йца, но скрыли это из престижных соображений. Все досье его были изъяты и засекречены министерством армии и министерством юстиции.
«Цирк Мак-Дональда» продолжался.
Он также извлекал всевозможный капитал из того известного в медицинских кругах факта, что за десять лет после потрясших его убийств, работая в отделении скорой помощи и реанимации клиники святой Марии, он (не во искупление ли?!) стал ведущим специалистом по кардиопульмонарному (сердечно-легочному) оживлению, членом калифорнийской и всеамериканской ассоциаций кардиологов. Считая, что скромность — прямой путь к неизвестности, он любил рассказывать о том, сколько пациентов он спас, сколько семей осчастливил, будучи директором отделения скорой помощи и реанимации в лонг-бичской клинике, «вкалывая» по восемнадцать часов в сутки.
— Я прошел лучшую из хирургических школ в операционных главного госпитального комплекса, где я сменил сотни пар резиновых перчаток, работал порой чуть не круглосуточно, стоя в лужах крови. И после войны война для меня продолжалась в каменных джунглях большого Лос-Анджелеса: я спасал жизнь жертвам насилия, драк и перестрелок, автомобильных катастроф, спасал полицейских и гангстеров. Для врача-гуманиста все люди одинаковы. Я горжусь, что наша пресса не раз называла меня «Альбертом Швейцером Америки», а первыми назвали меня так монахини — сестры милосердия клиники святой Марии! — заметил он как-то на пресс-конференции. — Мои недруги утверждают, что я скрытен. Да, однажды я скрыл, утаил, что повредил позвоночник, играя в регби за команду Принстона. Иначе меня не приняли бы в «зеленые береты». А я, начитавшись книжек Флеминга о Джеймсе Бонде, по-мальчишески мечтал о приключениях, восхищался Джоном Уэйном в кинобоевике о «зеленых беретах».
Вскоре пресса оповестила общественность о том, что падший идол Джеффри Мак-Дональд переведен в тюрьму «максимальной безопасности» в Ломпоке, штат Калифорния. Там он обратился с письмом к президенту Рейгану с ходатайством о помиловании, хотя по-прежнему упрямо отрицал свою вину. На Рейгана, который назвал вьетнамскую войну «благородной» войной, «войной за правое дело» и взял курс на преодоление «вьетнамского синдрома» и прославление «героев» этой войны, Мак-Дональд возлагал особые надежды. Кто, как не он, спасал жизнь и здоровье раненых «героев» в Ня-Чанге? Кто ратовал в Лонг-Биче за избрание Рональда Рейгана президентом? Сегал не советовал ему обращаться к Рейгану, известному тем, что он, будучи губернатором Калифорнии, часто настаивал на казни преступников. Берни возражал также против попытки Джефа сойти за козла отпущения у полиции и юстиции, бессильных найти настоящих убийц.
Безмерная алчность адвокатов грозила вконец разорить Мак-Дональда. Ему пришлось продать кроваво-красный «ягуар», белоснежную «Реанимацию», виллу, квартиру… Рэнди устроила ему скандал, подала на развод, поступила в стюардессы, стала летать с туристами на Гавайские острова.
В июне его перевели на постоянное местожительство в федеральную тюрьму в Бастропе, посреди техасской пустыни. Мать писала ему туда истеричные, больные письма. Она то клялась ему в вечной любви и вере, то прямо обвиняла его в убийстве семьи. И все-таки готова была отдать последний доллар его адвокатам, только бы они спасли ее сыночка от тюрьмы. С Кассабами она не переписывалась: они жаждали крови ее Джефа. Жизнь для нее стала адом. Врачи предрекали ей безумие. Ей все чаще хотелось лечь и умереть.
Президент Рейган не отвечал. Пресс-релизы Мак-Дональда выходили со все более долгими перерывами, но он писал в них, что доведет до конца свой «крестовый поход за справедливость». Других арестантов он презирал, ненавидел и боялся. Себя считал неизмеримо выше. «Начиная с той ночи на 8 марта 1970 года я непрерывно борюсь за жизнь…» — писал он.
В тюрьме он раздал сотни автографов — стражникам и арестантам, но подобная популярность уже не утешала его.
Каждый день листал он, перечитывал газеты и журналы. О нем писали все реже. Проходили недели, месяцы без единого упоминания о нем. Президент молчал. Роберт Редфорд молчал. Снова вспомнили его, когда умерла в середине января Хелена Стэкли. Она скончалась от наркотиков в какой-то дыре в городе Сенеке в Южной Каролине, где она скрывалась от адвокатов Мак-Дональда. В предсмертном письме она обвиняла их в преследовании ее и шантаже, в том, что с ней обращались как с пешкой, лживыми посулами склоняли к лжесвидетельству, что их действия были сплошными надругательствами над справедливостью, что она никогда ни в каком убийстве в Форт-Брагге не участвовала, что она проклинает Мак-Дональда и тех, кто хотел пожертвовать ею ради этого кровавого убийцы.
Мак-Дональд оплакивал смерть Хелены Стэкли — ушла из жизни «свидетельница и участница убийства», на которую он и Сегал возлагали все свои надежды в его деле. В новом пресс-релизе он пытался свалить эту смерть на Кассаба…
А дело его в начале 1983 года было официально закрыто. 10 января Верховный суд, как сообщили газеты, отклонил апелляцию Мак-Дональда. На тринадцатый год после убийства семьи Мак-Дональда девять членов Верховного суда вбили девять гвоздей в его гроб — так воспринял он это решение. В этот день он метался, рычал как шакал в клетке в своей камере.
Узнав, что частный детектив Тэд Гандерсон пытался заключить в Голливуде контракт на кинофильм о деле Мак-Дональда, написал в гильдию кинорежиссеров и киносценаристов, налагая вето на какие-либо контракты в обход его, Мак-Дональда. А Редфорд молчал.
Оскудевал поток писем экс-идолу. Уже не десятки тысяч, не тысячи и не сотни получал он в камере. Почти сошли на нет предложения руки и сердца с фотокарточками в купальниках или нагишом. Пересыхала серо-зеленая река долларов. Сегал и Кабаллеро перестали отвечать на письма. Все реже навещали Мак-Дональда репортеры.
Мать тратила последние деньги на астрологов и хиромантов — и она, несчастная, сознавала, что другой надежды для ее сына больше нет. От красоты ее не осталось и следа. Она превратилась в древнюю старуху, жаловалась на болезни. Брат Джей куда-то бесследно пропал.
Кассаб, узнав о смерти Хелены Стэкли, об обнаруженных у нее бумагах, заявил местному репортеру:
— Теперь я могу умереть спокойно. Я сделал два добрых дела в жизни: внес вклад в борьбу против Гитлера и в борьбу против Мак-Дональда. Это, надеюсь, достаточно для вечного спасения.
В бывшей школе, где учились Колетт и Джеф, о нем почти уже никто не помнит. В Принстонском университете распалась группа его защитников. Но он все еще числится, сидя в тюрьме, приговоренный к трем пожизненным срокам, почетным членом Ассоциации офицеров полиции Лонг-Бича.
Мак-Дональд еще надеется на чудо. Избавление может принести ему большая война. Тогда его, как специалиста, хирурга-зеленоберетчика, очень может статься, выпустят из тюрьмы, возьмут в армию. Чем черт не шутит!..
И не так уж далек день 5 апреля 1991 года, когда он получит право ходатайствовать об освобождении под залог. Ему будет не так уж много лет — сорок семь. Он не пьет, не курит, не путается с бабами. Вполне может прожить на воле целых двадцать шесть лет! Ведь продолжительность жизни американцев сегодня — семьдесят три года… Надо только зарядиться терпением, упорно продолжать занятия спортом. Он еще успеет поправить свои дела, жениться, завести детей. Двух сыновей! А даст бог девочек, назовет он их… Кимберли, Кристи, Колетт…
ДЖОН ГРАНТ — ПАРТИЗАН САЛЬВАДОРА
Пресса сообщила, что неустрашимый Филип Эйджи вскоре выпустит новую книгу, срывающую маску с людей Лэнгли в Сальвадоре. «Филип Эйджи о ЦРУ и Сальвадоре» — так называется эта книга. Эйджи есть Эйджи. Он верен себе. Хотя против него все «правосудие» Соединенных Штатов. Плюс госдеп с его секретарем. Плюс ЦРУ и ФБР.
Для Джона Гранта — пример, достойный подражания.
Нет, не случайно, совсем не случайно оказались Эйджи и Грант на одной стороне баррикады в «Стране драгоценных камней» — так называли в древности эту колонию ацтеков, покоренную в 1525 году испанским конкистадором Педро де Альварадо.
«Эль Сальвадор», как его здесь называют его вольнолюбивые обитатели, похож на Вьетнам. Те же тропики. Но дышится легче, чем дышалось в горах Вьетнама. Больше прохлады. Много вулканов. Потухших вулканов. Впрочем, по их склонам огненной лавой течет напалм, горит земля под ногами, а грохот стрельбы бывает такой, что заглушит извержение любого вулкана Сан-Сальвадор — столица этой страны — воюет против Эль Сальвадора. Хунта Наполеона Дуартэ против трехмиллионного народа.
Партизанский отряд имени Че Гевары, куда попал Грант, верный сколок со всего народонаселения: пятерка белых, десяток индейцев и около восьмидесяти метисов, молчаливых и мужественных.
С вулканов на западе виднеется побережье Тихого океана, за которым утонул где-то Индокитай. Страна маленькая, размером со штат Массачусетс. Много кофе. Хлопок и сахар. В отряде есть рабочие с текстильных, сахарных, цементных заводов. И они полуграмотные, не говоря уж о батраках с плантаций.
Да, те же тропики, почти та же широта, роковая для Джона Гранта параллель…
ИЗ ДНЕВНИКА ДЖОНА ГРАНТА
8 июня 1981 года. Ликуй, Америка! Под марш «Слава вождю!» президент Рейган взошел на трибуну стадиона военной академии Вест-Пойнта и в своей речи перед выпускниками объявил нации, что Америка излечилась от «вьетнамского синдрома» и что «эра ее сомнения в себе» окончилась. И пусть, мол, об этом знает друг и враг! Это заявление встретили аплодисментами, как я слышал по радио, но бурную овацию устроили кандидаты в офицеры президенту, когда он сказал, что повысит жалованье всем чинам армии…
14 декабря 1981 года. Я всегда считал, что, если бы Мак-Дональд не стал рядиться в одежды капитана Дрейфуса и обвинять военные власти в его преследовании, то покровители не оставили бы его. И вот доказательство этому: по радио услышал, что бывший зеленоберетчик и «герой вьетнамской войны» Юджин Тафойя, убивший в октябре двумя выстрелами из пистолета в голову ливийского студента Фейзала Загаллаи в Форт-Коллинзе, приговорен к… 24 месяцам тюремного заключения и штрафу размером в… пять тысяч долларов!..