Попадание в кабину тоже имело бы смысл, но кабина огромного аппарата была лишь главным постом управления, которое могло осуществляться с других постов или вовсе быть возложено на AI. В любом случае, удар в центральный пост также на время осложнил бы выполнение арсеналом его гнусных задач, однако выбить хотя бы один двигатель было куда заманчивее.
Широта медленно но верно менялась. Теперь внизу уже был Казахстан. Тем не менее, земля внизу по-прежнему была покрыта снегом. Скорость полета достигла значения в две целых девять десятых маха. Высота составляла пятьдесят тысяч футов.
Бланкенберг активировал вооружение — отметки обеих ракет засветились зеленым. Теперь настала очередь ложных целей — их также нужно было включать заранее — простыми эти устройства не были. AN/APQQ-560 так вообще имели миниатюрный прямоточный двигатель.
Расстояние до рубежа открытия огня, отображаемое на дисплее, стремительно сокращалось — восемнадцать миль, семнадцать миль…
Бланкенберг потянул ручку на себя. То же самое сделали пилоты остальных «крестоносцев».
Индикатор высоты пошел вверх, скорость ожидаемо стала снижаться.
Когда оставалось двенадцать миль раздался предупреждающий сигнал о радиолокационном облучении. Фиксации радиолуча к счастью не было. Вообще облучение может предшествовать сильно задолго до прицеливания, до фиксации луча, но это в общем случае. Нередко силы ПВО устраивают засады и включись сейчас такой притаившийся радар с батареей SAM, все могло бы закончиться плохо. Оставалось надеяться, что русские надежно прочесали прифронтовой сектор и интерлинк и штабные компьютеры имеют полную и исчерпывающую информацию о расположении батарей и отдельных систем вражеской противовоздушной обороны.
На огневом дисплее появилась отметка, говорившая о том, что открывать огонь уже было можно.
— Открываем огонь по команде, — послышался в шлеме голос ведущего.
Ведущий начал обратный отсчет, начиная с пяти. Когда до обозначенного «среднего» огневого рубежа оставалось три мили, первая ракета устремилась вперед и вверх — ведущий явно хотел выиграть несколько секунд и несколько миль, чтобы не входить в пространство, обороняемое противником.
Бланкенберг отстрелил первую ракету, затем через пару секунд вторую. Самолет, вошедший в выхлопной след ракеты и его, следа, турбулентность, едва заметно тряхнуло. На душе было весело. На момент первого пуска высота составляла семьдесят пять тысяч футов и продолжала расти. Скорость, разумеется, порастратилась, но все еще была выше скорости звука — около одной и семи десятых маха, даже чуть больше.
Когда в небо устремились все шестнадцать дымных нитей, пришло время отстреливать ложные цели. Четыре легких «710» повылетали попарно с интервалом в полторы секунды, затем, еще через две были отстреляны две более совершенных «560».
Одновременно с этим, сразу же после пусков ракет второй очереди, носители начали сбрасывать скорость, задействовав аэродинамические тормоза. Сейчас нужно было как можно быстрее развеять по воздуху избыточную энергию полета, главным образом скорость, снижавшую маневренность. Высота, чуть-чуть не дотянувшая до девяноста тысяч футов, также не являлась другом маневренности, поэтому все машины завалились на левое крыло и пошли вниз. Это неизбежно вело и к наращиванию подрастерявшейся скорости, которую следовало контролировать. На высоте в шестьдесят тысяч скорость, чей рост сдерживался тормозными плоскостями, составила одну целую три десятых маха.
Курс к тому моменту сменился более чем на девяносто градусов. Дальше вираж стал выполняться заметно легче. Восемь машин летели по соседству с рассеянным облаком из четырех с лишним десятков имитаторов. Сигнал об облучении не стихал. Судя по характеру излучения, работал радар SA-210.
Это оказалось не все. В наушниках раздалась целая серия предупреждающих сигналов. На экране появилось несколько меток в виде расширившихся и сузившихся кругов, разбросанных на многие мили друг от друга — спутники засекли пуски SAM.
Вслед «Крестоносцам» было отправлено сразу полтора десятка ракет — почти столько же сколько выпустили сами F-158.
— Луч! — раздался в наушниках крик одного «Крестносцев». — «Крестоносец — двенадцать-ноль-пять», луч, — уточнил голос.
— Продолжаем маневр, мы уже уходим — скомандовал ведущий.
— Группа ложных целей рассеивалась. Рассредоточивался и строй из восьми самолетов — ракеты AIM-270 были выпущены и шли к цели своими консолидированным порядком, и теперь не было нужды идти плотной группой.
Один за другим самолеты включали максимальный форсаж — теперь, когда вираж был почти выполнен, можно было вновь нарастить скорость, чтобы поскорее убраться подальше. Сигнал облучения все не пропадал.
— Я по-прежнему в прицеле! — сообщил «12–05». — Включаю хвостовой радар.
Включение радара было не лучшим решением с точки зрения радионезаметности, но поскольку самолеты уже энергично удалялись от угрожающего сектора, действие было вполне допустимым.
— Три SA-210, расстояние сто восемьдесят миль, скорость пять и два маха, скорость снижается, — сообщил «12–05».
На экране радара уже без всякого сообщения появились отметки атакующих «12–05» ракет — само собой, работала система обмена данными.
Бланкенберг почувствовал облегчение — все данные, включая и подсчеты бортового AI машины Бланкенберга указывали на то, что ракеты не смогут настичь группу и вряд ли даже смогут сократить расстояние до сотни миль. Это был лишь жест бессильной ярости со стороны «чинков».
— Как там наши птички? — Прозвучал голос «12–07».
— Под атакой, но пока в порядке, — ответил «12–05», отсканировавший своим радаром также и район полета AIM-270.
— Птички пока в порядке, — объявил и Бланкенберг, с самого начала открывший на своем дисплее окно связи с ракетами.
Бланкенберг и без того постоянно поглядывал на дисплей, на котором отображалось нагромождение из шестнадцати меток, уже пересекшее не то что линию фронта ПВО но и линию фронта как таковую. Вместе с тем то и дело мелькали красные расширявшиеся и сужавшиеся круги — спутники засекали многочисленные пуски противовоздушных ракет.
Теперь самолеты шли на высоте пятьдесят тысяч футов на скорости два с половиной маха. Еще пару десятков миль и можно будет выключить форсаж и в экономичном режиме лететь на базу.
Менее чем через минуту стая выпущенных ракет уже успела поредеть — из шестнадцати осталось девять. Из пятисот миль было пройдено процентов шестьдесят. Если максимальная плотность ПВО была бы у линии фронта, то эту наиболее опасную полосу ракеты уже прошли, хотя впереди их могло поджидать еще много чего, включая собственную оборону арсенала, с которой ракетам предстояло встретиться на завершающем участке полета.
Прямо по курсу был мятежный регион, за которым в сотнях миль располагалась северная база.
Глава 23Терминал MDS. Blast/Shock Warning. Загород
Стихшая чуть менее часа назад тревога снова возобновилась. Драгович торопливо пробирался к небрежно припаркованной машине, при этом едва ли не тянул Лизетт за руку. К счастью, к концу дня ее по всей видимости охватило какое-то эмоциональное утомление и она уже не выламывалась.
Наконец, он затолкал ее на переднее сиденье и затолкался сам.
— У вас не было таких атак по низу? — начал болтать он, заводя двигатель. — У нас я такого не припоминаю. За всю Войну не было. Только баллистика. А она такая… Где-то терминал отстреляется, где-то в небе полыхнет, в общем ничего особенного. Вообще эта, по низу, хоть и выглядит устрашающе, но она даже менее опасна. Специалисты утверждают… — он начал плести на ходу, прямо вдохновение какое-то пришло.
— Никогда бы не подумала, — с сомнением ответила Лизетт.
— Я бы тоже, но так сказали, — невозмутимо ответил Драгович, уже выруливавший на проспект.
— А мадам Ландскрихт? — внезапно словно спохватилась Лизетт.
— Мне сейчас только Мадам не хватает, — сердито подумал Драгович.
Хотя с другой стороны вполне можно было предположить, что и сама Лизетт сказала это лишь из какого-то приличия. Сказала-то она это только когда машина уже мчалась по проспекту в направлении выезда из города.
— С мадам Ландскрихт все в порядке, — нашелся Драгович, — она здесь знаешь сколько пробыла? В разы больше чем я. Видишь, как все с улиц исчезли? Местные уже давно привыкли. Мы-то уезжаем из чисто психологических соображений. Я ведь тоже к такому не привык.
Объяснение вполне сработало — Лизетт не стала возражать.
Улицы и вправду казались вымершими — ездить по таким было одно удовольствие, впрочем, определенная опасность все же была. Таилась она в этих чертовых заводах «ИнтерНитро» — про них-то в контексте какой-либо атаки всегда и упоминали.
Предприятие, точнее несколько предприятий с незапамятных времен гнали всевозможную химию, в том числе и так необходимую для военных нужд. Не то чтобы взрывчатку а хотя бы компоненты для клея, которым цементировали композиты. По идее, индустриальный район был довольно привлекательной целью для какого бы то ни было удара, но в сравнении с ракетодромом эта его важность меркла.
Тем не менее, осенью прошлого года на правом берегу была воздвигнута трехсотметровая мачта, на которую установили радар для так называемого низового сканирования. Мачту с радаром построили, разумеется, не правобережные, а блоковские.
Теперь в том месте, где она возвышалась, торчал лишь огрызок примерно в половину прежней высоты — одна из пролетавших и неизвестно куда летевших крылатых ракет оказалась не так в проста и за несколько секунд до своего уничтожения выпустила антирадарный суббоеприпас. По сути, это была уже не крылатая ракета, а антирадарный беспилотник и по совместительству разведчик. Свои, то есть Западный Блок тоже имели на вооружении целый спектр таких, в том числе и запускаемых штурмовиками.