Впрочем, и прежняя Ландскрихт несмотря на все свои понты была такой. Это же Норвегия.
«Да это же она, прежняя Ландскрихт и есть, только как-то, пока непонятно как, показала трюк с шлюзом, а потом взбрендила. Завирдяев, относись к этому попроще!» — подумал он про себя.
— Да, у меня вполне есть то, что вы можете назвать суперсилой, хотя это такая пошлятина. Вы и сами знаете. Но кое-что я умею. На корабле-то я не с самого начала.
— А ведь правда, это объяснение, — пронеслась мысль в голове Завирдяева.
— Вы что, телепортировались что ли?
— Называйте это так. Раз уж придумали такое название, так и называйте.
— Так а что с Войной?
— Вы вот такой огромный по меркам микроорганизмов, а амебу можете на две части разрезать? А сшить?
— Был бы биологом тогда наверно смог бы. В лаборатории.
— Вот, начинается, был бы… А голыми руками можете? Ну вот и я не могу.
— Мы, значит, для вас амеба, микроорганизм?
— Вы еще к политкорректности меня призовите. Не принижать человечество. Вообще, я имею ввиду сложность процесса, а не то, что кто-то для кого-то микроорганизм.
А бомбу в штаб к «чинкам» телепортировать… В чемодане. А потом обратно телепортироваться?
— А почему именно к «чинкам»? Они бы очень хотели, чтобы к Оппенгеймеру. Они что, не люди?
— Вот оно что! — протянул Завирдяев, вдруг позабыв про шлюз и черные дыры, — Сразу бы с этого и начала. Мадам Фунг-Фэнг значит! — он начал отцеплять ремни.
Он, без всяких сомнений, смог бы ее скрутить, после чего зафиксировать теми же ремнями.
— Что это мы засобирались? — ядовито поинтересовалась Ландскрихт.
Завирдяев на всякий случай опустил забрало. Стекло по идее должно было быть прочным и обезопасить от разных выходок с колюще-режущими, если вдруг та решит выкинуть что-то подобное.
Ландскрихт, не отрывая взгляда от Завирдяева приподнялась над креслом и подняла правую руку, растопырив пальцы.
Завирдяев уже собрался сделать рывок, как из двух пальцев вырвались желтые языки, напоминавшие пламя, но это был не огонь. Прозрачные, словно плазма, языки извивались, как змеи или щупальца. Завирдяев замер.
Ландскрихт тем временем взмахнула рукой, и оба щупальца прошили его насквозь. Все тело обмякло. Взглянуть на пару прожженных в теле отверстий он не мог, да и не хотел — смешно сказать, он всегда боялся смотреть на свои раны, а теперь… Над головой плавал потолок кабины. По крайней мере, человечество уже его запомнило. Грустно конечно…
Глава 46Халдорис Ландскрихт «лечит» Завирдяева. Большой Ассемблер
Внезапно он почувствовал, как Ландскрихт уцепилась за его скафандр и принялась его подтягивать.
Наконец, перед ним появилось ее лицо, на этот раз безэмоциональное. Она потянулась к его голове, после чего раздался щелчок и забрало стало отъезжать. Дальше она стала увлекать его куда-то, как можно было догадаться, в сторону его кресла. Еще, откинув стекло, она погладила его по лбу тыльными сторонами пальцев — по другому было затруднительно. Очевидно, она желала его успокоить.
— Насколько серьезна рана? — простонал Завирдяев.
Тут Ландскрихт оживилась и хохотнула.
— Рана?! Нет никакой раны. Просто я хотела, чтобы вы успокоились. Чего разошлись-то. Хотя, я могу сказать отчего. У вас в голове в свое время основательно поковырялись и это теперь ваша проблема. Поковырялись никакие не инопланетяне а ваши же… Ну вернее не ваши, не россияне, а ваши в пределах Блока. Вы все понимаете.
— Что-то и вправду со мной не так, — ответил Завирдяев. — Вернее я знаю, что не вполне в порядке — эта процедура по блокировке памяти такая, но сейчас… Я просто был готов атаковать ни о чем не думая… Атаковать вас. Извините.
— Вы поступили как настоящий солдат, — усмехнулась Ландскрихт. Большие люди, боссы человечества были бы не против отработать такую методику до массового применения, хотя и так все получается, без высоких технологий. Манипуляции общественным мнением и прочий инжиниринг. А насчет вас — достаточно мне было сказать, что «чинки» тоже люди и вот результат.
— А что вы знаете про эту мою промывку мозгов?
— Да так, в общих чертах. Три месяца вы там развлекались.
— Развлекался? Ну называйте это так. Вообще, сейчас я задумался, как так случилось, что после этого я провел все это время в чертовом Суперфедеранте. Они не опасались, что со мной что-нибудь случилось бы, или память разблокировалась?
— Не вы один такой уникальный были.
— Я подозревал, что кандидатов было много. Это так?
— Во всяком случае вы были не один, но изначально их, то есть вас, было несколько сотен. Многие отсеялись.
— Как? Что с ними стало?
— Да таких безарассудных еще надо найти. С теми, остальными не случилось ничего особенного. Реальной цели им за теми вещами, что вы и с вами проделывали, все равно невозможно было разглядеть. Вроде как очередные исследования и ничего более. Но вы…
— Что я?
— Скажите мне, о чем вы думали тогда, когда связались с этой программой и вот сейчас, когда полезли в шаттл?
— Ну если вы знаете подробности про программу, то вы наверняка и это знаете. Революция и все такое… Если не знаете, то… В общем движение суперфедералистов, которое не связано с регионом сейчас вышло из замороженного состояния и там, на Земле…
— Спасибо, достаточно.
— Что не так?
— Давайте я расскажу. Суперфедералистская партия действительно есть и действительно находилась в замороженном состоянии. Она создана искусственно. Создали ее AEX. Что касается GBA то они, как и обычно в таких случаях, имели исчерпывающую информацию и не возражали. Суперфедерант также был создан в четырнадцатом году по инициативе AEX и лично Бандона — это как раз один из таких боссов. Один из премьер директоров AEX и еще куча титулов вроде великого мастера. Ну вы знаете. Вообще AEX и GBA можно рассматривать как единое целое. Иногда такое проговаривают в масс-медиа и это на самом деле так. Сибирский Суперфедерант изначально задумывался как лимитрофный «интерфейс-порт» для возможной торговли с Азией. Автор идеи был Бандон, так что главным образом организационные дела возлагались на AEX.
— Интерфейс-порт? Но это тогда, в четырнадцатом году. Тогда ведь никто не предполагал, что Война настолько затянется. Тогда идея выглядела разумно. Сейчас это лишь сопутствующая задача, — ответил Завирдяев, успевший начитаться пунктов из политического документа.
— Да, изначально были планы завершить боевые действия к пятнадцатому году. Потом заключить необходимые мирные пакеты и перейти в состояние холодной войны. Знаете ведь про холодную войну в двадцатом веке?
— Конечно, и в двадцать первом.
— А, ну да, и в двадцать первом.
У Завирдяева вдруг возникло впечатление, что для Ландскрихт это были какие-то мелочи, в которых можно и запутаться. Может она улетала с Земли? Вообще сколько ей лет?
— Ну так вот, к середине пятнадцатого года планы поменялись. У всех планы поменялись. В Войне не то что оказалось можно жить, но и нормально жить. Разумеется, я не говорю про таких людей, как африканцев, бегающих с оружием четвертого-пятого классов или горожан, живущих… Вы же тоже были в трущобах… Там подрядчик рядом, который это оружие и делает.
Ландскрихт ухватилась за скафандр обеими руками и теперь «лечила» Завирдяева в таком положении, словно стоя над ним и держа на в руках.
— Появились все эти разговоры про деконвенцию и все остальные проблемы, которые стоят на пути подписания мирного пакета. К шестнадцатому году государственный долг США стал равен нулю. И это лишь мелочь. Это было большим событиям? Многие помнят об этом?
— Ну я очень хорошо помню, про это какое-то время говорили.
— Обыватель об этом давно уже не задумывается и неудобных вопросов не задает. И неудобных выводов не делает. Госдолг США конвертировался в терминалы и другую оборону по всему миру. Скажет ли кто-то сейчас, что это оккупация?
— Ну кто-то скажет?
— Кто? Пьянчуга в баре? Хорошо, не пьянчуга, просто любитель порассуждать в компании друзей. Все. На этом все. Потому что всесмотрят и слушают то что нужно. Видите, как все стало здорово складываться. Что насчет Суперфедеранта, то актуальность интерфейс-порта стала уходить на задний план, но все же она не исчезла — двенадцатифутовые ветки в южном направлении все же строятся, и на них по-прежнему есть планы.
— А зачем было устраивать весь этот порт-Суперфедерант. Я понимаю, что в условиях холодной войны или замороженной войны прямая торговля могла бы быть осложнена, но можно делать это через третьи страны, Индию, Иран. На земле все же остались страны не присоединившиеся к Войне.
— И обогащать их таможенными сборами? Как у вас говорят, «дураков нет».
Только сейчас Завирдяев заметил, что Ландскрихт стала говорить на русском куда естественнее, чем раньше.
— А так будет таможенная очистка. Чтобы никто не поднимал шум о тайных сговорах верхушек еще в ходе Войны. Людям это не понравится. А так товары идут через неподконтрольный, почти нейтральный регион, пусть и находящийся составе России, но находящийся на суперфедеральных основаниях. Товары — это не одежда и не телефоны — время ширпотреба прошло. Товары — это турбины атомных установок, сверхпроводники, углеводороды. От суперприбылей Суперфедерант не разорвет — все уйдет куда надо, хотя крохотному региону будет более чем достаточно. На свою местную Швейцарию хватило бы — этим мотивировали весь этот истеблишмент в лице, — она в очередной раз усмехнулась, — «Комбата» и «Дока»… Великие люди, — с издевкой добавила она. — Хватило бы и всей России. Изначально конфронтация правого и левого берегов не планировалась, но это уж так получилось. Инициатива местных. Инициатива Масс, как у вас, в Советском Союзе говорили. Придумали же выражение.
— Так что с моей революцией? — поторопил Завирдяев.
— Дойдем и до вашей революции, господин Че Гевара, — ответила Ландскрихт. — Итак, Война пришла к такому виду, что жить в ее условиях стало возможно. В давние века страны и народы именно так и воевали, годами и десятками лет. Такой образ жизни сказыва