Глава IIIУ патера Бриена
Посидев еще довольно долго в глубоком раздумье, Ник Картер встал и вместе с Патси направился к огромному зданию почтамта.
Не говоря Патси ни слова, он вошел в это здание, направился к одному из столов и быстро написал несколько строк на бумажке. Затем он подошел к тому окошечку, за которым сидел чиновник, принимавший объявления для газет.
Ник Картер составил объявление следующего содержания:
«Четки!
На углу Четвертой улицы и авеню Пенсильвания на тротуаре найдены четки, не вполне соответствующие установлениям церкви. Собственник приглашается оставить на почтамте письмо под шифром «Четки 100», указав в нем свой адрес или адрес, куда следует доставить четки».
Ник Картер дал своему помощнику прочитать это объявление, затем передал его чиновнику и уплатил за троекратное напечатание.
— Это очень хитро придумано, — сказал Патси, выходя со своим начальником на улицу, я полагаю, что лицо, уронившее четки, пожелает получить их обратно.
— Возможно, что и лицо, отправившее их, захочет снова завладеть ими, — ответил Ник Картер, — полагаю, что кто-нибудь из них да попадет в ловушку, хотя я в этом далеко не уверен: люди, которые передают извещения столь своеобразным способом, достаточно хитры для того, чтобы не попасть впросак. Но в общем, оплошности я этим не делаю и если объявление не принесет пользы, то и вреда не причинит.
— Вы в объявлении не упомянули, что не считаете эту вещь четками, — заметил Патси.
— Именно! Пусть думают, что я принимаю ее за четки! Ну, а теперь, не пойти ли нам к твоему патеру?
— Пойдем. Это недалеко отсюда, он живет на Десятой улице.
Патер Бриен оказался дома и был очень рад видеть Патси.
Он проводил своих посетителей в рабочий кабинет и Патси представил ему своего начальника.
Ник Картер сейчас же изложил ему цель своего прихода, рассказал ему о своих догадках и затем передал саму находку.
Сначала патер разглядывал четки с недовольным лицом, но потом улыбнулся. Он подошел к окну и начал рассматривать отдельные составные части четок.
Сыщики переглянулись: по-видимому, патер тоже заинтересовался этой вещью, хотя, быть может, по иным причинам.
Отойдя от окна, патер направился к несгораемому шкафу и вынул оттуда пару новых четок. Заперев шкаф, он сел и обратился к своим посетителям.
— Мне кажется, мистер Картер, — медленно заговорил он, — что я могу дать вам некоторые сведения по поводу этой странной находки, хотя не слишком много. Во всяком случае, могу сказать, что я знаю то лицо, которое изготовило эти четки.
— Это очень интересно, — радостно воскликнул Ник Картер, — для нас это весьма важно и дело этим значительно облегчается.
— Оно как будто бы так, — возразил патер, — но я полагаю, что эти четки изготовлены в мастерской некоего Михаила Каддль. К крайнему прискорбию, человек этот отлучен от церкви. Это произошло года три тому назад, в Чикаго, не здесь в Вашингтоне. В настоящее время Каддль отсиживает наказание в тюрьме Моммензин в штате Пенсильвания.
— Это очень интересно, — заметил Ник Картер, — значит по способу изготовления и по работе вы видите, что нитка изготовлена именно этим Каддлем?
— Именно! Сначала я не был уверен в этом, но потом мое сомнение перешло в уверенность, когда я сравнил изготовленные им же настоящие четки с этой ниткой. Он мастер своего дела, и я легко увидел те особенности, которыми отличается его работа от работы других мастеров.
— Не знаете ли вы случайно, к какому сроку приговорен Каддль?
— Кажется, к пяти годам.
— А давно ли он уже сидит в тюрьме?
— Года два, может быть, несколькими месяцами больше, — ответил патер, задумчиво глядя на четки, — он изготовил эту нитку до отправки в тюрьму, или же он теперь на свободе. Последнее допускает два объяснения: либо его помиловали, либо он бежал из тюрьмы.
— Пожалуй, можно предположить, — заметил Ник Картер, — что он сидит еще в тюрьме и ему разрешили там же изготовлять подобные нитки.
— Если вы, быть может, желаете переговорить с начальником тюрьмы, то мой телефон в вашем распоряжении, — предупредительно сказал патер.
— Очень вам благодарен, — ответил Ник Картер, — воспользуюсь вашим разрешением, так как меня, откровенно говоря, весьма интересует, какое из наших трех предположений соответствует истине. Не можете ли вы мне еще сказать, за что именно Каддль попал в тюрьму?
— Кажется, за покушение на убийство. В Чикаго он напал на священника, который отлучил его от церкви и покушение его увенчалось бы успехом, если бы случайные прохожие не вмешались в дело и не задержали его. Он покушался на убийство священника главным образом потому, что вследствие отлучения он лишился заработка, так как после этого никто не стал покупать у него четок. Вот все, что я вам могу сказать по этому поводу.
— Я вам очень благодарен, эти сведения для меня вполне достаточны.
Ник Картер перешел в свободную комнату, где находился телефон и вызвал начальника тюрьмы Моммензин.
Спустя несколько минут он вернулся в рабочий кабинет, где сидел патер Бриен с Патси.
— Михаил Каддль еще находится в тюрьме Моммензин, — заявил Ник Картер, — и если он будет вести себя и впредь так примерно, как до сих пор, то его года через полтора выпустят на свободу.
— Вы не осведомлялись относительно того, разрешено ли ему изготовлять четки?
— Нет, об этом я не спрашивал, так как предпочитаю спросить лично. Я сегодня поеду в Филадельфию, чтобы поговорить с начальником тюрьмы, с надзирателями и с самим заключенным. Когда я вернусь завтра после обеда в Вашингтон, то, наверно, у меня будут интересные новости.
— Я был бы очень рад, если бы вы завтра тоже пожаловали ко мне, — ответил патер, — так как это таинственное дело интересует меня в такой же мере, как и вас, хотя бы уж из-за четок. Вы сами понимаете, что для нас было бы крайне неприятно, если бы отлученный от церкви изготовлял и продавал четки; они могут попасть в руки священников лишь через посредство третьих лиц. Я еще хотел сказать кое-что.
— Пожалуйста, говорите, — сказал Ник Картер, видя, что патер колеблется.
— Видите ли, я профан в том деле, в котором вы работаете столь безукоризненно, но мне кажется, чем больше я думаю об этом извещении, что за ним скрывается не одно, а даже несколько преступлений!
— Это весьма возможно, — согласился Ник Картер.
— Дело, видите ли вот в чем: по моему мнению, слова «Филипп в надежном месте» указывают на одно преступление, слово «принесу бриллианты и деньги» указывают на грабеж и вымогательство, а слова «доверяй мне или смерть обоим» равносильны угрозе, что и сама Зара сделается жертвой преступников, если еще не сделалась ей. Не находите ли вы, что мои выводы правильны?
— Совершенно верно! Я и сам уже пришел к такому выводу! — улыбнулся Ник Картер.
— Само имя «Зара» довольно своеобразно, — продолжал священник, — не женское ли это имя?
— Надо полагать, женское, тем более, что оканчивается на «а», хотя в Бельгии и Румынии есть и мужские имена на «а». Пока я буду в Филадельфии, Патси успеет разыскать в адресной книге всех жителей, носящих имя «Зара», будь они женщины или мужчины. Это будет нетрудно, имя редкое! По моему мнению, это скорей всего сокращение: я несколько раз уже слышал имя «Зараби», есть также испанское имя «Альказара». Но теперь я не стану больше утруждать вас, — сказал Ник Картер, взглянув на часы, — позвольте еще раз поблагодарить вас за ваши любезные сведения и извините, что я отнял у вас столько времени.
— Я был очень рад вашему посещению, — ответил патер, пожимая сыщику руку, — во-первых, я всегда рад видеть Патси, а во-вторых, весьма важно узнать, действительно ли отлученный от церкви в тюрьме делает четки и продает их — ведь это сущее безобразие.
— Завтра мы это узнаем, — ответил Ник Картер, — а теперь прощайте.
— Я не могу благословить вас на прощание, так как вы лютеранин, — закончил патер, — но тем не менее я буду просить Царицу Небесную помочь вам в ваших начинаниях, которые принесут пользу и нашей церкви.
Сыщики ушли и отправились в гостиницу Виллара обедать.
Глава IVВ тюрьме Моммензин
В полночь Ник Картер выехал из Вашингтона, но только не в Нью-Йорк, как сначала предполагал, а в Филадельфию, и на другое утро в девять часов он уже сидел в приемной начальника тюрьмы Моммензин.
— Прежде чем вы вызовете заключенного, — сказал Ник Картер, который уже успел переговорить с начальником по существу дела, — я хотел бы задать вам еще несколько вопросов о нем.
— Я слушаю вас.
— Не можете ли вы мне сказать, каким ремеслом занимался Каддль, когда совершил преступление, за которое попал в тюрьму?
— Могу. Ему давала работу какая-то католическая община в Чикаго, и он, насколько мне известно, занимался изготовлением четок.
— Разрешили ли вы ему изготовлять такие вещи здесь в тюрьме?
— Как вам сказать: и да, и нет.
— Что это значит?
— Видите ли, этот Каддль — надо вам знать, что в тюрьме его зовут не по имени, а по номеру, который он носит на груди, — за все время своего пребывания в тюрьме ведет себя так отменно хорошо, что ему даны разные льготы. Так, например, ему разрешено время от времени заниматься резьбой по дереву, но делать четки ему никогда не разрешали, так как это было бы крайне непристойно.
— Не делал ли он нитки с резными шариками?
— Это да. И даже довольно много.
— Видели ли вы каждую нитку?
— Нет, лишь изредка я рассматривал его изделия.
— А куда девались эти вещи? Преимущественно нитки с шариками?
— Насколько мне известно, они отправлялись куда-то в подарок одному из его друзей.
Начальник тюрьмы заметил, что Ник Картер нахмурился, и сказал:
— Это нисколько не противоречит тюремному уставу. В настоящее время он занимает должность истопника и у него остается много свободного времени, чтобы работать на себя. Я этому никогда и не противился, так как он делал только обыкновенные нитки с шариками, а не четки.