— А если нет?
— Нет так нет. Приземлимся и проваливайте на все четыре стороны. До дома я вас в любом случае доставлю. Отказываетесь, да, со мной сотрудничать? — она определенно дурачилась прекрасно отдавая себе отчет в том, что в представлении Завирдяева все это так просто не может быть закончено.
— Ладно, пошутили. Так я продолжу, — сама же и обломала всю перспективу дальнейших пререканий она. — В качестве сценариев для дальнейшего развития Военного Процесса и вообще дальнейшей жизни рассматривались разные варианты. В основном они хотели прорисовать жизнь в условиях полной и успешной Конверсии — ради этой Конверсии, как вам, я думаю, понятно, кризисное событие и планировали.
Посткризисное устройство виделось и в других менее приемлемых вариантах. Таких, как продолжение всего тоже самого, что было до вашего взлета, но в условиях меньшей военной опасности. Еще один вариант — это, напротив, жизнь в условиях полного военного положения и даже, представьте себе, продумывали установление социалистических порядков.
Констеллейшны уже настолько крепко вцепились во всю экономическую жизнь, да и жизнь вообще, что смени они некоторые названия и кое-какие организационные приемы на пародирующие ваш Советский Союз, ничего бы и не изменилось.
Советский Союз глобальных масштабов, вернее, конечно же, полуглобальных, с марионетками бизнес-бонз на мавзолее или на какой-нибудь еще пирамиде. Нормально, да? Правда, эстетика уже не чисто русско-коммунистическая, а, как говорят ваши военные, более другая. Сказала бы, что хотела бы посмотреть на такой балаган, но соврала бы, потому что хотеть тут нечего — уже смотрела и еще буду, наверно, долго смотреть. Это не на вашей Земле.
В итоге штабные игроки решили все свалить в одну кучу — благо мультиреспубликанский подход это позволяет. Ну все кроме полного военного положения, хотя меры по обеспечению неприкосновенности всего, что непосредственно связано с Ассемблером реализованы как раз в духе полного военного. Мне это выгодно, потому что я хочу сохранить эту промышленность.
А так…Говорю же, все в кучу свалили. Титаник с борделем на борту, по другому это и не назовешь.
На Азиатский Блок также не стоит смотреть, как на более слабую сторону, вынужденную претерпевать все затеи Запада — у тех свои планы на будущее, и эти планы также предусматривают выход за пределы Земли. Только там внутреннее социальное устройство представляют несколько самобытным. Подавление личности, расовая политика и все такое. Да у них такое тысячелетиями было, так что ничего нового. Еще изоляционизм — они его рассматривают с куда большей благосклонностью, чем ваши, чем Запад. Поэтому и Суперфедерант, как торговый порт им с некоторых пор, по большому счету, не интересен. Ну какие-то уникальные промышленные агрегаты будут покупать-продавать. Только очень понемногу.
Западу, переговорщикам от AEX, правда удалось продать эту идею Суперфедеранта в обмен на определенные уступки со стороны Азиатского Блока — и действительно, почему Азиатам отказываться от того, что в тылу противника будет лишний очаг напряженности, пусть даже и ручной по отношению к этому же противнику. Все лишь бы Западу было хуже.
Так или иначе, без взаимной согласованности ничего не делалось. Я сейчас и про масштабы всей Войны в целом.
Еще в двадцатом веке прорабатывали идеи ступенчатой эскалации и соответствующих договоренностей, ну а в двадцать втором все это работало куда лучше, чем могло работать в двадцатом.
Вот так — одной рукой человечество держит пистолет, из которого стреляет в себя, а другую руку подставляет, чтобы пуля ее пробила и часть энергии потратила.
Ну, теперь я думаю, вам стало более ясно видится то, зачем вас отправили в ваш полет — организовать кризисное событие и ничего более. А вам наплели о вашей исторической исключительной роли. Хорошо еще, что жизнь вам все же планируют сохранить и какое-то время использовать как живой символ.
Глава 49Извлечение Биочипа
— Суперфедералисты ваши, которых вы и в глаза не видели, также сыграют определенную роль — все это послужит основой для введения мультиреспубликанских принципов. Ну вот в общем и все, что вам нужно знать насчет всей этой политики. Интересно было?
— Познавательно, не поспоришь.
— Теперь поговорим о вас.
— А что обо мне?
— Про ваш биочип. Вот, посмотрите, что у меня есть.
Она полезла куда-то, вроде бы в карман, и вытянула перед Завирдяевым руку в которой был синий поблескивающий кусок пластика, точнее сказать, стеклопластика — обыкновенная плата какого-то устройства.
— Знаете что эта штучка делала?
— Что?
— Адаптер, подключавший небольшую пластиковую бомбочку к коммуникационному центру корабля.
— Я правильно все понимаю — это не бомбочка, а мина?
— Да, так будет сказать точнее. Ваш биочип имеет помимо всех прочих одну сходную функцию.
— Вот как? Как такое возможно? — спросил Завирдяев, чувствуя, как подкатывает неприятное чувство. Все так хорошо шло а тут…
— Конечно, биочип не взорвется. Он просто натворит дел, если получит нужную команду. Сейчас все коммуникации у меня под контролем — видели компьютер, который у меня был с собой? Но все же ваш прибамбас лучше удалить.
— Как и когда? И что он может сделать?
— Память вам повредить, хотя она и так уже, как говорят, битая, но будет еще хуже. Давайте удалим?
— Вы удалите?
— Ну да, я немного разбираюсь, — с этим словами она куда-то нырнула.
— Вы не представляете, как обнадеживающе это звучит: «немного разбираюсь», — с деланным весельем ответил Завирдяев, хотя неприятное чувство не отступало.
— У меня очень хорошие инструменты, послышался голос Ландскрихт. Вы помните, как вам имплантировали чип? Или это было под наркозом? Вроде бы применяют местную анестезию…
— Да, я сидел в кресле, просто мне зафиксировали голову. И я был в сознании. Вообще мне его имплантировали как бы два раза. Второй был постановочным. Постановочным для самого меня, чтобы я помнил, будто мне установили его, вернее обычный нейростимулятор, якобы чтобы меня не изматывала хроническая усталость. У меня якобы были с этим проблемы. Так что при каком-то медицинском сканировании у меня был бы готовый ответ на вопрос о том, есть ли у меня в голове какие-то устройства. Оба раза были с местной анестезией.
— То что мы находимся в условиях невесомости — это здорово. Мне будет легко проделать извлечение.
Послышался звук раскрывающегося кейса, а затем натягиваемых на руки перчаток.
Наконец появилось лицо Ландскрихт. В зубах она держала какой-то щуп поблескивающий нержавеющей сталью.
— Прямо сейчас?
— Конечно, вы не беспокойтесь. Появилась рука со шприцем.
— Снимайте ваш шлем. И скафандр тоже.
— Мне ваша идея не нравиться.
— Понятно, что это все немного неожиданно, но вам не следует волноваться, — слишком уж ласково, что не предвещало ничего хорошего произнесла Ландскрихт.
Завирдяев хотел было дернуться, но вновь обнаружил, что все тело его онемело — видимо, после его отказа в ход снова пошли эти желтые огни из пальцев.
Она принялась возиться со шлемом и вскоре она его стянула. Стянула она и подшлемник, после чего принялась потрошить скафандр. Вскоре она расправилась и с ним, оставив Завирдяева в одном нижнем костюме, напоминавшим спортивный.
Запахло спиртом. В шею что-то толкнуло — это она довольно бесцеремонно и стремительно вонзила шприц.
— Вы всегда себя так ведете? — промямлил Завирдяев немеющими губами.
— Где он тут у вас? — послышалось деловитое бормотание.
Ландскрихт принялась рыться пальцами в его прическе.
— Смотрите, какая у меня оптика!
Она обхватила его обеими руками и развернула к себе.
На лице у нее были широкие не назвать это очками, просто какие-то стекла на оправе, обхватывавшей голову.
— Вы не хотите надеть маску? — прошепелявил Завирдяев.
— Не беспокойтесь, мне не обязательно. А вот ультразвук, — она продемонстрировала какой-то инструмент, представлявший собой цилиндр длиной сантиметров двадцать и с палец толщиной.
— Ну, приступим, — с этими словами она поволокла его куда-то в сторону шлюза, — вы не волнуйтесь, в шлюз мы не вылетим. Там просто хорошие поручни и можно удобно расположиться.
После непродолжительного беспорядочного полета по кабине Завирдяев почувствовал, как его щека почти с ударом уперлась… ей в колено. Сверху она прижала его голову растопыренной ладонью. В какой позе сама она зависла, Завирдяеву, разумеется было неведомо, но насколько он понял, это можно было описать так, будто она села на стул и положила его башку себе на ногу. Когда автослесарь ковыряет какую-нибудь железку в такой позе, то это нормально, но операцию на голове…
Еще она соблаговолила подготовиться, обвязав пояс какой-то простыней, вроде как фартуком.
— Если я выживу, я тебе вдарю! — подумал Завирдяев.
Он бы это и вслух произнес, да только язык уже окончательно онемел.
Ее пальцы вновь принялись ворошить его волосы. Потом послышался противный звук, напоминавший звук зубной машины. Завирдяев подумал, как бы сейчас хорошо было хотя бы уснуть, но сонного эффекта у анестезии не было.
— Надо было музыку включить, — послышался голос Ландскрихт.
— Я тебе точно вдарю! — подумал Завирдяев. — И не посмотрю, что ты с другой планеты. С черной дыры, как ты говоришь. Стреляй после этого своими огнями, но в глаз ты у меня получишь.
Мимо лица медленно проплыл какой-то инструмент, похожий на отвертку без ручки. Потом была рука Ландскрихт, ловившая уплывавшую железку.
Непонятно было, сколько точно прошло времени, но после воцарившегося молчания голос Ландскрихт весело объявил, что теперь осталось закрыть все обратно. Через какое-то время рука, прижимавшая голову Завирдяева ослабила натиск и пару раз провела по его лицу. Потом она чуть подтащила его.
— Вот, все хорошо, — ласково проговорила она и принялась гладить его по… заднице. — Не думайте, что я что-то перепутала, — произнесла она, — Просто голову сейчас нельзя трогать. Нужно, чтобы несколько минут прошло и клей зафиксировал шов.