вляешь ты его и доднесь, горячо принимая к сердцу его интересы и нужды и всячески приходя ему, когда надо, на помощь. Широко и славно разрослось оно ныне! Несколько десятков первых членов его теперь выросли в тысячи; представителей его найдешь по всей Америке и даже в Европе. Крепко связав своих членов святыми заветами Православия, народности и братской взаимопомощи, это Общество служит для русских людей здесь неиссякаемым источником моральной поддержки, а в некоторых случаях является для Миссии и главной опорой её настоящего и будущего. Материальная же помощь, оказываемая им, исчисляется десятками тысяч долларов и выходит далеко за пределы Америки, ибо щедро и не раз помогало Общество и Австро-Венгерским русинам, и Македонским славянам, и Российским воинам-братьям в залитой их кровью Манджурии и в горьком Японском плену. Дай Бог ему разрастаться и так же славно работать и дальше! Но никогда оно не забудет, что первыми шагами его ты руководил, что ты его взлелеял и на ноги поставил! Не напрасно оно одним из первых избрало тебя в свои почетные члены, на каждой Конвенции внимает твоему разумному слову и постоянно выставляет тебя кандидатом или просит тебя взять на себя председательство в нем!..
Нельзя умолчать, наконец, и об общей искренности, отзывчивости, сердечности и доброте твоей, о твоем обаятельном уме и истинной высокой культурности, которые влекут к тебе сердца всех, кто тебя знает. В уютном доме твоем, у тебя и достойнейшей супруги твоей, всегда царят мир и любовь, простота, задушевность и благожелательность. Они чаруют и иностранцев, и своих. Для всех это истинно русская, благочестивая, укладная семья, – родной, теплый угол, где всегда отдыхаешь душой, находишь приют и привет, самое широкое радушие и гостеприимство, совет, поддержку и помощь, ободрение и новые силы для доброго делания за веру и Русь православную…
Позволь же нам ныне, дорогой юбиляр, искренно и убежденно, от чистого сердца сказать тебе, что ты достойно ходил того высокого звания пастырства, учительства и представительства в чуждой стране, в самом центре её, к какому был призван, – что с честью и славой для себя и для нас и с громадною пользой для дела нес это тяжкое бремя. Позволь, вместе с глубоким поклоном за это, с сердечным «спасибо» сказать: ты – наша гордость и слава!
Красуйся ж и нас украшай на многая-многая лета! А в залог искренности нашего слова, наших благодарности, любви и почтенья к тебе прими от нас этот образ Воскресшего Господа. Да поможет тебе Жизнодавец столь же славно, доброчестно и многоплодно и надалее стоять на своем высоком посту и править Его святое, вечно живое и животворящее дело!»
Печатный экземпляр вышеприведенного приветствия с красиво расписанным красками в древнеславянском стиле заглавным листом и такою же виньеткою о. Туркевич поднес юбиляру, по прочтении, в изящной и ценной папке из крокодиловой кожи с серебряными вызолоченными углами и таким же вензелем. В то же время Высокопреосвященнейший Владыка Тихон благословил юбиляра подносимой теми же сослуживцами и почитателями иконой. Икона эта представляет собою небольшой, но в высшей степени изящный, золотой, тонкой резной работы с эмалью складень с прекрасно выписанным образом-миниатюрой Воскресения Христова. Складень заключен в красивый ящик красного дерева, сделанный также в виде складня и притом так, что представляет собою очень красивую рамку для образа и позволяет держать его, по желанию, как закрытым, так и открытым, в виде обычной иконы. В ящике, под образом, серебряная вызолоченная дощечка с выгравированной по-славянски надписью: «Протоиерею Александру Александровичу Хотовицкому от сослуживцев и почитателей в десятилетие священства».
Благословляя юбиляра образом, Владыка обратился к нему со следующей речью:
“Достопочтенный о. Протоиерей!
Ныне исполнилось десятилетие со дня восприятия тобою благодати священства.
В жизни каждого человека бывают важные дни и события, и конечно таким для священника является день его посвящения. Воистину, это великие, важные и священные минуты! Хочется наслаждаться, упиваться ими как можно дольше, хочется растянуть их на целую жизнь! Мысль и сердце невольно к ним тяготеют и после. Но особенно памятны они бывают в годовщины их.
Вот и ты ныне справляешь десятую годовщину. Знаю, что хотел ты пережить свои воспоминания в уединении, в душевной сосредоточенности, чуждался празднества сегодняшнего, бегал его. Однако и оно имеет свою законную и добрую сторону.
Когда ты воспоминаешь в годовщину свое посвящение во иерея Божия, то невольно задаешься мыслию о том, как ты употребил данный тебе от Бога талант, не вотще ли была благодать Божия в тебе, как далеко ушел ты по пути нравственного совершенствования. Ты при этом производишь сам себе суд, но тут ты являешься сам и судьею, и судимым. А для правильности суда требуется выслушать голоса людей посторонних, свидетелей. Вот они и выступают пред тобою: прислушайся же к их голосу!
Благодарение Господу! Сейчас мы выслушали пространное и воодушевленное свидетельство их в похвалу тебе. С своей стороны, как начальник твой, могу свидетельствовать, что ты оправдал доверие и чаяния, которые возлагались на тебя при твоем посвящении.
Да послужат же сии похвалы ободрением для тебя в дальнейшем твоем пастырском делании, а подносимая от сослуживцев и почитателей святая сия икона да подаст тебе благодатную помощь!”10
После речи Владыки представитель местного прихода и в частности приходского Братства прочел и поднес ему в изящной кожаной папке следующий приветственный от их имени адрес:
«Дорогой наш Пастырь, Отец Александр!
Сегодня со всех концев Американской Православной Руси тебе несутся сердечные приветствия по случаю десятилетия твоего священства.
Не можем не присоединить к ним своего голоса и мы – твои прихожане. Ведь прежде всего ты – наш, Нью-Йоркский пастырь; все твое служение протекло на наших глазах, все было посвящено нам, и мы же найболыне добра от тебя и получили!
Много трудов положил ты за десять лет во благо и к процветанию нашего прихода! Да воздаст тебе Господь сторицею за них! У нас же нет дара, чтобы их окупить; мы и слов не находим, чтобы выразить тебе всю нашу благодарность за них, все наше глубокое почтение к тебе и искреннюю сердечную любовь…
Одно, что мы можем принести тебе в дар в нынешний славный и торжественный день, это – плоды трудов твоих в нашем приходе. Они – самое лучшее, что мы имеем. И мы их приносим тебе, ибо верим, что нет большей радости и награды работнику, кто бы он ни был, как знать и видеть, что он не напрасно трудился, что Господь послал ему в работе славный успех.
Порадуйся ж ныне! Насладись плодами твоих неустанных трудов в нашем приходе!
Десять лет тому назад мы были рассеяны здесь как овцы без пастыря. Иные из нас в те часы не только охладели к вере и церкви, но и совсем их оставили или забыли; другие пошли было к чужим… Ныне же – смотри, сколько здесь нас собралось! И кто же собрал нас? Кто вернул к вере и церкви? Кто сорганизовал в такой многолюдный и – не хвалясь, скажем – благоустроенный приход? Не ты ли? Да, ты, дорогой наш о. Александр! Твоя пастырская мудрость и ревность, твоя неусыпная забота и работа, твое горячее сердце, полное любви к меньшему брату, твое разумное воодушевленное слово! Призывы твои и работа твоя даром не пропали: они нашли себе отклик у нас и, благодарение Богу, принесли богатый и добрый плод: ныне времена отчуждения от веры и церкви для нас уж минули, ныне ничто не оторвет нас от них!..
Покинувши родину для этой чужой стороны, иные из нас десять лет тому назад стыдились и признаться здесь, что они русские; другие же забывали свою родину или совсем отрекались от неё. Не раз и теперь, в последние тяжелые для России часы, иные из нас готовы были впасть в этот грех и в это горе отступничества…Но и тут ты сумел найти дорогу в сердца и умы малодушных или озлобленных. Благодаря тебе, твоей истинно русской душе и работе, ныне мы открыто и смело носим здесь русское имя и именем этим гордимся; ныне мы – верные сыны святой нашей Руси навеки, полные самой горячей любви и преданности ей, – не можем даже и подумать о том, чтобы ее забыть или от неё отречься…
Ты звал нас всегда к дружному братству, учил постоянно взаимной любви, поддержке и помощи… Порадуйся же ныне! По мере сил своих мы верны этим заветам твоим. Мы друг друга в беде не покинем; и радость и горе мы всегда делим брат с братом и с сестрою сестра, всегда, чем возможно, стараемся один другому помочь. Мы имеем в приходе два братства теперь – мужское и женское, и оба числом членов не бедны, оба растут все, оба широко помогают нуждающимся – и своим, и чужим.
Ты всегда и во всем был для нас высоким учителем и примером – ив вере, и в благочестии, и в патриотизме, и в братской любви. И словом и делом ты каждому приходил на помощь в минуту нужды, каждому помогал без отказа во всем честном и добром, с каждым делил всегда его радость иль горе… Верь же, дорогой наш о. Александр, что мы все это помним, все это ценим, за все безмерно и навеки благодарны тебе и полны самого искреннего желания всегда и во всем идти за твоим славным примером и твоею разумной наукой.
Да поможет нам в этом Господь! Тебе же, вместе с искренним приветом в сей торжественный день твоего юбилея, земной наш поклон за все то добро, что ты для нас сделал. Да хранит тебя нам Господь на многая, многая и многая лета!»
За сим адресом одна из сестер местного женского Союза поднесла юбиляру с сердечным приветственным словом красивый букет живых цветов, а затем Настоятель Майфильдского прихода иеромонах Арсений от лица своих прихожан в Майфильде, Олифанте и Симпсоне прочел и поднес ему в красивой папке след, адрес:
«Всечестнейший Отче Протоиерею!
Певно, що днесь середь промов, посвященных Вашему юбилею, Вы почуете все то, що сложила Вам Православная Американская Русь от щирого сердця, яко правдиву подяку за Вашу безпримерную працю в протягу десяти роков тут в Америце, и наших пару слов були бы лем повторением того, що Вы уже чули. Но даруйте нам, Отче, за то, що наша Майфильдская громада, а разом с нею и ей две молодших сестры Симпсонская и Олифантская взяли на себе смелость подати свой особистый голос и к гучным и красным промовом прибавити свои пожелания.