— Государи мои, я думаю, князь Абуласан прав! Где мы лучшего мужа для царицы царей найдем? Давно и бесплодно ищем. А нам нужны дружба и союз с могучими рузиками христианской веры! И раньше ведь роднились цари картлийские с властителями рузиков. Возьмем хотя бы замужество царицы Русудан. Не так ли, государь Давид?
Хунанский эристав по преклонному возрасту и необыкновенной памятливости своей был ходячим справочником по дворцовой хронологии. Отлично помнил он, как торжественно отправляли в Киев молодую царевну Русудан в жены великому князю Изяславу Мстиславовичу. Кивнув седой головой, он подтвердил:
— Так было, князь Саргис!
Дидебулы зашумели. Неожиданная гибель греческого претендента на руку Тамар спутала все карты у сторонников Дадиани. У царицы Русудан поиски православных царевичей ничего не дали. А тянуть дольше с замужеством царицы Картли нельзя было никак. Абуласан явно брал верх, предложив выгодного жениха из царства рузиков.
С победоносным видом князь Арцруни внес новое предложение совету.
— Давайте пошлем верного человека в Дешт-и-Кипчак за рузикским царевичем, привезем его в Тбилиси. Сами убедитесь тогда, что муж сей — весьма родовитый, сильнее всех царей той страны, да и в других отношениях тоже подходящий. Предлагаю послать с этим поручением дидвачара[90], достойного Занкана.
Выхода не было. Председательствующий эристав Давид возгласил:
— Итак, государи вазиры и дидебулы, по согласной нашей воле поручаем князю Абуласану послать купца Занкана за рузикским царевичем в Дешт-и-Кипчак.
Обращаясь к Вардану Дадиани, который молчал с мрачным видом, старик мягко добавил:
— Прошу тебя, князь Вардан, по должности своей объяви решение совета святым отцам и великим царицам.
Снабженный письмом совета и богатыми дарами от князя Абуласана, Занкан с ближайшим караваном пустился в путь в Дешт-и-Кипчак. Надо было спешить. На дворе стоял октябрь, и доступ к Аланским воротам со дня на день могли закрыть снежные заносы.
Отправляясь в опасный путь в те далекие времена, купец преображался. На хорошем скакуне, в кольчуге и с мечом на боку, он выглядел настоящим воином. С караванами следовала большая наемная охрана, способная отбить нападение любой грабительской шайки. Двигались только днем, от караван-сарая до караван-сарая, на ночь выставляли надежные караулы. В горах Кавказа вьючились только лошади и мулы, в отличие от верблюжьих караванов Средней Азии. Издали такие торговые караваны иногда трудно было отличить от военных походных колонн.
Перевалили через Главный хребет. Солнечная Грузия осталась позади. Путников встретил холодный затяжной дождь. Следуя по узкой тропе вдоль течения бурного Терека и пройдя Аланские ворота, где на левом берегу стояла на скале последняя грузинская пограничная крепость, караван Занкана вступил в предгорную равнину и вскоре достиг города Сунджи — владения Гзака, внука половецкого хана Шарукана, некогда разбитого под Киевом Владимиром Мономахом.
Не сразу поверил бедный изгой в свалившееся с неба счастье. Но письмо коронного совета, богатые подарки князя Абуласана и льстивые заверения купеческого главы были не сном, а явью. Его приглашают княжить в богатую, обильную страну… Ну, держись теперь, дядя Всеволод!
Оделив гостеприимного хана Гзака и его приближенных привезенными Занканом богатыми подарками и сердечно с ними распростившись, Юрий Андреевич, не мешкая, двинулся с большой свитой в незнаемую страну, где его ждала сказочная судьба. В пути и на долгих ночных остановках в горных аулах, греясь у костра, Занкан, следуя особым указаниям князя Арцруни, терпеливо вводил Юрия Андреевича в курс дел царского двора, давал добрые советы.
Юрий Андреевич был неглуп по природе и имел за плечами опыт княжения в строптивом Новгороде. Осторожные намеки Занкана и искусно подобранные сведения слагались в определенную картину. В Обези удельные князья такие же своевольные, как и на Руси, — каждый в свою сторону тянет! Однако у царицы и своя рать есть — большие конные полки половецкие да и другое воинство, как у покойного батюшки было. А вот у него, Юрия, от княжей дружины после долгих годов странствий осталось лишь с десяток конников да пешцев с полусотни… Худо это, очень худо! На кого опереться? Нельзя же все из рук жены смотреть… Да и как с ней объясняться? Юрий Андреевич с грехом пополам мог говорить по-гречески, наученный монахами в Боголюбове. Надобно бы и местный язык знать… И уже в дороге сметливый князь Юрий стал брать уроки у Занкана, учиться языку своих будущих подданных.
Глава IV. В ТБИЛИСИ
В конце XII века Тбилиси был богатым городом с многочисленным торгово-ремесленным населением. После освобождения города (в 1122 году) Давидом II Строителем от двухсотлетнего владычества арабской династии Бану-Джафар он стал постоянной резиденцией картлийских царей.
Когда Юрий Андреевич со свитой подъехал к предместью Накулбакеви, перед ним в речной долине на обоих берегах Куры раскинулся многолюдный город. Он весь сверкал цветными постройками «среди садов с нарядными оградами и приятными на вид деревьями», как пел о Тбилиси средневековый поэт. Через реку были переброшены каменные мосты, и по ним сновало множество народу. Остроконечные купола храмов высоко поднимали к небу свои золотые кресты. «Вот ты каков, мой стольный град!» — подумал Юрий и в восхищении повернулся к Вышате:
— А ведь побольше батюшкина Владимира будет град сей, а, Вышата?
— И то сказать, княже, церквей одних, верно, больше сотни. А вон и кремль на горе! — Вышата показал плетью на Нарикальскую цитадель.
— Вперед! — крикнул Юрий Андреевич и быстро помчался по мощеной дороге.
Юрий Андреевич со своими спутниками остановился у гостеприимного князя Абуласана. После непродолжительного отдыха, отмывшись от дорожной грязи в великолепных серных банях (Вышата хоть и вздыхал по березовым веничкам!) и приодевшись, будущий муж Тамар сегодня в первый раз должен был предстать перед картлийской знатью.
Владетельные князья живо заинтересовались рузикским женихом, выходцем из могучего северного царства. Уже считали многие в Картли дни и месяцы, когда могут прибыть морем или через «Ворота аланов» неисчислимые рузикские полки для совместной борьбы с неверными. На прием собрались все мтавары и знатнейшие азнауры Картли, кроме Вардана Дадиани, который не мог никак переварить свое поражение в результате мастерского хода противника. Пожаловал и сам католикос Микаэл в сопровождении видных клириков.
Из Лори приехал амирспасалар Саргис с сыном Захарием, назначенным уже начальником конной гвардии. Еще выше стал он ростом, еще более раздались его могучие плечи. Но уже в дороге парон Саргис заметил угрюмое настроение сына. «Пора бы женить, парню двадцать четвертый год пошел, о чем только думает Саакдухт? Ничего, веселый пир развлечет моего Закарэ…»
Торжественный прием во дворце Арцруни в честь рузикского царевича был в полном разгаре. Слуги сбились с ног, поднося изысканные яства и вина гостям, сидящим на ковровых подушках за низкими столами. Разбогатев от набегов на соседей и от поборов с подданных, вельможи ели и пили на золоте; но вилок в Грузии еще не было, пищу брали руками, разрезая мясо маленькими кинжальчиками. Прислужники часто подносили гостям серебряные водолеи для омовения рук. Ели вельможи много, а пили еще больше. Благодатная земля картлийская давала превосходное вино, и оно лилось рекой на княжеских пиршествах.
Абуласан был в превосходнейшем настроении — тонкая интрига развивалась планомерно и успешно. Из состоявшихся с Юрием Андреевичем нескольких бесед князю Арцруни стало все ясно. И отчаянное положение измученного семейными несчастьями и годами скитаний законного наследника рузикского престола, не имеющего никаких надежд восстановить свое былое положение на Руси при враждебно настроенной к нему многочисленной родне Мономахового корня. И неустойчивость характера Юрия. И его властолюбие, унаследованное от отца, и склонность к бражничанию. «Как воск будет у меня в руках!»
Потребовав внимания гостей и высоко подняв рог с вином, Арцруни громко провозгласил здравицу:
— Многая лета нашему нареченному царю Георгию!
— Царю?! — переглянулись мтавары. Лишь некоторые нерешительно подняли кубки. Католикос Микаэл, усмехнувшись, стал оглаживать пышную бороду: «Поторопился князь Абуласан, посмотрим, как обернется дело…»
Среди всеобщего замешательства в тишине раздался звонкий голос молодого Торели:
— Разве и муж нашей царицы царей Тамар будет коронован, князь Абуласан?
Поднялся невообразимый шум. Все кричали, не слушая друг друга, Микаэл злорадно подумал: «Жаль, нет здесь князя Вардана… порадовался бы промаху старой лисицы!»
Из всей поднявшейся за столом перепалки Юрий Андреевич понял одно: хозяин дома допустил какую-то оплошность, связанную с его именем.
Вскочив с места, побледневший Абуласан завопил:
— Успокойтесь, государи мои, молю вас! Меня неправильно поняли… — стал что-то усиленно объяснять соседям, наскоро шепнув князю Юрию: — Обычная история! Как выпьют наши вельможи лишнюю чару вина, всегда шум поднимут из-за пустяков…
Пир продолжался, но веселье было явно нарушено неуместной здравицей хозяина.
Захарий не принимал участия в обсуждении происшествия, лишь исподлобья наблюдал за приезжим царевичем. «Вот что значит знатность происхождения и единая вера! Приехал издалека человек, ничего мы не знаем ни о его доблести, ни о нраве и уме, а ведь будет мужем Тамар, будет! А все дядя Абуласан… — со злобой подумал Захарий. — И зря отец ему верит…»
Вышата сидел между двумя азнаурами из Кахети, которые его усиленно потчевали вином. После кислой бузы и вонючей араки, которыми они с князем Юрием пробавлялись все эти годы у хана Гзака, кахетинское показалось Вышате райским напитком. А выпив вина не в меру, стал Вышата по давней привычке своей бахвалиться. На беду, рядом с кахетинцами сидел кипчак-толмач, прибывший с Юрием Андреевичем. Толмач со смехом стал переводить азнаурам пьяные разглагольствования новгородца.