— Вот, прошу вашего внимания, — притворно дружелюбно начала продавщица. — Мы показываем эту выкладку всем гостям нашего региона, которые заходят к нам. Все вырученные средства от продажи этих сувениров мы направляем на поддержку наших вооруженных подразделений в том числе и Иностранного Корпуса. Как правило, все гости что-нибудь покупают.
Завирдяев мысленно удивился бесцеремонному заходу, но решил сразу не встревать. Может, они, иностранцы сами отбрехаются?
— Очень интересно, — доброжелательно ответил француз и продолжил разглядывать барахло, — Это у вас магниты для холодильника?
— Конечно. Вам, я вижу, вот этот понравился? С радаром. Это наша любимая AEX AMANDA, противоракетная оборона. Даже в Америке такой нет.
— Да нет, в Америке такая есть, — отозвался подошедший Завирдяев.
Торговка тут же переключилась на него: А вы, товарищ, выбрали что-нибудь? — спросила она.
— Пока Завирдяев раздумывал, ответить ли ему, что он пока выбирает, или просто и без лишних фантазий объявить за всех, что они на обратном пути зайдут, раздался голос Ландскрихт, взявшейся ответить на русском, но с акцентом и косноязычием больше обычного:
— А мы думали у вас тут плакат будет висеть в магазине для помощи армии.
— Какой плакат? — спросила в ответ продавщица, — Для помощи большому фронту?
— Армиям Right Bank SuperFederant, вашим войскам вашего правого берега. Такой плакат расположен на улице, на кассе. Там авторизованная касса для сборов в пользу Добровольческой Гвардии и Иностранного Корпуса. Как у вас, только другая. У вас классный медведь, в него можно наливать?
— Нет, Мадам, это просто фигурка. А где касса? У входа что ли?
— Да, касса здесь, но не у вашего входа.
Продавщица отвалила.
— Ну что, идемте, господа, — подытожила Ландскрихт, оборачиваясь к выходу.
— Подождите, я хочу Жириновского купить, — объявил Англичанин.
Возможно его-то он и заприметил через интернет.
— Отличный выбор, — радостно ответила продавщица. — Я вам его в пленочку могу запаковать, — продолжила она уже на русском.
— Может пакет? — вставил Завирдяев.
— И пакетик будет. Сейчас! — продавщица направилась к шкафу поодаль, открыла дверцу и начала что-то перебирать.
— Вот! — она достала пакет из плотной бумаги. — Наш фирменный.
На пакете действительно было что-то вроде логотипа магазина. Потом она полезла в витрину и достала блюдце, то самое, с «Комбатом».
— Это вам бонус за покупку, — объявила она.
— Впредь если попадется какой-нибудь интересный магазин, то давайте на обратном пути зайдем, — предложил Завирдяев попутчикам, когда группа уже шагала по улице. Все согласились. Народу на улице тем временем пребывало. Вдруг послышался стремительно нарастающий гул — прямо над проспектом неслась пара истребителей-штурмовиков, за которыми тянулись по три дымовых следа — черный, желтый и белый.
Насколько знал Завирдяев, в качестве штурмовиков эти старинные Су-35 стали использовать уже намного позже, чем они были разработаны и приняты на вооружение как истребители — спустя полвека, если не больше.
Не будь бесполетной зоны, правобережные могли бы прогнать над городом хоть с десяток единиц своей авиатехники, пусть и более скромной. Эти же принадлежали ВС РФР, армии большой России, а опосредованно и силам Блока. Каким-то образом «Комбату» удалось договорится с местным гарнизоном отправить машины в облет по измененному маршруту, да еще и с подвешенными дымогенераторами.
Говорили, что пролет будет в разгар празднования или под занавес. Впрочем, они могли пронестись здесь не один раз. Заодно правобережные могли уесть КАНАРовцев, которые несомненно заметят это авиашоу непосредственно, а потом еще увидят разбор и впечатления по ТВ каналам RBSF, то есть СФС, которые они конечно же нет-нет да смотрели.
Ландскрихт куда-то пропала, потом появилась со стаканом кофе. Остальные дисциплинировано держались группой. Как и Завирдяев Ландскрихт находилась в South Siberia SuperFederant с самого сто пятнадцатого года, так что чувствовала себя вполне расковано.
Наконец показалась площадь. На площади была трибуна, установленная вдоль проспекта. За трибуной стоял здоровенный автобус американского типа с выступающим капотом и характерными очертаниями кабины. Еще один такой же, на борту которого был логотип местной телекомпании был припаркован в глубине парка.
Все то же самое было и в прошлые праздники. В телевизионном автобусе помимо съемочных групп перевозили артистов. Другой, стоявший у трибуны, был передвижным штабом организаторов.
Оставив своих сопровождающих, Завирдяев направился к открытой передней двери автобуса-штаба и нырнул в полумрак салона, окна которого были по большей части занавешены.
Внутри было накурено, причем в дополнение к заурядному табаку отчетливо примешивался другой запах. Светили несколько экранов ноутбуков. Поодаль виднелся прилаженный к стенке салона стол, заставленный не то едой, не то закуской к стоявшей тут же выпивке. С десяток человек, находившихся в салоне, сидели кто на диване, кто перед мониторами, кто-то вообще терялся где-то в хвосте, в дымной пелене.
— Здравствуйте, я Андрей Завирдяев, представитель от комиссии СБСЕ. Мне к кому? — громко произнес Завирдяев.
— Все правильно, к нам, — раздался из полумрака оживленный голос. — Хорошо что вы так заблаговременно.
Из хвоста навстречу Завирдяеву двигался знакомый ему ранее по прежним ивентам толстый полностью лысый мужик, как и Завирдяев одетый в официозное гражданское, но с претензией на шик и оригинальность — на нем был бордовый пиджак, алый галстук и сдвинутая на затылок черная шляпа.
— С вами еще несколько человек? — спросил этот импресарио, тряся руку Завирдяеву.
— Да, еще трое.
— Пусть проходят, где они?
— Они не против парк посмотреть. Атмосфера праздника, все такое.
— Да не вопрос. Сбор без пяти час. Подождите-ка, — Бордовый Пиджак резко развернулся и двинулся к металлическому шкафчику, закрепленному неподалеку от стола, после чего вернулся, держа в руке кучу карточек-бейджей на ленточках. Бейджей этих было явно больше чем надо.
Бросив Завирдяеву отчего-то на английском «Common let's go», пронесшийся мимо Бордовый, очевидно раньше времени переключившийся с русского на английский, протиснул свою задницу в выход и очутился перед стоявшими около автобуса СБСЕшниками, которым после энергичных приветствий начал рассовывать свои карточки.
Англичанин начал про свой пакет, который напоказ протягивал вперед — на время торжественного стояния на трибуне покупку следовало куда-то пристроить.
— Я по своему недостаточному… по своему легкомыслию подумал, что вы привезли подарок, — нарочито дружелюбно посмеиваясь говорил Бордовый, оглядывая каждого по очереди. — Оставляйте вашего Жириновского в автобусе. Если забудете, мы вам его потом доставим. А если потеряем, — сейчас он обращался к Ландскрихт. — Мы вам еще точно такого же найдем, — и он заржал пуще прежнего.
— У вас их много? — засмеялась в ответ та.
— Мадам, у нас всего много.
Завирдяев достал сигарету и вставил ее в рот, однако закуривать не спешил. Бордовый между тем успокоился быстрее, чем предполагал Завирдяев и объявил:
— Когда «Комбат» выдвинется, когда он будет около начала проспекта, я вам скажу, но до этого вы уже должны быть на месте, то есть здесь. На трибуну будем заходить вместе, то есть одновременно с «Комбатом», и не забудьте про бейджи. Без бейджей будет не так хорошо. Лучше оденьте их заранее, то есть сейчас.
Указав обеими руками в сторону парка, куда, как он теперь знал, все собирались, Бордовый, принявший пакет со статуэткой, развернулся и скрылся в автобусе.
Проводив взглядами импресарио, группа во главе с наконец закурившим Завирдяевым двинулась в парк к большому навесу со столиками, перед которым играл Джаз-банд. Нужно было признать, что после появления Суперфедеранта, точнее сказать через несколько лет после событий четырнадцатого-пятнадцатого годов, заурядный умирающий промышленный город преобразился до неузнаваемости.
В плане зданий и дорог все оставалось по-прежнему, если не считать одного района на востоке — там сконцентрировались все «золотые приезжие».
Изменения были значительны в плане обитателей. Даже сейчас, на этом празднике, когда присутствовавшая публика была на восемьдесят процентов из россиян, где половина вообще была из тех некогда депрессивных местных, город выглядел не то что не по-сибирский, но, пожалуй и не по-российски.
Этому способствовали и присутствовавшие двадцать процентов иностранцев и облик понаехавших сюда со всей России авантюристов.
Внешне публика различалась — летом коренные жители не то по своему пренебрежению к разным правилам, не то по причине того, что большие заряды здесь не рвались, крайне редко носили с собой противоядерные очки, вместо которых мужики предпочитали кепи с надвинутыми на глаза козырьками — такие вроде бы были приняты в межсоветской армии более века назад.
Женщины сплошь и рядом были в шляпах. В этом была определенная заслуга системы оповещения — чтобы проворонить тревогу, по крайней мере, находясь в мало-мальски людном месте, нужно было постараться. К тому же, как уже было сказано, по-настоящему серьезных вспышек здесь не было с самого начала войны.
Так что местные были убеждены, что услышав сигнал достаточно будет чуть наклонить голову вниз и козырек защитит глаза. Так они в общем-то и поступали, правда характеристика «легкомыслие» этим не отменялась. Дело состояло в том, что вспышки от зарядов противоракетной обороны, тех что были, например в ядерной версии распространенной sys.520 модель которой стояла в магазине, были несравненно слабее вспышек от больших зарядов. А кто мог наперед знать, прилетит такой когда-нибудь или нет. Речь тут даже не про удар по городу, а про электромагнитную борьбу с противоракетной обороной или спутниками.
В противоположность применению больших зарядов, в последнее время в ход все больше шли устройства с золотыми и изотопными оболочками, уничтожавшие баллистические и орбитальные цели главным образом потоками нейтронов а не избыточной мощностью. Вспышки от таких были еще слабее. Это в какой-то мере расслабило, и не только местных.