и. Решетки отжирали еще около пятнадцати процентов от оставшейся после потерь от шатра скорости.
В задней части поперек корпуса был закреплен здоровенный цилиндрический контейнер, придававший машине карикатурное сходство со старыми советскими танками — у тех так выглядели дополнительные топливные баки. Здесь же было совсем другое — плоскодонка несла на себе пусковую установку с ни много ни мало ядерной ракетой.
Ракета, правда была сопоставима по размерам с тяжелой противотанковой, а боеголовка имела мощность всего лишь в пять сотых от одной килотонны. Вроде бы и до смешного мало, а вроде бы и пятьдесят тонн тротила — не сказать чтобы мало.
Первоначально такие системы, прямо в этих контейнерах, предполагалось устанавливать на фронтовые вертолеты, но они, эти системы, говоря расхожим сленгом «не выстрелили», то есть не оправдали себя.
Когда ситуация на фронте напрашивалась на этот миниатюрный ядерный удар, то в большинстве случаев вертолетам там было нечего делать — их бы неминуемо сбили. Обычно тогда отправляли минимум штурмовик а то и самолет воздушного боя и они доставляли уже единицы килотонн.
Миниатюрные заряды конечно же тоже успели повзрываться, но в общей картине военного процесса фронтов это терялось.
Плоскодонки для применения этой системы никак не предназначались, однако умельцы вытворяли и не такое. Приделав контейнер к задней части плоскодонки, они установили перед задним сидением дополнительный компьютер, который должен был отправить в ракету нужные предпусковые данные, чтобы та рванула примерно около цели — неведение у нее было инерциальное.
Ракетой занимался второй боец — «Баскетбол», младший офицер, лейтенант отряда операций особого назначения, ОООН НВС РФР, как и «Дихлофос». Позывной свой ловкий и проворный «Баскетбол» получил на контрасте с телосложением и ростом в особенности.
Помимо этой основной задачи притихший на заднем сидении этот второй член команды отслеживал происходящее вокруг — проникнув в тылы к чинкам можно было запросто напороться на какой-нибудь пустяшный дрон, который все бы испортил.
По обе стороны машины торчали контейнеры с традиционными многофункциональными ракетами. Еще были прилажены пусковые коробки с антидронами. Крышки контейнеров торчали из-под лохмотьев укрытия, подтянутых вокруг блоков где веревками, где проволокой.
Неожиданно степь вокруг засияла. «Дихлофос» сдвинул оптику с правого глаза — так оно и было.
На земле воцарился день, на небе по-прежнему была ночь. «Баскетбол» выругался. Вообще свет, озаривший окрестности был куда тусклее дневного — он казался сопоставимым с дневным лишь на контрасте с темным небом.
Спустя несколько секунд свечение сошло на нет.
— О чем это говорит? — произнес «Баскетбол».
— О баллистической атаке, о чем же еще — пробурчал «Дихлофос».
— Это селективный подрыв обороны «чинков», не наш. У нас теперь лазеры. Это значит наши эскалируют.
— С чего такие выводы? — возразил «Дихлофос», — Ладно, не трещи, не отвлекай по всякой мелочи! — оборвал дальнейший разговор он.
В небе что-то загудело. Судя по интерлинку, это была пара самолетов воздушного боя «чинков». Они шли куда-то на северо-запад и скорее всего опасности для машины не представляли — слишком уж невнятная цель для их оптики, если та вообще в данный момент просматривала поверхность земли.
Куча мусора, а именно ее напоминала укутанная маскировкой машина, продолжала двигаться к югу. Изломанный маршрут, учитывавший малейшие складки равнинной местности вел к точке, находившейся в сорока с лишним километрах от текущего положения.
Там посреди безлюдной степи раскинулась здоровенная площадка, заполненная пусковыми и прочими машинами, легкими щитовыми складами, палатками и блиндажами. Так выглядела позиция батареи SA-260 «Gorilla» — системы противовоздушной обороны, включавшей в свой состав ракеты аж трех эшелонов.
Ракеты дальнего эшелона на бумаге превосходили «персеваль», да и в реальности были опасны. Ракеты ближнего радиуса стартовали вертикально и имели минимальную дальность поражения около ста пятидесяти метров. При всем при этом какой-то исключительно высокой оценки вся система не заслуживала — тактическая гибкость была невысокой.
На основе того же западного «персеваля» можно было собрать самые разнообразные варианты батарей, включив в состав этой тактической единицы самые разнообразные системы в том числе и малых дальностей.
Если «чинкам» нужно было обеспечивать своего Франкенштейна только определенными боеприпасами и комплектовать батарею строго конкретными пусковыми машинами, то коалиционным силам имея батарею «персеваля» в ее изначальном варианте можно было стащить окрестности какие угодно системы младших классов по дальности, устроить каналы связи, лучше было протянуть оптические кабели, и получалась ровно такая же всеэшелонная батарея. Такая же, только чуть получше.
Еще из мелочей нужно было загрузить в управляющий компьютер «персеваля» софт для управления ракетами тех младших комплексов — на то была полнейшая совместимость, предусмотренная разработчиками изначально, возможно и тот софт был там изначально — таких подробностей бойцы ОООН не знали.
Также ничто не мешало младшим комплексам использовать свои собственные радары. Ничто кроме каких-то особенностей отдельно взятой ситуации боя вроде требований по ограничению радарного излучения. Так или иначе, разработчики обеспечили максимальную широту в выборе конфигурации работы такой сборной батареи.
К батарее «чинков», к SA-260 все это не относилось. «Чинки» исходили из того, что солдатня, занимающаяся логистикой и развертыванием батареи скомпенсирует недоработанное конструкторами и вовремя обеспечит все связанное с подвозом и комплектацией. Своя логика в этом наверно была — уж чего, а неприхотливых рабочих рук у них было предостаточно во все века.
Когда до цели оставалось чуть боле десяти километров, интерлинк высветил дрон наблюдения, висевший восточнее цели на таком же расстоянии. Дрянь была довольно крупная, судя по опознанному типу с размахом крыльев около двенадцати метров. Такие медленно тащились на высотах до пятнадцати километров и вели оптическое наблюдение. Еще они выполняли функции радиоразведки и любое включение пустяшной карманной рации могло спровоцировать гада развернуть свою оптику на прочесывание того района, откуда сигнал исходил. Учитывая такое интерлинк плоскодонки шел через узконаправленную фазированную антенну, знавшую где находился нужный спутник.
Дрон был засечен своими АВАКСами только что, и это, конечно же, было лучше, чем если бы они его не разглядели. Сейчас оставалось надеяться, что ему не вздумается проведать эту сраную «гориллу». Ну по крайней мере до атаки. Сейчас он шел на восток и шел по прямой. Это обнадеживало. Еще хотелось надеяться, что свои как-то займутся им.
Наконец, стало заметно, как по мере движения линия горизонта впереди вспучивается кверху — это была та самая возвышенность, за которой была площадка с батареей.
«Дихлофос» сбавил скорость до сорока километров в час и стал подбираться к «Лима-два», намеченной точке маршрута, из которой следовало установить визуальный контакт.
Высотный дрон к тому времени отвалил подальше на восток и теперь находился в тридцати пяти километрах.
Еще до «Лима-два» на дисплее, отводившимся под оптическую станцию, появилась картинка с это базарной площадью — по другому это было не назвать.
Увиденное давало очередной повод согласиться с довольно шовинистическим утверждением, что логика по-прежнему «коммунистичного» азиатского человека отличается от логики западного даже в своих базовых началах.
Вообще «чинки» вполне нормально маскировали свои противовоздушные батареи. Делали они и фейковые объекты, размещая макеты техники на площадках, оборудованных точь-в-точь как укрепления настоящих позиций.
В общем, в этом они ничем не отличались от противоположной стороны, то есть сил Западного Блока. Однако, нередко в их головах что-то ломалось и в какой-то момент они начисто отвергали все принципы вменяемой тактики.
Объяснялось все особенностями их стиля командования и управления. По крайней мере, так это объясняли свои, западные «толкователи».
Согласно этому объяснению, в какой-то момент высоких офицеров переставал интересовать результат того или иного маневра или дальнейшая судьба какой-либо установки, позиции или подразделения. Такая безразличность наступала когда вышестоящее командование занималось своеобразным разграничение функций и требовало от этих офицеров лишь разместить систему или обеспечить все необходимое для какого-нибудь марша.
Механизмы, препятствовавшие этому вышестоящему командованию учитывать такие особенности своих подчиненных с большой вероятностью выглядели так же как и те, что расслабляли офицеров. Другими словами, начальство было ничем не лучше подчиненных.
Техника обращалась в металлолом. «Чинк-AEX» и «чинк-GBA», или что там у них было, с готовностью восполняли потерянное. Скорее всего в отчетах еще более вышестоящему командованию те досадные недоразумения как-то терялись, оттенялись.
Людской ресурс также восполнялся естественным образом — мало того, что «чинклэнд» был по этой части не обделен, так у них были еще и младшие страны и народы. Жутковато становилось при одной мысли поставить себя на место тех филиппинцев, лаосцев, корейцев и прочих представителей некогда вполне дружественных и открытых мирной глобальной интеграции наций.
Еще удивляло поведение низового персонала, находившегося под началом этих время от времени расслабляющихся офицеров. Упрощенно описывая, они, низовой персонал, видя, что их босс-командир из деспотичного и придирчивого на какое-то время превращался в довольного и расслабленного, те, в свою очередь, вместо того чтобы придерживаться прежнего «тонуса самосохранения», тут же, образно выражаясь, спускали штаны и принимались ходить сверкая своими желтыми задницами в попытке накликать на свою голову и задницу какой-нибудь удар. Как правило попытки эти им удавались.