– Что такое? – вскинула голову Лара.
Глеб развел руками:
– Не успели. Просто я неправильно рассчитал время.
– Ты никогда этого не умел делать.
– Что? Почему ты так говоришь? Будто бы знаешь обо мне что-то?
– Нет, – вздохнула Лара. – Ничего я о тебе не знаю. Просто я знаю людей, а люди никогда не ценили времени. Ясно одно: надо снимать какую-то хату на ночь.
– Здесь рядом гостиница.
– Не пойдет. Меня не пустят в гостиницу.
– Это еще почему?
– У меня нет паспорта.
Глеб с изумлением воззрился на девушку.
– Я его потеряла, – пояснила она.
Девушка явно лгала. Скорее, паспорт у нее был, только она не хотела, чтобы на рецепшене отеля Глеб его увидел. Возможно, она просто скрывает свое настоящее имя.
– Ну что ж! – сказал он, – едем обратно на автовокзал и впишемся в частный сектор.
На сей раз он все же взял такси. У автобусного терминала дежурила небольшая толпа хозяек, предлагавших ночлег. Глеб не отпустил машину, мигом договорился и через несколько минут они уже вошли в старый каменный дом на Береговой улице с мрачным видом на два старых моста и адыгейский консервный комбинат на той стороне реки, но с обширным садом, уютным навесом о шести столбах, маскирующимся под беседку, поскольку три его стены были заставлены мебелью.
– Две комнаты, – уточнила Лара, – когда моложавая быстроглазая хозяйка проводила их в прекрасную спальню с широкой деревянной кроватью, увенчанной горкой подушек наподобие египетской пирамиды.
Хозяйка пожала плечами и открыла еще одну дверь: за ней была очень маленькая светелка с узкой кроватью.
– Вот эта как раз по мне! – обрадовалась Лара.
Была также продемонстрирована ванная с газовой колонкой, микрокухня для гостей, чтобы они могли чаевничать, не тревожа владельцев дома, и туалет.
Лара скрылась в ванной, Глеб опустился на свою шикарную кровать, утонув в нежной перине. Хлопнул ладонью по пирамиде Микерина. Верхняя подушка отличалась по цвету от всех остальных, чем напоминала именно эту усыпальницу эпохи Древнего Царства.
Сколько фальшивок бродит в мире с тех пор как люди возвели в материальную ценность всякое старье! Эти имитации вводят в заблуждение не только дилетантов, но и настоящих ученых. Масса подделок хранится в самых серьезных музеях мира… Тутанхамон – и тот спорный.
А вот еще одна странная мысль: что, если некие силы в регионе хотят помешать строительству школы?
Зачем? Причин может быть множество – от идеологических до самых меркантильных. Например, строительство надо было во что бы то ни стало затормозить, хотя бы при участии невинных археологов, а затем… Допустим, в краевой администрации со дня на день ожидается некое решение насчет этих земель… Скажем, устроить здесь какой-нибудь вип-пансионат.
Глеб фантазировал дальше и улыбался собственным фантазиям. Ночью пригоняют экскаватор и наспех мастерят древнегреческий склеп. Пихают туда что попало, в том числе – скифскую бабу. Монету бросают не ту… Подозрительный камень нарочито выводят на поверхность, чтобы Глеб наверняка наткнулся на него…
Его бесплодные фантазии прервал вполне реальный девичий крик, смешанный с громом тазов в ванной: похоже, что с Ларой случилось нечто ужасное…
В три прыжка Глеб очутился перед дверью и окликнул девушку. Та высунула мокрую голову – в мутном облаке пара сияли ее глаза.
– Уже ничего, – сказала она. – Не смогла справиться с этими кранами. Ты мне показывал, но я забыла…
Глеб с изумлением уставился на нее:
– Что? Когда это я тебе показывал?
Лара закусила губу – так делает ребенок, когда проговорится о чем-то. Глеб не мог не увидеть того, что туманилось в дверной щели, окутанное паром, как прозрачной фатой: он вдруг с отчетливой грустью подумал, что ни сегодня, ни когда-либо в будущем не прикоснется к этому складному, гладкому, словно античная статуя, телу.
– Да о чем ты? – настаивал он, чувствуя, что за ее словами кроется нечто очень серьезное.
– Что-то вроде сна, – сказала Лара. – Это называется «дежавю». Мне как бы уже снилось все это: ванная, газовая колонка. Ты показывал, как крутить эти мудреные краны, но я все равно не сообразила и обварилась кипятком.
– Кто ты? – вдруг резко спросил Глеб.
Лара опустила голову, буравя его взглядом из-под мокрой челки.
– Скажу, ты все равно не поверишь.
– По крайней мере, у меня будет версия.
– Ладно. Только не прямо сейчас. Мы ведь будем ужинать, как обещала хозяйка?
Может быть, она просто безумна? – думал Глеб, когда спустя полчаса они сидели под навесом, глядя, как ночные бабочки вьются вокруг лампы у потолка. – Нормальная сумасшедшая девушка. Паспорта нету, поскольку сбежала из психушки. Вообразила себя невесть чем.
– Вот так мы и бегаем друг за другом, уже десять тысяч лет по вашему исчислению, – закончила она свой рассказ, прожевывая кусок домашнего пирога с курагой.
– М-да… – протянул Глеб, также отщипывая от этого пирога.
– Ты мне что же, не веришь? – спросила Лара, взмахнув ладонями.
– Нет, – спокойно ответил Глеб. – Увы, ничуть не верю. Но в амфоре действительно спрятано что-то такое… Нечто очень ценное для тебя. С этим я могу согласиться. И все это так интересно, что я не отступлюсь и помогу тебе.
Глеб утопал в мягкой перине, слегка пьяный от хозяйского прошлогоднего вина. Август. Новое вино ждать еще более месяца. Пока мы довольствуемся варехой.
Лара спала за тонкой дощатой дверью, в своей светелке, теперь погруженной в темноту. Нечего было и думать войти туда, на что он еще недавно так рассчитывал. Дело было вовсе не в том, что она ему рассказала – сущий вздор, похожий на пересказ какой-то компьютерной игры в стиле фэнтези – а в том, что связываться с больной девушкой недостойно мужчины.
Лара – воин из племени амазонок, бесстрашных и сильных женщин, которые жили на древнем, давно ушедшем под воду континенте, в своем давнем времени, они боролись с силами зла – могильщиками. Ее цель – амфора. Предводитель могильщиков – не кто иной как Зонгар, и ему тоже позарез нужна амфора. Ларе и Зонгару было даровано бессмертие плюс возможность путешествий во времени, и они оба вынуждены скитаться в тысячелетиях, бесконечно пряча друг от друга амфору. М-да. Тяжелый случай.
Глеб давно избегал людей, которые несут о себе всяческую чушь, вроде того, что они способны прорицать, лечить, предсказывать судьбу по звездам и так далее. Тут одно из двух: либо какой-нибудь астролог-любитель на самом деле верит, то есть, просто болен психички, либо морочит тебе голову. В первом случае, можно ему и поддакнуть из милосердия, а вот во втором возникает проблема: сделаешь вид, что веришь, и он сам первым будет считать тебя дураком и смеяться в кулачок.
Самое изощренное, что рассказала Лара, была теория происхождения скифских баб. Оказывается, что скифские бабы – это не символы и не надгробья. Они выглядят как творения человеческих рук, но не имеют никакого отношения к человечеству. Скифская баба – это репер времени. Он появляется в той точке пространства, где происходит перемещение во времени. После события репер остается на том же самом месте, уже на века.
Ну-ну, интересно. Репером в геодезии называется точка, обычно металлическая плитка, с известными координатами и высотой относительно Кронштадтского футштока. По реперам производят измерения на местности. Если бы немыслимые слова Лары были правдой – и откуда она только знает это слово, не путая его с музыкальным термином? – то теоретически могут существовать и работать реперы времени, как существуют и работают реперы пространства. Началом отчета, футштоком должна была бы служить какая-нибудь общеизвестная точка, например – первый год новой эры.
– То, что скифская баба, как ты ее называешь, стоит в склепе, – деловито заметила хронопутешественница, – значит лишь то, что могильщики уже побывали там. Я сразу это поняла, как только увидела ее. Только вот в чем вопрос: когда? Это могло произойти и сто лет назад, и пятьсот и две тысячи…
– Две тысячи, – не без иронии уточнил Глеб.
– Откуда ты знаешь?
– Да очень просто: изваяние было поставлено в склеп именно на рубеже нашей эры. Я вижу это по слоям как профессионал.
Лара задумалась, шевеля пальцами, будто ощупывая собственные мысли, которые кружились тут же, параллельно с ночными мотыльками. Резюмировала:
– Это значит, что они вытащили оттуда амфору где-то на рубеже тысячелетий и перепрятали в скифский курган, где ее и нашли археологи, как это значится в твоем каталоге.
Глеб вдруг подумал: а ведь ничто из произошедшего не противоречит этой теории. Действительно, скифская баба во дворе тети Дуси появилась слишком уж бесшумно и быстро. Зонгар, конечно же, каким-то образом привез ее и сгрузил. Но если бы она просто возникла посреди двора, то и тогда не было бы никакого шума. Глеб спросил, откуда взялась эта чертова баба во дворе пьяной хозяйки?
– Как же ты не понимаешь! – вскричала девушка. – Зонгар как раз и явился из глубины времени. Вот и возник на этом месте репер.
– Этот Зонгар, что же – ясновидящий? – спросил Глеб самым, что ни на есть серьезным тоном. – Как он нашел тебя?
– Он не меня нашел, а тебя.
– Это еще что за диво?
– Ты сам виноват. Ты пригубил дудку, а этого делать не стоило. Зонгар всегда слышит мою дудку, где бы он ни был.
– А для чего нужна дудка?
– Да для многих дел. Чуть ли не каждый день нужна. Мы и чуем друг дружку через дудку. Каждый всегда знает, где сейчас другой. И когда.
– Все-таки «друг дружку», – передразнил Глеб. – Все-таки вы друзья.
– Нет, – серьезно ответила Лара. – Мы враги. Трудно это объяснить. Когда ты воюешь с человеком несколько тысячелетий, то он становится чем-то похожим на твоего лучшего друга. Только у меня вообще нет никаких друзей.
Лара вдруг встрепенулась:
– Я поняла. Вот что произошло. Когда ты задудел своего чижика, Зонгар услышал. Но что он услышал? Какую-то нелепую мелодию, которой нет в реестре дудки.