В нескольких комнатах зажегся свет, но никто не осмеливался подойти к окну. Симона бросилась на улицу и подбежала к Говарду. За ней показались ночной сторож и управляющий: растерянные, они едва осмелились подойти поближе.
Симона прижалась к нему, ощупывая его дрожащими руками:
– Ты не ранен?
– Нет, я в порядке, – успокоил ее Говард.
– Ты знаешь, кто это был?
– Не имею ни малейшего представления.
– Я вызову полицию? – спросил у него управляющий.
– Нет, не стоит труда. Я сам предупрежу их. Успокойтесь, вокруг этого дела не будет никакой газетной шумихи.
Удрученное лицо управляющего озарилось улыбкой облегчения. Недавняя перестрелка могла серьезно повредить репутации этого заведения.
Напуганная Симона еще прижималась к Говарду.
– Подожди меня, – вдруг решительно сказал он.
– Куда ты поедешь?
– Я хочу увидеть Джо. Он один знал, что я был здесь. Если я не вернусь через час, предупреди Патрона. Он скажет тебе, что делать дальше.
Ночной сторож сначала отказался будить Джо, но Говард таким убедительным жестом вытолкнул его из-за окошечка, что он быстро переменил свое решение.
Джо вышел в пижаме, с всклокоченными волосами, недовольно ворча:
– Неужели нельзя было подождать до утра?
– Только что трое парней пытались меня убить. Я подумал, что, возможно, ты был в курсе дела.
– Ты совсем свихнулся! – завопил пораженный Джо.
– Почему же ты так не хотел, чтобы я остался ужинать здесь?
– Просто из любезности я дал тебе лучший адрес!
– Да тебе наплевать на меня!
Схватив его за пижаму, Говард начал его трясти. Джо был более высокий и грузный, чем он, но ярость Говарда увеличила его силы.
– Ты все же каким-то образом замешан в том, что со мной произошло! И для тебя же лучше сказать мне об этом. Возможно, другие платят тебе больше, но тебе обойдется дешевле, если ты скажешь мне всю правду!
Дверь за ними открылась, и два огромных охранника бросились к Говарду, схватив его, как тюк соломы.
– Я не замешан в этой истории! – заревел Джо вне себя от ярости, надрывая свой хриплый голос. – Но я терпеть не могу, когда ко мне прибегают в три часа утра и начинают меня пугать. Плевать мне на твои угрозы! Завтра я позвоню твоему патрону, и предупреждаю, что если ты вернешься сюда что-то вынюхивать, твоя рожа будет еще лучше разукрашена, чем моя! Отведите его в машину, – приказал он своим великанам. – И убедитесь, что он быстро уматывает отсюда!
Оба мастодонта вытащили его на улицу. Говард не сделал ни малейшей попытки к сопротивлению.
Один из них открыл дверцу его машины, другой толкнул его на сиденье. Очень послушный, Говард стал усаживаться поудобнее, когда мерзавец поднял колено и сильно ударил его в пах.
– Это лишь образчик того, что тебя ждет, если тебя заметят в окрестностях, – шепнул он ему на ухо глухим голосом.
Говард не дал себе времени отдышаться. Он тут же включил газ, и проехал мимо стоявших неподвижно, как скалы, и наблюдавших за ним со сдерживаемой яростью охранников.
Говард хорошо знал свою колымагу. Он внезапно свернул направо, а затем дал задний ход. Когда он услышал металлический звук корпуса машины, на полном ходу ударившей по их телам, он поставил ногу на тормоза, переключился на первую скорость и поехал вперед, нажимая на акселератор.
В зеркальце машины было видно, как они корчились на земле, подобно сломанным марионеткам. Затем они поднялись и, прихрамывая, пробежали несколько метров вслед за машиной, махая кулаками и изрыгая ругательства. Он быстро потерял их из вида. Говард погнал машину с экстравагантной скоростью тридцать миль в час.
Говард отвез Симону домой и вернулся в отель. Он знал, что не сможет заснуть. Не раздеваясь, он растянулся на кровати, чтобы расслабиться и собраться с мыслями.
В семь часов утра, не желая оставаться в номере, он переоделся и вышел на улицу. Самые лучшие мысли приходили к нему во время ходьбы.
В девять часов он вошел в почтовое отделение и позвонил Дебуру, который не сообщил ему ничего нового. Не скрывая удовлетворения, Дебур сказал ему, что он уже в курсе связей Дженни с Льезаком и Билли.
– Во всяком случае, Боттомуорт был лишь платоническим влюбленным, – сказал он с уверенностью человека, посвященного в секреты богов.
Говард испытал слабое удовольствие, рассказав ему правду.
– У меня доказательства, что их отношения были совершенно иными, чем платонические.
Говард ничего не рассказал о своем инциденте прошлой ночью. Он сообщил ему, что собирается встретиться с одним из их лучших осведомителей в американской колонии, и они договорились вечером созвониться.
Корнелл жил в частном отеле в Нейи.
Слуга провел Говарда через огромный салон, меблированный и украшенный в роскошном и фривольном стиле рококо, и ввел его в кабинет Корнелла. День обещал был жарким. Тем не менее, войдя туда, Говард почувствовал, как по спине пробежал ледяной холодок. Комната, почти такая же большая, как салон, контрастировала с ним своей суровой пустотой. Это была сказочно дорогая пустота, которая давила на посетителя и была зрительно более тяжелой, чем золото. Пол, стены и потолок были облицованы белоснежным каррарским мрамором.
Письменный стол, кресла и стулья были высечены из того же мрамора. Ожидавший его человек нисколько не соответствовал описанию, данному Симоной. Во всяком случае, перед ним Корнелл не играл своей роли упавшего с неба человека. Его костлявая фигура с энергичными, властными жестами, обладала грубоватой элегантностью хищной птицы. Говард тотчас же заметил ясность и жесткость его глаз, похожих на чешуйки. Он нашел Корнелла беспокойным, даже в чем-то привлекательным. Его личность до такой степени идентифицировалась с окружавшим его мрамором, что с трудом можно было представить этого человека в роли осведомителя. Он действительно должен был совершить достаточно подозрительные поступки, чтобы по доброй воле пасть так низко.
– Я несколько раз встречал Сандерса, и всегда вместе со Шварцем, но я очень мало знаю его.
Его легкий южный акцент и надменная усмешка на губах, появившаяся, когда он заговорил о Гордоне, с предельным красноречием свидетельствовали о том, что если однажды и свершится полная интеграция Гордона, то это произойдет без его участия.
– Я видел его вечером в день преступления. Мы встретились у "Двух макак", а затем поужинали у Хейнса. Я припоминаю, что Дороти Мерфи была рассержена, так как он утром не встретился с ней. В качестве извинения он сказал, что обязан был встретиться с кем-то из его семьи, кто был в Париже проездом. Вы должны бы проверить, правда ли то, что он сказал.
– Бы думаете, что это он убийца?
– Это возможно. Хотя я не понимаю, почему бы он это сделал. Он ведь более или менее жил за ее счет.
– Возможно, из ревности.
– Она была очень красива и вокруг нее увивалось много мужчин. Однако она держала их на расстоянии. Это была очень сдержанная женщина, очень нежная... исключительно нежная, – добавил он.
– Никто не знал о ее неверности? – неожиданно спросил Говард.
– О ее неверности? – Брови на лице Корнелла, до того бесстрастном, взметнулись вверх.
– Она была любовницей Боттомуорта и Льезака. Возможно, он узнал об этом? Возможно, у нее были другие любовники?
– Я так же удивлен, как был бы удивлен сам Сандерс, если бы он узнал об этом, я совершенно в этом уверен... У вас действительно есть доказательства? Я никогда бы не подумал этого о ней.
Он неодобрительно покачал головой, затем на его лице появилась гримаса, в которой отразилась вся его пуританская непреклонность:
– Я вроде бы знал, что мы живем в эпоху распущенных нравов, и все-таки я шокирован, – сухо сказал он.
Он посмотрел на свои часы, и как бы говоря сам с собой, проворчал с угрюмой разочарованностью:
– Я считал ее другой...
– Патрон хочет тебя видеть, – сообщила ему Симона, как только он вернулся в свой кабинет.
– Джо быстро обернулся со своей жалобой, – сказал Говард, поправляя пиджак перед зеркалом и готовясь стоически встретить самую большую неприятность. – Однако я не вижу, кто другой мог бы выдать меня. Он один знал, где я находился.
– Он и я, – уточнила Симона дрожащим голосом предательницы из кинофильма.
– Ты не знала, что мы закончим вечер в "Цветущей вилке". Иначе говоря, успокойся, я стал бы подозревать тебя настолько же, как и его, – пошутил он.
– Я могла бы позвонить, когда пошла в туалет...
– Телефон находился рядом с баром, и я смотрел в том направлении, когда ждал тебя.
– Всегда внимателен в малейшей детали, не так ли?
– Я это делаю машинально, это стало моей профессиональной привычкой.
– Я вижу, два года отдыха не притупили твоих рефлексов.
– Случайно патрон не сказал тебе, почему он хотел меня видеть?
– Патрон никогда со мной не говорит. Он ограничивается тем, что отдает мне приказания. Знаешь ли, что я никогда не видела его? Я даже не знаю, на кого он похож.
– Физически на Спиро Агню, только на пятьдесят сантиметров пониже, а идеологически на любого начальника на действительной службе. Только начальники уходят, а он остается.
Говард спустился в полуподвал. Длинный коридор, где он должен был трижды показать специальный значок, вел к главному штабу патрона. Он вошел в просторный зал, освещенный неоновым светом. Стены зала были сплошь заставлены металлическими шкафами.
От однотонной белизны комнаты Корнелла он перешел теперь к компактной серости служебных помещений Великого Мастера разведки. "Оба эти человека похожи друг на друга, – подумал Говард. – Пуританская несгибаемость их принципов была совершенно иезуитской".
Четвертый цербер ввел его в кабинет. Патрон сидел к нему спиной и смотрел в окно, хотя снаружи не было ничего, кроме трех стен, окружавших малюсенький дворик. Комната тоже была очень маленькой,