— Добрые люди, почему не позволяете предать земле несчастного, по обычаю христианскому? — учтиво обратился Гош к охранникам.
Рыгнув, старший по виду охранник буркнул:
— Не суй нос не в свои дела, монах! Разве не украл барана пастух у почтенного Дато-купца?
— Еще отрицал, мерзавец, ссылался на волков! — с усмешкой добавил охранник помоложе.
— И пришлось нашему эриставу деньги затратить, из Тбилиси палача в красном колпаке выписывать. Вот и повесили пастуха с его псом по указу царскому!
— Ха-ха-ха! — рассмеялся деревянным смехом молодой. — Другой живности не оказалось у парня, быки-то деда…
— А то пришлось бы и быков повесить! А вот теперь сиди на солнце и охраняй эту падаль! — сердито добавил старший охранник.
Манвел из-за спины вардапета украдкой показал охраннику монету. Тот скользнул по ней небрежным взглядом и нехотя поднял три пальца. Вздохнув, купец вытащил еще две монеты и, присев рядом на траве, шепнул охраннику:
— Повесить повесили пастуха! Значит, за дело… а теперь и христианский долг дозволь выполнить, азнаур!
Монеты скрылись в широкой ладони охранника. Он заорал:
— Забирай внука, старик!
За обедом парон Саргис узнал от шурина, что прибыл прославленный законовед из Нор-Гетика и ждет вызова в царский дворец.
— Как ты думаешь, Абуласан, отец Мхитар — подходящий воспитатель для моего Закарэ? — задумчиво спросил Саргис.
— Пожалуй, да, по большой учености. Только его в руках надо крепко держать. Великий вольнодумец! Теперь по совету владыки Степаноса собирается «Судебник» писать, — небрежно ответил Абуласан.
— Что же, дело очень нужное. Так устрой мне с ним встречу, Абуласан, прошу тебя, пока я в Тбилиси.
— Хорошо, Саргис, я прикажу направить отца Мхитара к тебе, — согласился князь Абуласан, торопившийся во дворец.
Встреча парона Саргиса с ученым-вардапетом состоялась в тот же вечер.
— Совсем дикарем растет! На Пасху привез я его в Тбилиси, повел на всенощную в Сионский собор. Там мой Закарэ царевну Тамар увидел — красавица писаная дочь нашего царя! И вдруг спрашивает меня: кто, мол, это — ангел? Каково, а? Ангелов наяву видит!
Мхитар Гош задумчиво улыбнулся в ответ:
— Это не так плохо, великий ишхан, — ангелов на земле узреть! «Блаженны нищие духом» — сказано в Святом Писании…
— Благодарю покорно, отче! Мечтаний и так слишком много у мальчика, хоть отбавляй, надо его на землю спустить, знания дать! Прошу тебя настоятельно, достопочтенный тео-Мхитар, соблаговоли переехать на жительство ко мне в Хожорни. Чего тебе в Нор-Гетике сидеть на тощих монастырских хлебах, в неудобстве? Я слышал, писать «Судебник» тебя благословил владыка Степанос. Дело полезное и нужное! Вот и можешь у меня, в тишине Хожорни, свой «Судебник» составлять. Из Ани хороший пергамент буду тебе посылать. Сам я все время в Шираке или в царских походах пребываю. Отец мой, блаженной памяти князь Закарэ, преставился в прошлом году, жена одна с детьми сидит в замке. Даю тебе моего отрока в полную власть. Шоторик-оруженосец ратному делу его обучает, конюший Самвел — верховой езде. А ты все науки сыну будешь преподавать, языкам обучишь, с законами познакомишь. Мальчик очень способный, но горячего нрава. А настоятелю в Нор-Гетик отписку пошлем, приличный вклад внесу монастырю…
Гош погрузился в раздумье. Подняв голову, просто сказал:
— Согласен, ишхан. Когда выезжать в Хожорни?
— Конечно, после царского приема, — обрадовался парон Саргис.
Глава XIV. НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Царские приемы в Исанском дворце происходили обычно по утрам. Однако Мхитар Гош до позднего вечера просидел дома, пока не пришел главный эджиб Заал Саварсалидзе и не предложил следовать за ним. Расстояние от дома Арцруни до дворца было невелико, и Гош со своим спутником быстро добрался по улицам ночного Исани к замковым воротам. Однако эджиб здесь не остановился и повел вардапета дальше, вдоль каменной ограды, в глухой переулок. Дойдя до небольшой железной двери, Саварсалидзе достал из кармана ключ и отомкнул замок. Они прошли в темноте по аллее парка и очутились в просторной комнате. Здесь эджиб взял медный светильник. Поднявшись с вардапетом по лестнице, он повел Гоша по темному длинному коридору.
У двери, охраняемой двумя рослыми гвардейцами с пиками, эджиб остановился и показал страже серебряный значок. Тихо постучав, он притворил дубовую дверь и, пропустив Гоша, сам остался в коридоре.
Восковые свечи в серебряном подсвечнике тускло освещали обширный царский покой, оставляя во мраке углы. В узкие стрельчатые окна вливался аромат цветущего жасмина, слышался плеск фонтанов и неумолчный стрекот ночных цикад. За большим столом, в глубоком кресле, покрытом кордуанской кожей, сидел немолодой человек в летнем архалуке и читал. При входе Гоша он отложил книгу и первым приветствовал вошедшего:
— Здравствуй, вардапет. Как доехал из монастыря?
— Многие годы здравия и благоденствия великому царю царей! — с низким поклоном отозвался Мхитар Гош.
— Благодарю. Садись, вардапет, побеседуем немного с тобой. — И царь Георгий указал рукой на свободное кресло у стола[55].
После минутного молчания Георгий заговорил:
— Наслышан я, что ты — знающий хорошо историю и законы человек, многому научился в дальних странах, даже «Судебник» писать намереваешься. Так, вардапет?
— Так, государь, — сдержанно подтвердил Гош.
— Вот и надумал я побеседовать с тобою о законах да и о других делах тоже, — неторопливо говорил царь.
Мхитар Гош почтительно слушал.
— Вот скажи, зачем «Судебник» взялся писать, что побудило тебя к сему?
— Государь, двенадцать причин составления оного «Судебника» насчитываю я. И первая из них — часто приходится слышать от иноверцев злословие, будто в законах Христа нет вовсе суда, — степенно начал Гош.
— Этой одной причины достаточно, вардапет! — прервал нетерпеливо царь Георгий. — Опустим остальные одиннадцать. А теперь расскажи все, что знаешь о царских домах Багратидов. Откуда они происходят и кто остался в живых из них, кроме семьи нашей!
Немного подумав, Мхитар начал свой рассказ:
— Наши летописцы считают, великий государь, что Багратиды — и армянские, и грузинские — происходят от древних еврейских царей Давида и Соломона. То же говорят и грузинские анналисты, почему ваш высокий дом и называют часто — Давитиани… Рассказывают, что нечестивый вавилонский царь Навуходоноср вывел еврейский народ из Палистины и потомки царей Иудеи попали в нашу страну, где преуспели благодаря происхождению своему и талантам. Муж Баграт из дома сего и был будто бы родоначальником всех Багратидов. В Армении Багратуни были венценалагателями у царей Аршакидов, а потом сами царями сделались. А грузинский дом Багратуниани основан был другим потомком Баграта. Только вот я… — замялся Гош.
— Продолжай, вардапет, не смущайся. Говори все, не таясь, как на духу! Мне нужны не льстивые слова придворных летописцев, а истинная правда… — спокойно заметил царь.
Ободренный Гош продолжал:
— Только я лично считаю, что Багратиды вовсе не евреи по происхождению, а, скорее, выходцы из Ангелтуна, что в Верхней Месопотамии находится. Царь Давид и мудрый Соломон тут ни при чем…
— Вот как! Ну а родство между грузинскими и армянскими Багратидами ты все-таки признаешь, вардапет? — спросил после короткого раздумья царь.
— Конечно, государь, и самое близкое. Как я сказал, корень у обеих династий один. Могу представить таблицу колен и браков между обеими великими домами.
— Хорошо, составь таблицу и передай эджибу Саварсалидзе, он завтра зайдет за ней. Ну а теперь скажи, вардапет, кто остался на свете от этих двух, некогда огромных, царских домов? Я знаю, Багратунианов в Грузии, кроме меня, моей сестры Русудан, дочери Тамар и племянника Демны, нет никого. Ну а в Армении?
— Еще того меньше, государь. Один малолетний сын остался у последнего царя — Кюрике Багратуни, по имени Абас.
Георгий поморщился:
— Уж эти мне царьки! Одно имя ведь у них сохранилось, да два небольших замка оставил им мой дед из всего царства Сомхитского… Правда, богатства Кюрикянов царь Давид не тронул. Много сокровищ у них хранится в замковых подвалах, я это знаю. А сколько же ему лет, этому Абасу?
— Младенец он, всего три года исполнилось, государь.
Георгий задумался, словно прикидывая что-то в уме. Потом, вздохнув, молвил:
— Да, еще мал! Ничего не получится…
Мхитар Гош молчал, пытаясь угадать, почему царь так заинтересовался последним Кюрикяном. Вдруг осенила догадка: «Видно, грузинский царь заблаговременно ищет подходящего жениха для своей подрастающей красавицы дочери… Не преждевременно ли? Хотя в последнее время цари в Грузии что-то недолговечны…» Размышления вардапета прервал новый вопрос, немало удививший Гоша:
— Скажи, вардапет, как мыслишь в «Судебнике» о престолонаследии? Что сказано в святых канонах о наследовании владений сыновьями и дочерьми?
Внезапная мысль промелькнула у Гоша. Он наугад заговорил:
— В Книге Чисел, глава Двадцать седьмая, сказано: «Если кто умрет, не имея у себя сына, то передавайте удел его дочери». Следуя сему канону, если у царя нет сына, а есть дочь, корону наследовать должна последняя. Патриарх Ной наряду с сыновьями выделил и дочери часть земель на юге, почему в этих краях царствовали и женщины. А царь Соломон, как об этом свидетельствует и сам Господь, некогда привел царицу южную…
Георгий заметно оживился.
— А какие случаи пребывания женщин на царских престолах в Грузии и Армении ведомы тебе, вардапет? — спросил он.
— Не было ни одного случая в царствах сих за все время существования, государь. Законы наши не разрешают такое престолонаследие! — отрезал Гош.
— Но в других странах было же это, ты сам сказал! — гневно воскликнул Георгий, дернув левый ус.
Мхитар Гош понял: «Царь ищет какой-то выход из династического кризиса в Грузии. Это имеет, видимо, отношение и к дочери его Тамар: говорят, царь боготворит ее…» Гош задумался и, решившись, заговорил: