Предшествуемая служанками со светильниками в руках, в опочивальню вошла Русудан.
— Что ж ты еще не в постели, душа моя? Завтра свадьба, отдохнуть тебе надо!.. — И заботливая тетка уложила Тамар на широкую тахту.
Медовый месяц еще не кончился у молодоженов, как по совету новых друзей Юрий Андреевич решил на деле показать свое военное искусство, а там и взять в крепкие руки верховную власть в царстве. Однажды, оставшись наедине со старым амирспасаларом, Юрий спросил его в упор:
— Скажи, великий воевода, разве нет у вас по соседству бесерменов, что царское войско постоянно в покое пребывает?
— Как нет? Кругом нас все агаряне враждебные! — удивился Саргис.
— А почему мы не побьем их? Войска у нас много, жалование даром воины получают! — продолжал допытываться Юрий.
Амирспасалар пожал плечами:
— Вельможи того не хотят.
— Ага, значит, и здешние бояре такие же лежебоки, какие у моего батюшки во Владимире были…
— Не все, — сдержанно исправил Саргис. — Есть и хорошие воины! Оба Торели — отец и сын, братья Ахалцихели и многие, многие другие.
— А ты сам, великий воевода, как на это дело смотришь?
Немного подумав, Саргис ответил:
— Если царица согласится, хоть через неделю в поход можно двинуть войско. Пойдем брать город Двин!
Амирспасалар стал объяснять Юрию Андреевичу важное значение богатого и хорошо укрепленного города Двин, находящегося на торговой дороге, в тылу у другого такого же большого города — Ани, на путях к Тавризу. Князь Юрий был сведущ в ратной науке и быстро понял все преимущества предлагаемого амирспасаларом плана военных действий.
Наутро царский супруг с торжествующим видом объявил парону Саргису:
— Царицу уговорил вечор… Готовь полки, великий воевода. Пойдем бить с тобой бесерменов!
Сбор частей для похода назначили в Каяне — могучей крепости на вершине горы, круто вздымающейся на левом берегу реки Агстев, в ста стадиях от Нор-Гетика, где настоятелем был Мхитар Гош. Захарий, начальник гвардии, решил посетить своего наставника. В Нор-Гетик с ним захотел поехать и Юрий Андреевич, который все более и более привязывался к молодому спасалару, несмотря на некоторую непонятную холодность со стороны Захария.
На смотру в Каяне Юрий Андреевич гарцевал на вороном коне, под красным стягом. На червленом овальном щите красовался вздыбленный золотой лев — герб владимирских князей. Статную фигуру облегала двойная киевская кольчуга, на высоком железном шлеме развевался белый султан, с широких плеч свисало корзно[91] василькового цвета с золотой каймой. Длинный меч, копье с флажком, притороченный к седлу боевой топор составляли вооружение русского витязя. На груди блестело золотое оплечье с цветной эмалью и кованая золотая гривна.
Захарий был одет много проще — в хорасанском легком панцире, со шлемом-мисюркой с тонкой золотой насечкой на голове. Через плечо на богатой перевязи висел огромный драгоценный меч из Индии — подарок отца.
После смотра двинулись в поход.
Всю дорогу из Каяна в Нор-Гетик оба рыцаря ехали не спеша, без доспехов, в сопровождении отряда конных гвардейцев. Свернув с дороги и перебравшись по каменному мосту через быструю речку, они вскоре прибыли в монастырь Нор-Гетик, скрытый в глубине поросшей лесом лощины. Мужа царицы в монастыре встречали с честью, под колокольный трезвон и с торжественным выходом монахов во главе с отцом-настоятелем. После литургии и обильного обеда с возлияниями Юрий Андреевич, по доброму русскому обычаю, отправился отдыхать. Мхитар Гош остался наедине с воспитанником.
— Как живешь-можешь, отче, в монастыре? Не наскучило тебе одиночество? — ласково спросил Захарий.
— Нет, отчего же… Братия тихая, трудолюбивая. Не позволяют мне заниматься хозяйством, сами все делают. «Судебник» уже заканчиваю, брат Ванакан переписывает. Одну копию отцу твоему обещал послать… — С тихим смешком добавил: — Владыка Барсег моим «Судебником» тоже заинтересовался. Велел прислать в Ахпат на просмотр. Неспроста это, я знаю… Впрочем, что я все о себе? Расскажи лучше, как твои дела, мой Закарэ, как с новым царем уживаетесь?
— Не царь он, только царицы муж! И дружины у него нет никакой! — буркнул Захарий.
— Допустим. Не короновали его в Мцхете, действительно. Но в Ахпате на ектении его как царя Георгия ежедневно поминают. И в дарственной надписи на стене храма тоже так записали.
— Это все дядя Абуласан орудует! — нехотя объяснил Захарий.
Мхитар Гош задумался. Испытующе глядя на Захария, он хотел что-то сказать, но раздумал. Снова задал мирской вопрос:
— А как великий амирспасалар себя чувствует? Как его здоровье? И как с ним князь Георгий себя ведет?
— Благодарствую, отец здоров и тебе поклон посылает. Жалеет, что не смог сам заехать в Нор-Гетик. А с рузикским князем как будто у них все в порядке — отношения неплохие.
— То-то! А знает ли оный рузик, что у нас в государстве в военное время амирспасалар — первое лицо?! Даже сам царь в поле не может один войском распоряжаться, без согласия и приказа амирспасалара Картли!
— Точно не знаю, отче, беседовал ли об этом с ним батюшка.
— А ты проверь! Надо своевременно предупредить рузика…
Гош задумчиво посмотрел на Захария, вздохнул:
— Вижу, рвется к власти твой дядя Абуласан, через князя Георгия хочет этого достичь! Ну а у рузикского царевича какая опора в Картли может быть? Имерские мтавары во главе с Дадиани против него, а в Шида-Картли и Кахети не любят Абуласана и его присных. А кроме них, повторяю, у князя Георгия прочной опоры во всей стране нет…
— А царица? И родичи его? — сумрачно спросил Захарий.
— Эх, Закарэ, женская любовь переменчива! А к царской свадьбе не прислал даров князь великий Савалт из Русии своему родному племяннику! Это как понимать? Да и дружины у него, говоришь, никакой не оказалось… Как же так? — допытывался старый наставник.
Поднявшись по живописному ущелью к перевалу и пройдя по узкому прибрежному карнизу вдоль озера Севан, войска подошли к укрепленному городу, Бжни. На большой столообразной скале возвышалась древняя цитадель. Амирспасалар приказал с ходу идти на приступ. Взяв твердыню, войско продвинулось вперед и вступило в небольшое поселение — Ереван.
Сельджукский гарнизон, занимавший местечко, при приближении неприятеля отступил, не приняв сражения. В Ереване была назначена однодневная стоянка войска перед началом общего наступления на город Двин.
Однажды появилась группа оборванных жителей из горной области Ниг, что к северо-западу от Еревана. Со слезами на глазах жаловались великому амирспасалару выборные от народа на бесчинства сельджукских шаек и просили о помощи. Амирспасалар задумался. Наступление на Двин и так велось медленно, а тут еще терять время на осаду неприступной крепости Амберд — главного оплота эмиров-разбойников… Нет. Парон Саргис ответил отказом. Когда ходоки, опечаленные, удалились, Захарий спросил:
— Почему ты отказал в помощи несчастным, отец?
— Крепость Амберд — одна из сильнейших в Армении, Закарэ. Без осадного снаряда ее не возьмешь. А машины нужны для осады Двина.
Но Захарий успел расспросить нигских горцев о повадках сельджуков и уже составил план своих действий.
— Прошу только три дня сроку и один полк нашей дорийской конницы, отец. Амберд я возьму и без осадных машин! — твердо сказал Захарий.
Амирспасалар удивился. Он знал серьезный характер сына, очень доверял ратной сметливости Захария, но все-таки… Юрий Андреевич, который присутствовал при разговоре, счел нужным вмешаться:
— Великий воевода, коли Захар берется, значит, умысел свой имеет. Дай ему конный полк на три дня! И я с тобой пойду, Захар!
Амирспасалар уступил. Той же ночью, в сопровождении проводников-горцев, дорийский конный полк выступил к ущелью реки Касах.
Высоко в горах на утесе стоит крепость Амберд. В незапамятные времена воздвигли твердыню из базальтовых глыб былые владыки Ширака, избрав ее своей резиденцией. Но теперь в ней обосновался сельджукский эмир Ибрахим.
Ранним утром из крепостных ворот в очередной набег выезжал крупный отряд. Впереди, на породистом арабском скакуне, ехал низкорослый рябой всадник в богатой одежде и зеленой чалме — сам эмир. Сельджуки весело перекликались, предвкушая богатую добычу в армянских селах — скот, ковры, красивые девушки… На холме, укрывшись за большим камнем, за отрядом незаметно наблюдал дозорный. Конь его мирно пасся у подножия утеса. Пересчитав всадников и заметив взятое отрядом направление, дозорный вскочил в седло и во весь опор поскакал по боковой лощине.
Конный полк стоял в засаде неподалеку от крепости. Выслушав донесение дозорного, Захарий подал команду:
— По коням!
Длинной цепочкой всадники выбрались из впадины. Перевалив через высокий хребет, обходной дорогой полк помчался в сторону большого селения Бюракан и, незаметно окружив село, ожидал условного знака.
Захарий и Юрий Андреевич ехали отдельно, сопровождаемые оруженосцем Ростомом. У Ростома на руке сидел охотничий сокол под черным колпачком. Конница Ибрахима уже подошла к селению Бюракан и стала медленно втягиваться по длинной улице, направляясь к площади села, где стояла небольшая церковь. На площади маячили одинокие конные фигуры — Захарий, Юрий Андреевич и Ростом с соколом. Несколько жителей беседовали с прибывшими, с опаской оглядываясь по сторонам.
Ибрахим поразился наглости чужаков. Подъехав к всадникам, эмир грозно закричал по-тюркски:
— Кто такие, кто позволил вам здесь охотиться? Сейчас же отдай сокола, неверная собака!
Жители разбежались, испуганно наблюдая издали за событиями, и, видимо, думали: «Сейчас приезжих людей изобьют, свяжут арканами, а потом начнется погром села, не иначе…»
Захарий тоже по-тюркски спокойно ответил эмиру:
— Где хочу, там и охочусь. А тебе какое дело, старый шакал?
Ибрахим чуть не задохнулся от негодования: