о свое дело и число уникальных просмотров дошло до полутора миллионов.
Наверняка частными авторами уже размещались многочисленные обзоры-отзывы на его обращение. Предполагалось, что еще до удара по Лондону видеообращение будет транслировано рядом ведущих медиакомпаний — для такого внимания достаточно было ионного шоу на подлете к Британским островам, а уж после удара…
Сильно удручало то, что AI не мог взаимодействовать с интерлинком, и оставалось лишь без понимания целостной картины поглядывать на экран, на котором то и дело отображались отслеживающие корабль радары. К счастью, агрессивные действия в отношении шаттла больше не предпринимались.
Шаттл, несшийся «из утра в ночь» шел теперь над Уралом. Сибирь была уже пройдена.
Настало время активировать оружейную систему. Завирдяев достал из-за кресла «оружейный» документ, открыл его и отыскал заметно оттопыривавший соседние страницы красный конверт — вкладку.
В конверте находился лист с кодами активации как системы в целом, так и боеприпасов по отдельности.
Все было обставлено как-то по-старому, по-довоенному — процесс применения боеприпасов в условиях современной войны не был столь громоздким. Такие пережитки глубокой старины на суперсовременном корабле имели место оттого, что платформа ввиду атипичности своей полетной миссии не была как положено интегрирована в коммуникации.
Отсюда следовало то, что такая архаичность как это было ни странно являлась следствием особой важности и высокого боевого потенциала платформы.
Поразмыслив над этим вопросом еще на первом витке, Завирдяев пришел к выводу, что разработчики, точнее организаторы, видели слабый элемент системы, в нем, Завирдяеве, и бумажные конверты являлись своеобразным предохранителем против возможных спонтанных непредсказуемых действий пилота-мятежника-революционера. Обычные пилоты бомбардировщиков жали на свои гашетки без затей, словно у них в боекомплекте были конвенциональные вооружения. Те пилоты при необходимости могли быть моментально скованы в своих действиях коммуникационными системами, в которые были интегрированы их машины. Фактор «сошедшего с ума исполнителя» там надежно блокировался.
Здесь же возможность предусмотреть такой «собачий поводок» была исключена — будь корабль интегрирован как положено, его оружие просто заблокировали бы. Бумажные конверты же как раз и давали Завирдяеву достаточно убедительно изобразить обезьяну с гранатой.
Активация оружейной системы принесла определенное воодушевление — теперь AI стал способен оперировать информацией, предоставляемой интерлинком и мог голосом откомментировать любое событие, имевшее отношение к полету Шаттла, будь то приведение в готовность оптической обсерватории в южной Америке или переброску авиации с ПРО в сектор, над которым пролегала орбита корабля. Полет как бы то ни было уже наделал много шума и спровоцировал невиданных масштабов суету.
При этом все указывало на то, что до сих пор корабль имел какой-то странный невыясненный статус, иначе он давно был бы атакован по полной программе. Другой вопрос, что перехват такого энерговооруженного корабля был куда более трудной задачей, чем перехват обычного шаттла.
Однако все же тестировать на себе этого не хотелось.
Снова пришло время активировать ионную эмиссию. Снова за окном стало разгораться ровное свечение ионизированного натрия.
Как сообщил AI, в этот момент все радары противоракетной обороны, в видимости которых находился корабль, начали облучать его как атакуемую цель, осуществляя трекинг. Можно было предположить, что с локализацией корабля у них возникли определенные проблемы — по крайней мере, все бортовые радиоканалы на время работы ионного генератора блокировались.
Не будь оптических линий, связанных со спутниками через лазерный луч, корабль полностью бы остался без связи и интерлинка. В свою очередь, спутники, поддерживавшие связь с шаттлом по оптическому каналу располагали данными о его координатах — если спутников было достаточное количество, а их было достаточно, работал принцип триангуляции. Впрочем с помощью оптики можно было без труда локализовать шаттл хоть с Земли — это Завирдяев прекрасно понимал. Ионная система не делала его неуязвимым, точнее сказать невидимым.
Однако, размышлять о тактических построениях, триангуляции и траекториях было некогда. Сейчас Завирдяев был занят тем, что вводил координаты подрыва над Лондоном.
Где-то, не то внизу кабины, если подразумевать шаттл, как нечто вертикально стоящее, не то позади ее, если рассматривать шаттл, как летящий корабль, распахнулись с тихим механическим жужжанием створки грузового отсека. «Револьвер» провернулся, отчего корабль едва заметно дрогнул но гиростабилизаторы не позволили ему лететь вразвалку и тут же все выровняли — все это чувствовалось физически, без всяких дисплеев.
Ионное беснование внезапно стихло — магнитное поле, удерживавшее потоки плазмы и игравшее ими было настолько сильным, что могло повлиять на запуск боеприпаса. Нужно было выключить систему.
В окне промелькнул освещенный в лучах красного закатного солнца темный силуэт устройства — конической боеголовки с маневровым агрегатом позади. Завирдяев даже успел разобрать буквы «GBA», гордо выведенные на смертоносном конусе. Впрочем, сейчас смертоносность боеприпаса была откручена на минимум — вместо максимальных пяти мегатонн мощность была выбрана в двадцать килотонн — для такого даже термоядерная компонента была не нужна.
Чат возобновил свою работу и теперь информировал главным образом о событиях в США. Несмотря на всю деструктивность событий, происходивших теперь в разных регионах тыла, и общее смятение в умах простых обывателей, ситуация не несла особой угрозы. По крайней мере, так предполагалось в рамках плана.
В значительной мере это было представление, шоу для Азиатского Блока, устроенное ради того, чтобы те наконец вошли в процесс урегулирования не опасаясь деконвенции, проще говоря обмана со стороны Западного Блока. Наблюдаемое вхождение Западного Блока, его тылов в удручающее состояние должно было снизить риск деконвенции в глазах азиатской стороны. Хотя как раз это и было уловкой. Так или иначе конструктивные силы в обоих лагерях желали проложить дорогу к деэскалации и это было лишь поиском такого пути. Процесс должен был быть настолько подконтрольным, что президентские выборы в США должны были состояться как и предполагалось — через пару недель.
В этот сумасшедший и одновременно потрясающий двадцать второй век с его «паритетной войной» одна из сторон, вознамерившаяся реализовать глобальную деэскалационную инициативу и собрать максимум выгод вынуждена была демонстрировать не превосходство, а слабость. Уловка, как было уже сказано, состояла именно в этом. В глобальных конфронтациях прошлого такие приемы были немыслимы и главное бессмысленны.
Боеприпас уже мчался к цели. Расстояние от боеприпаса до шаттла составляло пятьдесят с лишним километров и продолжало увеличиваться. И все же, по орбитальным меркам траектории носителя и боеприпаса расходились незначительно. Все указывало на то, что Завирдяеву удастся визуально проконтролировать результат этой пробной стрельбы. Так и произошло — на боковой стенке кабины вдруг появились два ярких белых прямоугольника — это был прошедший сквозь боковые окна свет от высотного подрыва. Для светофильтров лучистый поток был слишком слабым, и они даже не потемнели.
Завирдяев тем временем отдал AI распоряжение привести в действие оптическую станцию — главный кассегреновкий телескоп, находившийся в передней части корабля, в самом носу.
Сам момент подрыва прибор заснять не мог — двадцати гигапиксельная матрица не была рассчитана на излучение таких интенсивностей, однако на борту имелись и другие оптические устройства, без особых проблем зафиксировавшие сам момент высотного срабатывания ядерного устройства.
Кадрам этим без сомнения суждено было стать историческими, как и тем, что сейчас выдавал главный телескоп, пробегавший своими полем зрения по улицам уносившейся назад Британской столицы. Видимых повреждений не наблюдалось, что было ожидаемо. Разве что то тут то там на крышах домов мигали красные фонари — работала система оповещения.
— Интересно, предусмотрена ли у них антитревога с белыми фонарями, как в Суперфедеранте? — подумал Завирдяев, произнесший затем эту мысль вслух — в руке он держал портативную камеру, записывавшую короткое, минут на пять, видео.
AI тем временем сообщил, что прикрывавший рутинный маршрут стратегического штаба крейсер коалиционных сил, американский «Джозеф Байден», по сути маленький плавучий терминал MDS, осуществил групповой пуск трех противоракет с целью перехвата шаттла.
Вероятность поражения, хотя и была ниже номинальной — шаттл двигался против вращения Земли и имел превышение по скорости, но все же такая вероятность была ненулевой.
Во рту у Завирдяева пересохло, но он все же сохранил хладнокровие и направил камеру на дисплей с интерлинком. За окном полыхнула плазменная струя. Корабль уже разворачивался. Завирдяев знал, что сейчас будет, но все же было и осознание того, что смерть, выпущенная с многосотмильного расстояния преодолеет это расстояние всего за две с небольшим минуты и будет готова встретить его в точке упреждения. Завирдяев вытянулся в кресле и вжал голову в подголовник. Еще он успел пристроить руку с камерой.
В эти мгновения маршевый двигатель ожил и позабытая было тяжесть навалилась на все тело. Не зафиксируй он камеру, оставив ее болтаться, камера наверняка разбилась бы вдребезги. Еще его предупреждали не разбрасывать по кабине разную мелочь вроде карандашей или пищевых пакетов, и теперь стало понятно почему.
Акселерометр выжал пять единиц — корабль менял орбиту, уводя предполагаемую точку встречи с противоракетами в такую даль, в которую ракеты просто не могли долететь. И это удалось. Полминуты работы двигателя пустили насмарку все усилия «Джозефа Байдена» и напрочь изменили параметры орбиты.