Раздался сигнал тревоги.
— В чем дело? — с неподдельным удивлением поинтересовался Завирдяев.
— Не обращайте внимание, Сэр, — ответил русскоязычный охранник, вроде недавно появившийся, не более двух недель назад. — Извините, но так положено, — произнес он, демонстративно подняв кверху ручной сканер-металлоискатель.
— Да без проблем, — добродушно ответил Завирдяев и нарочито вытянулся неподалеку от рамки.
— Работает не пойми как, — проворчал охранник, не всерьез двинувший ногой по нижней части металлического портала, — Я с самого утра уже задолбался так вот скакать. И сигналит чисто по случайному выбору.
С этими словами он подошел к Завирдяеву и начал его сканировать, отчего-то начав с самого верха, с головы. Далее рука с прибором заскользила вниз.
У Завирдяева возникло совершенно отчетливое ощущение, что где-то поблизости оказался источник статического электричества. Что-то наэлектризованное.
— А если у меня наушник был бы, ваша «лопата» среагировала бы?
— Нет, Сэр, эта «лопата» куда умнее рамки. Она никогда не дурачится. Все, я все проверил, — произнес он, выпрямляясь.
Завирдяев потянулся к белому лотку, из которого забрал обратно свое оружие.
— А забавно, да? — движением руки обратив внимание на пистолет, прежде чем его спрятать, проговорил Завирдяев.
— И не говорите, Сэр, — усмехнулся в ответ охранник. — Посмотреть бы на того, кто эти правила придумывал.
Завирдяев вышел из пропускника и зашагал к своему дому. Все что сейчас он собирался делать — это упасть на диван, даже не на кровать, и заснуть. Так он и сделал.
Открыв глаза и оглядевшись, Завирдяев не сразу-то и сообразил, где он находится. Такое и раньше бывало, но как правило в какой-либо новой обстановке, в командировках. Завирдяев снова закрыл глаза, словно в попытке отгородиться от незнакомого, чуждого мира, но странное ощущение не проходило. Словно в попытке стряхнуть окутавшие его чары он резким рывком перевернулся на спину и принялся бить себя в грудь обеими руками. Лицо, судя по ощущениям перекосилось в какой-то испуганно-агрессивной гримасе. Было от чего забеспокоиться — животный порыв словно произошел сам собой.
Серия из менее чем десятка ударов вдруг поставила все на свое место.
Завирдяев вновь закрыл глаза, но на этот раз просто чтобы расслабится. Через несколько секунд он легким и не лишенным изящества рывком поднял и усадил себя посередине дивана.
— Как это могло так сработать? — с чувством одновременного потрясения и восхищения думал он, обхвативши голову руками — так было комфортнее.
Время распалось. Внутренний календарь разорвался на по меньшей мере две части плюс более мелкие, утонувшие в беспамятстве осколки. С одной стороны вчера было девятнадцатое октября две тысячи сто двадцатого года, и при этом же вчерашний день закончился восхитительным закатом и теплой ночью во Флориде, в августе две тысячи сто тринадцатого. Где-то в тумане болтались эпизоды с контрольными точками, наиболее близкая к сегодняшней дате такая приходилась на Ганновер, на лето.
Завирдяев несколько раз вдохнул и выдохнул. Создавалось стойкое впечатление, что если озарение настигло бы его за какой-либо физической работой или занятием спортом, то было бы куда комфортнее, но, как ему было разъяснено когда-то, процесс наиболее благоприятно мог был быть реализован только в период сна и после него.
Рука потянулась к голове, к тому месту, куда был вшит нейрочип. Теперь вспомнилось и его настоящее предназначение — это был своего рода будильник, даже целая батарея будильников, где каждый отвечал за свое. Никакими нейростимулятором, призванным бороться с «хронической усталостью» чип не являлся. Синдрома хронической усталости у Завирдяева также никогда не было.
Привычным движением он схватил телефон, лежавший на журнальном столике и так же машинально ввел логин почтового адреса и довольно сложный пароль. Последний раз он вводил эти комбинации летом, когда ездил вызволять дурную племянницу КАНАРовского главаря, племянницу «Дока». Последующие да и предшествующие месяцы он не помнил о существовании аккаунта, в который сейчас вошел практически машинально.
— Доброе утро, Сэр, — произнес голосовой ассистент, являвшийся дополнением к почте. — Вернее будет сказать «добрый вечер», — уточнил AI. — Напоминаю, что через полчаса вам нужно выходить. Вы не забыли о планах на предстоящий день?
— Пока не вспоминал, — ответил Завирдяев.
— Замечательно, Сэр, я вас узнаю. Ваш чип был активирован охранником днем ранее. У него якобы барахлила рамка. — ответил AI. Из основного у меня для вас все. Не теряйте времени.
— Продолжать разговор Завирдяев не стал — свою роль он, разговор, выполнил, укрепив в Завирдяеве осознание того, что происходящее не игра больного воображения.
— Долго же придется моим извилинам повозиться, — подумал он придерживая рукой то место, где под кожей в специально выточенной в черепе нише размещался чип, протянувший через отверстия диаметром в доли миллиметра туда, к коре головного мозга, несколько десятков тончайших частично электропроводящих нитей.
Когда-то люди воображали, что можно взять обычный миниатюрный цифровой накопитель и соединить его с мозгом и смотреть видео, получать любую другую информацию или записывать ее.
Как и часто бывало в истории техники, такие вроде бы очевидные проекты оказались несбыточными мечтами. Миниатюрное устройство было всего лишь продвинутой версией все того же нейростимулятора, который, как считал Завирдяев, все эти годы прозябавший в Суперфедеранте, в нужное время давал в определенные точки коры головного мозга импульсы, по темпу приближенные к естественной электрической активности. Такие медицинские устройства редкостью не являлись.
Этот нейрочип в чисто техническом плане делал почти то же самое, только все это годы он был неактивен. Судя по всему, его элемент питания был дистанционно заряжен прибором в руках охранника, получившего доработанное устройство и секретное задание. Сейчас нейрочип подавал такие же импульсы как и обычный стимулятор, но делал он это по своему особому расписанию и точек воздействия было в несколько раз больше. Остальная часть работы возлагалась на живое, то есть на его, Завирдяева мозг и обычную человеческую память, в которую, образно выражаясь, были вбиты файлы особого рода. Файлы эти, разумеется не были цифровыми массивами. Они не содержали всего того, что вмещали в себя обычные, компьютерные. Это были заученные тренировками действия и воспоминания. Такие файлы были «записаны» особыми под особыми препаратами — подробностей Завирдяев пока не вспомнил. Сейчас все эти технические подробности не являлись тем, на что, на обдумывание и на воспоминания чего следовало бы тратить время.
Завирдяев встал с дивана и направился по утренним делам.
В ванной его внимание вдруг больше обычного привлекло зеркало. Небрежно умыв несколько раз лицо, он вдруг начал сосредоточенно рассматривать свое отражение. Снова он взялся за то место, где был чип.
— Вся секретная информация на миллиарды деноминированных долларов храниться здесь, — пронеслась мысль. — Не где-то в штабных компьютерах, не в шифровках, а здесь, в живых тканях, в моих нервных тканях. Даже чип — всего лишь будильник…
Он отчего-то принялся строить себе рожи, словно обезьяна. Пару раз показал зубы, оскалившись, отвел нижнюю челюсть, потом сомкнул челюсти, затем еще покривлялся.
— Поздравляю, все работает, — прозвучал в голове его собственный голос. — Меня немного смущает, почему врачи выбрали такой нелепый ключ, ну да ладно, им виднее. Скоро за тобой приедет человек. Он будет там, где наиболее удобно. Мое сообщение из тринадцатого года окончено.
Завирдяев, уже прекративший кривляться еще раз оглядел себя и продолжил умываться.
— Это просто фантастика, — думал он про себя, — Я действительно могу сказать, что я стал киборгом. Мозг работает как машина. Сейчас он прочел мне сообщение, которое я сам же и записал. Где же встретит человек? Там где удобно? А где удобно? Конечно, если он агент, то он знает по какому пути я выхожу и куда еду. В любом месте этого пути. Везде удобно. Наверняка, я тогда думал точно также. Как уж он меня отыщет — его дело и вопрос его профессионализма.
Чувство подконтрольности происходящего каким-то неопстижимым образом сочеталось с осознанием того, что он, Завирдяев. Образно говоря, просто плыл сейчас по течению. Но и течение-то двигалось именно туда куда надо.
Завирдяев отдавал себе отчет, что по сходным сценариям окончательно сходят с ума психи. Вернее сказать, сходят они с ума не сразу, а все эти фокусы уже венчают разрушительные процессы. Довод этот довольно убедительно бился безошибочно открытым позабытым на все эти месяцы и даже годы аккаунтом и его искусственным интеллектом посвященным в курс дела, точнее было сказать в нужную крупицу сценария.
За окном был серый осенний вечер, переходивший в темноту ночи. Только сейчас до Завирдяева дошло, что проспал он достаточно много — чуть ли не целые сутки. Проблемой в плане чисто технического вопроса прикрытия это не являлось — тогда, вчера, у него впереди было два выходных.
Через полчаса после того, как он вскочил с дивана, Завирдяев уже сбегал по лестнице крыльца в прохладный осенний полумрак, то тут то там нарушаемый светом фонарей.
После пропускного пункта было два варианта — пойти в бокс к автомобилю или пройтись пешком по направлению к офису, расположенному в высоком многоэтажном здании, когда-то задумывавшемся, как административно-бытовой комплекс, один из бесчисленных на этом несуразном так и не заработавшем предприятии.
Не долго думая, Завирдяев решил выбрать пеший вариант — так агенту было бы легче выйти с ним на визуальный, а затем и коммуникативный контакт.
Пройдя пропускной пункт, Завирдяев увидел, что на скамейке, установленной под навесом сидел какой-то человек. Там, в этой курилке нередко кто-то мельтешил, но как правило все эти рабочие, все эти дворники и водопроводчики, ошивались там днем, а не в восьмом часу.