— А вы отдали бы свою дочь за негра? — такой вопрос задавало мне немало американцев. Вопрос этот задавали не члены ку-клукс-клана, не отсталые люди, а самые что ни на есть культурные американцы, во всем прочем придерживающиеся вполне прогрессивных взглядов. Я провел много дней в домашнем кругу американцев, и если это были белые, то среди них негров не было. То же самое и в негритянских семьях, там не встретишь белых гостей. На работе, на службе они общаются между собой, белые и негры, с виду там между ними все в порядке, пристойно, а вот после работы их дороги расходятся.
Разумеется, что в ходе упорной борьбы за свои права американские негры добились известных успехов. Они не одиноки. В этом их поддерживают многие прогрессивно настроенные белые американцы, большую помощь движению негров оказывает международная солидарность. Правительство США не может не считаться с размахом национально-освободительного движения во всем мире, с теми новыми независимыми государствами, где подавляющее большинство составляет негритянское население. Но несмотря на некоторые успехи освободительного движения негров в США, неумолимая статистика до сих пор свидетельствует о вопиющем неравенстве (в каком, кстати, находятся и другие национальные меньшинства). Характерно, что из каждых четырех заключенных в американских тюрьмах три человека небелые. С 1930 года из общего числа казненных в США по решениям судов 55 процентов были небелые. В штате Мэриленд, в двух шагах от Вашингтона, из 55 смертных приговоров за изнасилование 50 были вынесены неграм, а во всех случаях пострадавшей была белая женщина. В то же время черных жертв этого преступления в десять (!) раз больше, но за всю историю штата не было ни одного (!) случая казни за изнасилование негритянки. Казалось бы, эти цифры могут вызвать одну реакцию — возмущение. Оказывается, нет. Они еще служат основанием для расистов в их рассуждениях о преступных наклонностях негров и других небелых американцев!
До сих пор статистика свидетельствует, что во всех сферах жизни национальные меньшинства находятся в самом незавидном, угнетенном положении. Например, безработица среди негров вдвое выше, чем среди белых американцев. А процент негров-рабочих, занятых на производстве, тем ниже, чем выше уровень заработной платы и квалификации. В управленческом аппарате негры составляют всего три процента, а среди квалифицированных рабочих только шесть процентов. И в этом еще одно подспорье для расистов в их рассуждениях на тему об интеллектуальной отсталости негров.
Такой, я бы сказал, всеобъемлющий расизм не может не вызывать ответной реакции у американских негров, реакции порой резкой, доходящей до крайних форм протеста. Из всего того, что я видел в США в этой сфере жизни, я вынес убеждение, что негры, как правило, болезненно самолюбивы, когда они находятся в обществе белых, их ни на минуту не покидает врожденная настороженность, напряженность. Жить в таком состоянии нелегко. И такой душевный настрой может иногда найти выход в нарочитой грубости и ненужной дерзости. И вот снова повод расистам говорить о психической неуравновешенности и несовершенстве негров.
Так звено за звеном сплетаются воедино бесчисленные расистские предрассудки, и их кольчуга, невидимая под смокингом или комбинезоном, плотно облегает души многих американцев.
До сих пор Америка не покончила с крайним проявлением расизма — ку-клукс-кланом. Наоборот, пишут о том, что в последние годы клан активизировал свою террористическую деятельность. В чем заключается «философия» членов клана? В слепой ненависти к неграм. Вот диалог с активистом этой организации:
— Есть ли хоть один чернокожий человек, который бы вам понравился?
— Нет. Не припомню ни одного.
— Неужели за всю жизнь вы не встретили ни одного негра, который бы пришелся вам по душе?
— Нет, честное слово, нет.
— Почему вы так к ним относитесь?
— Потому, что это низшие существа. Я всегда так считал. Говоря по правде, я не хотел бы даже находиться с ними в одной комнате.
— Каким представляется вам идеальное общество?
— Общество, где совсем не будет черных.
В последние годы в США вошли в моду лицемерные разговоры о том, что острота противоречий между негритянским населением и белыми американцами стирается. Взрыв справедливой и долго копившейся ненависти в Майами в 1980 году положил конец этой пустой болтовне. В который уже раз расизм показал свое подлинное лицо во всей неприглядности! Белые полицейские забили насмерть негра. Ни за что ни про что! Преступление было настолько явным, что четверых из убийц пришлось отдать под суд. Но присяжные заседатели — все до одного белые! — оправдали полицейских. Тогда и восстали негры флоридского города Майами. Трое суток он был в огне гражданской войны. В итоге 20 убитых, 600 раненых.
Вот тут и пришлось вспомнить «жаркое лето» 1967 года, когда во многих городах Америки с такой же силой бушевал огонь борьбы негров против расизма. Пришлось вспомнить, что очаги этого пожара постоянно тлеют и дают о себе знать, поскольку негры были и остаются второсортными американцами. Мятеж в Чикаго в 1919 году, мятежи в Гарлеме в 1935-м и 1943 годах, мятеж в Уотсе в 1965-м, выступления негров в 1968 году в ответ на убийство их лидера Мартина Лютера Кинга... А в 1980 году расисты покушались на жизнь Вернона Джордана, продолжателя дела Кинга, президента одной из крупнейших негритянских организаций в США — Национальной городской лиги. Он так характеризовал положение негров в Америке: «Сегодня вопрос уже не в том, что неграм разрешается занимать передние сиденья в автобусах, а в том, что автобусы не могут доставлять негров к месту их работы, ибо эти негры безработные. Сейчас дело не в том, что неграм разрешается обедать в ресторанах для белых, а в том, что у них нет денег на пропитание. Если положение негров не улучшится, то будет невозможно сдержать их отчаяние и направить их гнев в каналы обычного политического процесса».
Негры, повторяем, отнюдь не единственные небелые американцы, находящиеся на положении пасынков в своей стране. Специалисты считают так называемых «чиканос» «наиболее угнетаемой, наиболее дискриминируемой этнической группой в США». «Чиканос» — это американцы мексиканского происхождения, они составляют больше половины 11,3 миллиона американцев, говорящих на испанском языке. Живут они в основном в Калифорнии, Техасе, Нью-Мексико, Аризоне, Колорадо. Больше всего их проживает в Техасе. Удел «чиканос» — сезонные работы в сельском хозяйстве, уборка мусора в городах. Точно так же, как и дискриминация в труде, их преследует и дискриминация в образовании. Безысходная нищета и бесправие «чиканос», похоже, не волнуют власти страны. Более того — местные полицейские силы, как правило, систематически терроризируют «чиканос», чтобы держать в узде дешевую рабочую силу.
К париям американского общества относятся и два миллиона пуэрториканцев, проживающих в США. По официальным американским данным, почти треть из них зарабатывает так мало, что их даже нельзя отнести к категории бедняков, а уровень безработицы среди них значительно выше, чем среди всех остальных этнических групп населения США. Так, если безработица среди женщин в среднем по стране составляет 6,6 процента, то для пуэрториканок она достигает 17,6 процента.
Таковы факты. Такова американская действительность. И в этой связи нельзя не упомянуть о бытующем в США антисемитизме. Он в той или иной степени распространен среди самых разных слоев населения Соединенных Штатов. Например, антисемитизм остро ощущается в армии, организации в США, разумеется, не самой прогрессивной. Об этом говорят не только мои встречи с военнослужащими, но и литературные произведения о современной американской армии. В США существует так называемый «Национал-социалистический фронт освобождения», который ставит своей целью «борьбу до конца за освобождение Америки от евреев». Но не только неонацисты преуспевают в таком мракобесии. Например, в Нью-Йорке треть тех организаций, которые строят дома, не сдает квартир евреям. Около 700 деловых клубов в стране не допускают в свой состав евреев.
При разговоре на эту тему мне вспоминается такой случай. Летел я из Сан-Франциско в Нью-Йорк. Пять часов через весь континент, с запада на восток. Чтобы зря не терять на это путешествие дневное время, выбрал ночной рейс. В салоне первого класса кроме меня был еще только один пассажир. Вот о ком можно сказать — стопроцентный американец! Я бы даже посмел выразиться так — стооднопроцентный, до того он был похож на тот тип преуспевающего гражданина Соединенных Штатов, который давно подарила миру американская реклама. Ему было за пятьдесят, но вид у него был цветущий. Высокий, стройный, седой, но с идеальной прической, правильное лицо с легкой тенью загара и, наконец, ко всему прочему отлично сшитый костюм, именно такой, какой говорит о своем хозяине не менее красноречиво, чем «кадиллак» последней модели.
— Давайте познакомимся,— предложил мой спутник и добавил по американской традиции свое имя: — Джон.
— Владимир,— ответил я и пожал протянутую руку.
Тут же он дал мне свою визитную карточку. Я подал свою. Я мгновенно глянул на его визитку, убедился, что моего соседа действительно зовут Джоном, и опустил ее в свой нагрудный кармашек. А Джон, наоборот, внимательно изучил мою карточку и расспросил меня о моей работе, должности и т. п. Я, разумеется, потом, в ходе нашей беседы, поинтересовался, кто он такой, и узнал, что Джон бизнесмен. Но мало ли в США деловых людей! Я и беседовал с ним как с бизнесменом средней руки, каких в Америке многие тысячи. Он мне поведал, что в Сан-Франциско был всего несколько часов. Это его инспекционная поездка по нескольким филиалам фирмы. Сан-Франциско был пятым городом на его пути. Теперь летит в Нью-Йорк, там у него дом и главный офис. Заскочит домой на два-три часа — и потом дальше, в Хьюстон (штат Техас.— В. Н.).
Изнывающие от отсутствия других пассажиров стюардессы усердно обслуживали нас. Угощали на славу. Ведь мы летели на «Боинге-747», самом в то время большом и роскошном самолете.