свистят. Ты самого интересного не видел. Тебе надо на это посмотреть.
Оба направились к ближайшей бреши в ограждении, неподалеку от которой был проход во дворы. Проход по дворам также был в программе патрулирования, так что все было нормально.
Двор, в который они вошли, был немноголюден и замусорен. Нет, где попало, как это иногда бывало, мусор не валялся — просто в отведенных под контейнеры местах высились горы отходов.
— Они свои «боеприпасы» отсюда что ли брали? — спросил Драгович.
— Нет, ты чего. У каждого свое родное. Ну то есть каждому известно что у него. А здесь как? Рыться в пакетах и натыкаться на тухлятину? Если кто-то и приготовил Тухлятину то он знает что это за тухлятина. Я уже не говорю про краску. Ее-то здесь не отыщешь.