Джо сидел на корточках возле корраля, прижавшись спиной к жердям, и дымил трубкой. При моём столь оригинальном выходе он не пошевелился, даже глазом не повёл, словно я целыми днями только тем и занимаюсь, что выхожу из дома в окно.
— Твоя скво? – спросил я, присаживаясь рядом.
— Мой, — кивнул он. И ни слова объяснения.
Ладно. Я ничего не знаю о его личной жизни. В принципе, это не моё дело, но я всё-таки хозяин ранчо и я просто обязан знать, что твориться в моём доме.
— Джо, этот скво твой жена?
— Мой, — опять кивнул индеец.
Он не был настроен на разговор, и я оставил его в покое. В конце концов, у меня появился шанс отдохнуть от обязанностей повара, и я хотел этот шанс использовать.
Завтрак оказался выше всяких похвал. Я всегда говорил, что только женщина знает, что мужчине надо. Эта индейская скво напекла тонких лепёшек с луком, наварила бобов и сдобрила их беконом, так что я ел и нахваливал. В коррале я заметил гнедого мерина в чёрных чулках и с белой полосой во всю морду. Видимо на нём скво и приехала.
После завтрака я намеревался осмотреть Тёщину долину; действительно ли она так хороша, как о ней рассказывал знакомый трапер. Я вывел Сюзанку из корраля, накинул седло и стал затягивать подпругу. Сюзанка любила, когда её седлали, потому что это означало поездку, а ездить ей очень нравилось. Она была самая настоящая скаковая лошадь. Не знаю, кто были её родители, иногда мне кажется, что гадюка с обезьяной, но в любом случае характер у неё был бойцовский. Несколько раз мы участвовали с ней в скачках, и нам доводилось выигрывать.
Голова моя болела по-прежнему, хотя и не так сильно, как накануне. Индеанка заставила меня выпить ужасного на вкус отвара, я бы врагу такого пить не пожелал, но самочувствие моё улучшилось. Ещё пара литров этого пойла и, глядишь, к родео я окончательно оправлюсь. Или отброшу копыта. Надо отдать должное этим индейцам, я травах они толк знали.
Ко мне подошёл Джо.
— Всадник, два, — сказал он, указывая пальцем в сторону дороги.
День стоял жаркий, глянцевые волны марева поднимались к небу, до неузнаваемости искажая видимое пространство, но всё же я сумел различить две тёмные точки на светло-коричневом фоне прерий. Разглядеть что-либо конкретно не удалось, всадники находились слишком далеко.
— Один скво, — уверенно заявил Джо.
Я не стал подвергать сомнению его слова. Если индеец говорит скво – значит скво. Откуда он может это знать, ведомо лишь ему одному, а спорить – только ставить себя в дурацкое положение. Я однажды пробовал возразить индейцу, и с тех пор больше этого не делаю. Тем более что убедиться в точности выводов Джо я вскоре смогу без всяких споров.
Всадники приближались. С той стороны мог приехать кто угодно, даже мадам Томпсон со всей своей кавалькадой девиц. Так что если все дороги ведут в Рим, тогда Рим – это моё ранчо, ибо других дорог кроме этой здесь не было. Индейские тропы я не считаю.
Я отвёл Сюзанку к ручью, чтоб попила перед дорогой, а сам встал в тени широкой ракиты, но так, чтобы незваные гости, кем бы они ни были, могли видеть и меня, и мой винчестер сорок пятого калибра. Никогда не знаешь, что на уме у некоторых гостей. Вот Лу Фриско, например, оказался весьма удивительной личностью в светлом пиджаке и с тёмными мыслями, которые без труда могли довести его до могилы. Но мой шестнадцатизарядный друг одним своим видом убедил его, что кончать жизнь самоубийством ему нет никакого резона. Хотя зря он его в этом убедил. Что-то мне подсказывало, что разговор наш ещё не закончен, и каковой будет концовка разговора пока не известно.
Однако вновь демонстрировать миротворческую силу винчестера мне не пришлось. Один из всадников действительно оказался женщиной, и не просто женщиной, а Ленни Макклайн.
Рядом с Ленни ехал пожилой седоусый ковбой в старой клетчатой рубахе и в шляпе с высокой тульей. Такие шляпы обычно называют «мечтой стрелка», потому что редкий подвыпивший ковбой, считающий себя крутым, удержится от соблазна, чтобы не вытащить кольт из кобуры и не сбить её с головы хозяина. В шляпе седоусого не было ни одной дырки, и значит, желающих сбить её до сих пор не нашлось. Или нашлось, но не успели. Я никогда раньше не видел этого мужчину, но имя, думаю, слышал.
— Здравствуйте, мистер Челентано, — поздоровалась Ленни, останавливая лошадь в трёх шагах от меня.
Помниться, мы договорились перейти на «ты», но, то ли она забыла об этом, то ли подобным обращением стремилась подчеркнуть разницу между нами; одним словом, начинать дружеские отношения со мной она не хотела. Ну что ж, я никогда и никому в друзья не набивался, и не буду набиваться. Дружба – дело сугубо добровольное, насилью неподвластное.
— Очень рад видеть вас, мисс Макклайн, — ответил я, делая шаг навстречу и беря её лошадь под уздцы. – Какими судьбами в наших краях? Пожелали осмотреть будущие владения?
Она не услышала сарказма в моём вопросе. А если и услышала, то не обратила на него внимания.
— Мистер Челентано, — глядя на меня в упор, заговорила она, – кто-то украл наших коров. Беломордых тёлок-однолеток, которых отец собирался передать вам. Следы ведут в вашу сторону.
Я присвистнул. Скотокрадство в районах интенсивного разведения скота вещь не редкая. Порой оно приобретает промышленные масштабы, и тогда ранчеро несут колоссальные убытки. С этим явлением борются, как могут: иногда верёвкой, иногда револьвером и очень редко — добрым словом. Причём, неважно, украли вы одну корову или тысячу, наказание в случае поимки будет одинаковое. Я никогда такими вещами не занимался, и не потому что боялся возмездия, а потому что всегда старался жить честно. Так, говорят, спится спокойнее.
— Вы же не хотите обвинить меня?
— Не хотим, — ответил седоусый. – Угнали стадо голов семьдесят. Скотокрадов четверо. Мы прошли по их следам до холмов, дальше они уходят на север в сторону Красных каньонов. Думаю, они хотят перегнать стадо в Аламос или Денвер. Здесь им его не продать.
Теперь, наверное, следует объяснить, что собой представляют Красные каньоны ввиду их частого упоминания. Красные каньоны – это часть огромного горного массива, отмеченного на всех картах под названием Скалистые горы. Красными их назвали исключительно за цвет. Когда восходящее солнце касается вершин, они начинают полыхать огнём и, поверьте, это очень красивое зрелище. Начинаются они точнёхонько на запад от Америкэн-Сити и тянутся с юга на север по направлению к Юте. Потом они постепенно поворачивают на восток, а в том месте, где находится моё ранчо, плавно уходят к северо-востоку. На западе они представляют собой высокие горные пики, между которыми тянутся узкие долины, а на северо-востоке это уже истрёпанные ветром и иссушенные солнцем каменистые холмы, где из всей растительности встречаются только кактусы да виргинская ветреница. Это уже пустыня, почти полностью охватывающая Юту, Неваду и часть Калифорнии. Мне доводилось бывать в тех краях, и надо сказать, выжить там весьма проблематично.
— И вы вдвоём решили догнать воров и поставить их на путь истинный? — скривился я в усмешке. — Похвально. Надеюсь, они вас послушают и вернут стадо.
Четверо против двоих это много, тем более что один из двоих – девушка. В таких случаях обычно собирают команду из семи-восьми человек. Дэн Макклайн так и должен был поступить. Те, кто ворует скот, люди опасные, они сначала стреляют и лишь потом здороваются. Согласитесь, не каждый хочет, чтобы его повесили.
— Я думала, вы захотите помочь нам, — немного помолчав, сказала Ленни. В её голосе звучала грусть, которая обычно бывает у тех, кто на что-то надеется, но эту надежду вдруг отобрали. – Всё-таки эти тёлки должны составить часть вашего стада.
— А у вашего отца людей не хватает?
— Отец со вчерашнего вечера уехал на дальние пастбища, и с ним почти все наши ковбои. Мы с Гуром хотели осмотреть... Да что я с вами говорю! – внезапно вспыхнула она. – Поехали, Доминик!
Так вот кто он — Гур, Доминик Гур. Я действительно слышал это имя. Ганфайтером он не был, зато из винтовки стрелял получше многих наёмных убийц. Впервые я услышал о нём, едва научился ходить на четвереньках. Сначала он был охотником на бизонов, потом подряжался перегонять стада из Техаса в Канзас. Отец рассказывал, как однажды Гуру пришлось в одиночку отбиваться от военного отряда сиу где-то в Южной Дакоте. Он держался три дня и вынудил индейцев отступить. С тех пор сиу не трогали стада, которые сопровождал Доминик. Дэну Макклайну повезло, что он заполучил такого работника.
Я всё ещё держал лошадь Ленни под уздцы, так что уехать без моего желания она не могла.
— Что ж вы так торопитесь... Я же не сказал «нет», дайте подумать.
— Думайте, только скорее!
А что тут думать? Едва она появилась на горизонте, я сразу решил, что поеду за ней хоть на край света, пусть только позовёт. Но должен же я был немного покочевряжиться?
— Если вы подождёте, пока я наполню флягу и возьму кое-что из припасов, тогда я поеду с вами.
Глава 7
След стада мы нашли сразу, едва перемахнули через седловину и вышли на ту сторону холмов. Скотокрады скрыть след не пытались, да и смысла не было: семь десятков коров в карман не положишь. Тёлки бежали ходко, размер шага мало уступал конскому, и нам приходилось торопиться. По самым скромным подсчётам воры опережали нас часов на шесть. Если им удастся пересечь Каменный ручей и углубиться в пустыню, догнать их будет сложнее.
По эту сторону холмов я ещё ни разу не был. Земля была похожа на те же прерии, что окружали Америкэн-Сити: слева красовались Красные каньоны, справа и чуть позади виднелись остроконечные пики Сьерра-Бланка, а прямо перед глазами лежал цветной ковёр неоглядных Больших равнин. Трава здесь зеленела ничуть не хуже, чем на моём ранчо, но уже чувствовалось горячее дыхание северо-западных суховеев. Где-то впереди, милях в сорока, находился небольшой городок Карсон. Я знал об этом, потому что мой дядя по матери сложил там свою непутёвую голову. Это случилось ещё до моего отъезда из дома. Мама, помню, сильно переживала из-за преждевременной кончины дядюшки, и, напутствуя меня в дорогу, просила держаться от этого города подальше. Ей казалось, что Карсон самый плохой город на Западе, что целыми днями там только и делают, что убивают наших родственник