ь и смотрю на его узкоглазое круглое лицо, и он внезапно разражается песней «Lightnin’ Strikes» Лу Кристи. Я в ужасе вырываюсь из его цепких пальцев и ковыляю по направлению к дому, но люди и магазины по-прежнему меня бесят, и уличный дилер на Тринадцатой предлагает мне крэк, и, когда я вслепую вытаскиваю полтинник и протягиваю ему, он благодарно бормочет: «О боже, мужик», пожимает мне руку и сует мне в ладонь пять ампул, и я запихиваю их в рот целиком, он таращится на меня, пытаясь замаскировать тревогу удивленной усмешкой, я хватаю его за шею и сворачиваю ее, у меня изо рта дурно пахнет, «Лучший мотор – BMW750iL», и потом я иду к телефонной будке, где что-то бессвязно бормочу оператору, пока наконец у меня не спрашивают номер кредитной карточки, и я говорю с центральным офисом «Xclusive» и отменяю сеанс массажа, на который и не записывался. Мне удается успокоиться, просто глядя на свои ноги, обутые в туфли без шнурков от A. Testoni, я пинаю голубей и даже не замечаю, что захожу в какую-то занюханную забегаловку на Второй авеню. Я по-прежнему испуганный, потный, дезориентированный, и я подхожу к маленькой толстой, безвкусно одетой старухе-еврейке. «Послушайте, – говорю я. – У меня тут заказан столик. На фамилию Бэйтмен. Где метрдотель? Я знаю Джеки Мейсона». – «Я могу посадить вас и так. Заказ не нужен», – вздыхает она и достает меню. Она ведет меня за ужасный столик в глубине зала, рядом с сортиром, я выхватываю у нее меню и мчусь за столик, который поближе к выходу, испуганный дешевизной еды. «Это что, черт подери, здесь так шутят? – Я чувствую, что официантка рядом, и говорю, даже не глядя: – Чизбургер. Средней прожарки». – «Извините, сэр, – говорит официантка. – Нет сыра. Кошер». Я не понимаю, о чем она говорит, и отвечаю: «Хорошо. Кошербургер, но с сыром. Monterey Jack, может быть, и… о черт». У меня снова крутит живот. «Нет сыра, сэр, – говорит она. – Кошер…» – «О черт, что еще за кошер, – может, это кошмар, блядская ты жидовка? – бурчу я себе под нос, и потом: – Деревенский сыр? Просто принесите, а?» – «Я позову менеджера», – говорит она. «Как хотите. Но может, пока мне попить принесете, а?» – «Да?» – «Э… ванильный… молочный коктейль…» – «Нет молочных коктейлей. Кошер, – говорит она. И добавляет: – Я позову менеджера». – «Нет, постойте». – «Мистер, я позову менеджера». – «Что тут, блядь, происходит?» Я потихонечку прихожу в ярость, моя платиновая АmЕх уже лежит на грязном столе. «Нет молочных коктейлей. Кошер», – говорит она, поджав губы. Обычная женщина, одна из миллиардов жителей нашей планеты. «Тогда принесите мне этот мудацкий… ванильный!.. – ору я, забрызгивая слюной открытое меню. Она таращится на меня, и я добавляю: – И погуще!» Она уходит за менеджером, и, когда я вижу, что он идет к моему столу (копия официантки, только лысый), я встаю и кричу: «Да ебись ты в рот, ублюдочный блядский жид» – и выбегаю на улицу, где…
Йельский клуб
– Как нужно носить вязаный жилет? – спрашивает Ван Паттен.
– О чем ты? – Макдермотт морщит лоб, потягивая «Абсолют».
– Да, – говорю я. – Уточни.
– Ну, он считается однозначно неформальным…
– Или его можно носить с костюмом? – прерываю я, заканчивая предложение.
– Точно, – улыбается он.
– Ну если по мнению Брюса Бойера… – начинаю я.
– Подожди, – прерывает меня Ван Паттен. – Это тот, который работает в Morgan Stanley?
– Нет, – улыбаюсь я. – Он там не работает.
– Это не тот, который серийный убийца? – подозрительно спрашивает Макдермотт и громко стонет. – Только не надо рассказывать нам про очередного серийного убийцу, Бэйтмен. Только не это!
– Нет, Макдерьмо, он был не серийным убийцей, – говорю я, повернувшись к Ван Паттену, но, прежде чем продолжать, оглядываюсь на Макдермотта. – И меня бесит твое замечание.
– Но ты все время про них вспоминаешь, – говорит Макдермотт. – И всегда вот так, будто бы невзначай. Я просто хочу сказать, что ничего не хочу знать ни про Сына Сэма, ни про мудацкого Хиллсайдского Душителя, ни про Теда Банди или Крошечное Яйцо, черт их всех подери.
– Крошечное Яйцо? – переспрашивает Ван Паттен. – А кто это? Опасный, должно быть, тип.
– Он имеет в виду Кожаное Лицо, – говорю я сквозь зубы. – Кожаное Лицо. Это из «Техасской резни бензопилой».
– Ах, – вежливо улыбается Ван Паттен. – Да, конечно.
– И он был чрезвычайно опасный тип, – говорю я.
– Ах да, конечно, продолжай. А Брюс Бойер, что сделал он? – Макдермотт тяжко вздыхает и закатывает глаза. – Снял с кого-нибудь кожу заживо? Заморил голодом до смерти? Переехал машиной? Скормил собакам? Что?
– Ну ты даешь, – говорю я, покачивая головой в притворном восхищении. – Он сделал кое-что похуже.
– Что, например? Отвел кого-нибудь на обед в новый ресторан Макмануса? – спрашивает Макдермотт.
– Да, кстати, о птичках, – вспоминает Ван Паттен. – Ты там был? Жуткое место, да?
– Ты заказывал мясную запеканку? – спрашивает Макдермотт.
– Запеканку? – Ван Паттен в шоке. – Как насчет интерьера? И ебаных скатертей?
– Но ты заказывал мясную запеканку? – не отстает Макдермотт.
– Конечно, и мясной рулет, и голубей, и марлина, – говорит Ван Паттен.
– О черт, я забыл про марлина, – стонет Макдермотт. – Марлин с соусом чили.
– Кто, будучи в здравом уме, прочитав обзор Миллера в «Times», не закажет мясной рулет или марлина?
– Но Миллер был в корне не прав, – говорит Макдермотт. – Кесадилья с папайей? Обычно весьма неплохое блюдо, но там, о боже… – Он свистит, качая головой. – Там такая помойка.
– И к тому же дешевая, – добавляет Ван Паттен.
– Да, и дешевая! – соглашается Макдермотт. – И арбузный торт…
– Господа. – Я прокашливаюсь. – Кхм. Не хотелось бы вас прерывать, но…
– Хорошо-хорошо, продолжай, – говорит Макдермотт. – Расскажи нам еще что-нибудь про этого Чарльза Мойера.
– Брюса Бойера, – поправляю я. – Он автор книги «Умение правильно одеваться. Руководство для элегантных мужчин». Да, кстати, Крейг, он и в свободное от работы время не был серийным убийцей.
– И что же малыш Брюс имеет нам сказать? – спрашивает Макдермотт, посасывая кусочек льда.
– Ты дурак. Это отличная книга. Да, кстати, Брюс Бойер считает, что вполне допустимо носить вязаный жилет с костюмом, – говорю я. – Ты слышал, что я назвал тебя дураком?
– Слышал.
– А разве он не отмечал, что жилет не должен бросаться в глаза и забивать костюм? – говорит Ван Паттен тоном знатока.
– Да…
Я слегка раздражен, что Ван Паттен явно неплохо позанимался дома, но все равно спрашивает совета. Но я спокойно продолжаю:
– С костюмом в тонкую светлую полоску рекомендуется надевать жилет приглушенно-синего или угольно-серого цвета. А костюм из шотландки допускает более смелые варианты.
– И главное, – добавляет Макдермотт, – последняя пуговица должна быть расстегнута.
Я с подозрением смотрю на Макдермотта. Он улыбается, отпивает из стакана и довольно облизывает губы.
– Почему? – спрашивает Ван Паттен.
– Это традиция, – говорю я, все еще глядя на Макдермотта. – И еще – так удобнее.
– А если надеть подтяжки, будет ли жилет сидеть лучше? – спрашивает Ван Паттен.
– С чего бы? – спрашиваю я, повернувшись к нему.
– Ну, потому что, когда на тебе подтяжки, у тебя нет… – Он замолкает, будто подыскивая подходящее слово.
– Затруднений с?.. – помогаю я.
– Пряжкой ремня? – заканчивает Макдермотт.
– Все правильно, – соглашается Ван Паттен.
– И еще важно помнить… – начинаю я, и снова меня прерывает Макдермотт.
– Важно помнить, что жилет должен соответствовать стилю и цвету костюма, но ни в коем случае не совпадать по структуре с носками и галстуком, – говорит Макдермотт Ван Паттену, но улыбается мне.
– А мне казалось, что ты не читал… эту книгу. – Со злости я начинаю заикаться. – Ты ведь только что сказал, что не видишь разницы между Брюсом Бойером и… и Джоном Уэйном Гэйси.
– Ну, я вдруг вспомнил, – пожимает он плечами.
– Слушай, – поворачиваюсь я к Ван Паттену, посчитав выходку Макдермотта дешевым выпендрежем, – надевать носки в ромбик с таким же галстуком – это будет смотреться слишком вызывающе.
– Ты так считаешь? – спрашивает он.
– В таком виде ты будешь смотреться как идиот, – говорю я, внезапно расстроившись, и опять поворачиваюсь к Макдермотту. – Крошечное Яйцо? Как вообще у тебя получилось Крошечное Яйцо из Кожаного Лица?! Это надо было очень постараться.
– Расслабься, Бэйтмен, – говорит он, похлопывает меня по спине и пытается сделать мне массаж шеи. – Что случилось? Остался без шиацу сегодня утром?
– Давай, еще потрогай меня вот так, – говорю я и плотно зажмуриваю глаза; меня колотит, чуть ли не крутит в судорогах, – и у тебя вместо руки будет культя.
– Хо-хо, держи себя в руках, приятель, – говорит Макдермотт, отшатываясь в притворном страхе.
Макдермотт и Ван Паттен по-идиотски хихикают и хлопают друг друга по плечам, им и в голову не приходит, что я и вправду могу отрезать ему руки, да и что-то еще – и к тому же с большим удовольствием.
Мы втроем – Дэвид Ван Паттен, Крейг Макдермотт и я – обедаем в ресторане Йельского клуба. На Ван Паттене костюм из шотландки от Crazier Homo, рубашка от Brooks Brothers, галстук от Adirondack и ботинки от Cole Haan. На Макдермотте кашемировый блейзер из овечьей шерсти, брюки из шерстяной фланели от Ralph Lauren, рубашка и галстук тоже от Ralph Lauren, ботинки от Brooks Brothers. На мне тиковый шерстяной костюм с отделкой из шотландки, хлопчатобумажная рубашка от Luciano Barbera, галстук от Luciano Barbera, ботинки от Cole Haan и темные очки от Bausch & Lomb. В сегодняшнем «Шоу Патти Винтерс» рассказывали про нацистов, и при просмотре я вдруг испытал приятное возбуждение. Не то чтобы я был очарован их подвигами, но они не показались мне отталкивающими (как и большинству зрителей, вероятно). Один из нацистов имел редкое чувство юмора и даже жонглировал грейпфрутами – мне это очень понравилось, так что я сел в кровати и захлопал в ладоши.