— Вот наложу на тя каинову печать, иуда!
С трудом вырвали дьяка вельможи из рук рассвирепевшего князя. Тяжело дыша, Юрий Андреевич вымолвил с угрозой:
— Попомни, дьяче: еще раз увижу — быть тебе на колу! Пойдем отсюда, Вышата. Здесь нам делать нечего!
Глава X. ПАРОН САРГИС СДАЕТ ДОЛЖНОСТЬ
Саргису недолго пришлось занимать высокий пост амирспасалара Картли. Летом 1187 года, после очередного военного похода, он тяжело заболел и слег.
Дом Мхаргрдзели в Тбилиси был расположен в левобережной, аристократической части города, в непосредственной близости от Исанского дворца. Из окна покоя, с низкими сводами и мраморным полом, виднелся гаснущий закат. Небо горело багрянцем, предвещая на утро сильный ветер с гор. Скоро в горнице стало совсем темно. Лишь большая восковая свеча в серебряном подсвечнике освещала спальню.
Старый полководец лежал на широкой тахте, вытянувшись во весь свод огромный рост. Седая голова с большой окладистой бородой вдавилась в шелковую мутаку. Крупные исхудалые руки покоились на темном парчовом покрывале. В ногах у него, в низком кресле, сидел Мхитар Гош. Получив известие о смертельном недуге парона Саргиса, духовник княжеского дома немедленно прибыл из Нор-Гетика и теперь читал ему Евангелие.
Внезапно Саргис прервал чтение:
— Отче Мхитар, почему ее нет?
— Великий ишхан, еще не время. Сказала, ждите после вечерни!
Как бы в подтверждение слов вардапета, через открытое окно донесся мерный перезвон колоколов дворцовой церкви. Гош перекрестился, тихо сказал:
— Окончилась служба.
Саргису не давала покоя навязчивая мысль. Он снова обратился к монаху:
— А где сыновья, отче Мхитар?
— В соседнем покое, великий ишхан. Дожидаются твоего зова.
Амирспасалар умолк, погрузился в тяжелые думы. Гош, не возобновляя чтения, тоже молчал.
Парону Саргису было над чем задуматься. Собственными руками вернул он из ссылки шурина. А что же получилось? Рвут и мечут мтавары от засилия Абуласана и его прихвостней, не сегодня-завтра мятеж снова поднимут. А ведь после последнего срама на совете старый хитрец на все уступки согласится, даже на сговор с Дадиани и другими дидебулами пойдет, лишь бы удержаться у власти… Недаром проболтался как-то: надо-де добиться коронования Георгия! Это что ж, против завещания покойного царя?! И какая от этого польза для государства окажется? Разумеется, царицы и некоторые дидебулы на это не согласятся. И снова начнется междоусобица в царстве! А он, амирспасалар Картли, прикован к постели и, видно, не встать ему больше… Кто же будет тогда защищать законную власть, шаткий трон, молодую царицу?
Как долго сегодня тянется время! Тут парон Саргис вспомнил об одном деле:
— Отче Мхитар, достань-ка из сундука письмо. Сверху лежит. Вот ключ.
Мхитар Гош открыл ключом кованый сундук и вынул объемистый пергаментный свиток.
— Письмо от Гарегина Хетумяна, из Киликии. Кто он, великий ишхан?
— Купец в Сисе. И наш лазутчик. Прочти-ка еще раз вслух, отче Мхитар, — устало сказал амирспасалар и прикрыл глаза.
Мхитар Гош развернул свиток и стал негромко читать донесение. Когда он дошел до слов: «…А в Святой земле неблагополучно, снова в руках нечестивцев Гроб Господний», — Саргис подал признаки жизни:
— Да-да, пал Иерусалим… Читай медленнее, отче Мхитар!
— «Как я уже доносил, после смерти бедного прокаженного иерусалимского короля Бодуэна трон перешел к его зятю Лузиньяну. Разбойный принц антиохийский Рено, пробыв шестнадцать лет в плену у агарян и обретя свободу, снова ограбил караван — 400 верблюдов с ценными товарами. Султан вышел из терпения и начал войну с франгами, ворвался со своей конницей в Палестину и захватил город Тивериаду. Франгскими войсками командовали король Лузиньян, антиохийский принц Рено и глава храмовников. Стояли они в хорошей местности Сафарии, изобилующей водой и травами, но, по наущению дьявольскому, ушли оттуда в безводную пустыню Хиттин, навстречу сарацинам. И там в знойный летний день[96] вступили с ними в битву. Ни одного ручья не протекало на обширном поле, жестоко мучились франги и их кони от жажды, а сарацины вдобавок подожгли на равнине перед франгским войском сухой кустарник. И я слышал, что они удивились, увидя франгов и их коней, сплошь покрытых железом. Сами же сарацины были в легких доспехах, на быстрых скакунах, и им скоро удалось одолеть благочестивых защитников Гроба Господнего. Все войско франгов было истреблено проклятым султаном, сам король попал в плен, а принца Рено, виновника войны, султан велел тут же повесить. Потом Салах-ад-дин захватил и священный город Иерусалим…»
Мхитар Гош прекратил чтение.
— Дурная весть, отче Мхитар, очень дурная! — негромко молвил парон Саргис. — Я помню, в дни моей юности франги потерпели поражение в крестовом походе[97]. Однако своими действиями они отвлекали внимание неверных от нашей страны. А теперь история снова повторяется. Салах-ад-дин, сын курда из нашего Двина, — предоблестный воитель! Не он, так родичи его могут сильно навредить нам, если только…
Тихую речь амирспасалара прервали легкие женские шаги. Парон Саргис взволнованно оправил шелковое покрывало на груди и повернулся лицом ко входу. Дверь беззвучно открылась, и на порог ступила высокая женщина в темной одежде. Закрыв створку за собой, она сделала шаг вперед. Мхитар Гош встал с тахты, отступил к окну и застыл в низком поклоне. Женщина подняла покрывало, открыв прекрасное лицо. Голосом, еще звучавшим по-девичьи звонко, царица Картли обратилась к старому амирспасалару:
— Привет, мой Саргис! Как чувствуешь себя сегодня?
Тамар мягко опустилась в кресло и протянула узкую руку в перстнях. Амирспасалар с трудом взял руку царицы и, поднеся к губам, прочувствованно молвил:
— Благодарю, великая государыня, что соизволила выполнить мою просьбу, сама пожаловала ко мне в дом. В последний раз говорить с тобой буду, царица!
Брови Тамар сдвинулись:
— О чем, кроме твоего выздоровления, говорить будем, патроно Саргис? — И, обернувшись к вардапету, царица спросила:
— Что сказал врач, которого я послала?
Мхитар Гош не успел ответить. Парон Саргис мягко улыбнулся:
— Оставим сие, государыня! В долгу я у тебя, мало послужил твоему величию. Что делать, не успел! А теперь пришло время сдать должность свою…
— Ты — дидебул Картли, и должность твоя наследственная. После тебя амирспасаларом будет твой старший сын. По закону!
Саргис отрицательно качнул головой:
— Прежде чем стать амирспасаларом, я двадцать пять лет служил твоему отцу, блаженной памяти царю Георгию. Закарэ с малолетства сопровождал меня в боях, добрым воителем оказался… Но еще слишком молод он, больших воинских заслуг пока не имеет… Что скажут дидебулы?
Слова старого полководца явно встревожили Тамар.
— Как же поступить, мой Саргис? Хотя я уверена, Бог пошлет тебе здоровья, ты встанешь!
— Царица, времени у меня осталось немного. Внемли же моим последним советам. После меня амирспасаларом назначь князя Гамрекела Торели, он — воин опытный, немало повоевал на своем веку. А моего Закарэ назначь его заместником — амирахором.
Саргис, утомленный, замолк. Потом снова медленно начал:
— И в другом винюсь, великая царица. Напрасно я тебя упросил князя Абуласана простить и князя Георгия тогда на совете поддержал. Ошибка была моя…
Прекрасное лицо Тамар окаменело от неожиданных слов умирающего. А тот уже с явным усилием продолжал:
— Прости меня, государыня, что, может быть, неподобающий разговор вести буду. Но… расстаться с мужем советую! На кривой путь вступил князь Георгий, и не по силам будет тебе его выпрямить. Беспечен стал, неосмотрителен, дурных советников слушает… И первый среди них — шурин мой, князь Абуласан. Горько мне это говорить, но должен. Согласились мы на брак твой с рузиком на благо земли картлийской, ко приумножению рода царского! А что ж получилось?! Знай, государыня, не терпят их обоих мтавары, снова мятежом грозят. А князь Абуласан знает это и уже свои меры принимает, с Варданом Дадиани и другими вельможами переговоры начинает, на любые уступки за счет тебя, твоей державной власти, великая царица, согласится пойти… Задумал даже возвести князя Георгия на престол царский!
Тамар вздрогнула, с тревогой молвила:
— Быть этого не может, князь!
Саргис скорбно опустил веки, заговорил не сразу:
— Верь мне, государыня. Перед лицом смерти не лгут. А я, главный защитник трона, ныне умираю. Прошу тебя — не откладывай, собери завтра же совет и, пока не успели дидебулы между собой договориться, отрекись от мужа своего! И знай — войско тебя поддержит! Сегодня ночью, по моему приказу, ко дворцу тайно подойдут гвардейский полк и аланская дружина. Командовать будет сын мой Закарэ. Положись на верность его! Решите дело, отправьте с почестями князя Георгия куда он захочет, денег ему дайте…
Видно было, Саргису трудно говорить дальше. По знаку царицы Мхитар Гош подошел к больному, отер обильный пот с осунувшегося лица, дал отпить воды.
Ошеломленная Тамар хранила молчание. Парон Саргис снова тихо заговорил:
— И последнее мое слово: в сей грозный час завещаю тебе, царица, обоих сыновей моих! Много опасностей предвижу в царствование твое (да продлится оно сто лет!), и понадобятся тебе храбрые и верные люди. Дозволь же им войти в покой и принести тебе клятву верности…
Только сейчас наконец осознала Тамар, как тягостен был амирспасалару предсмертный разговор и сколь велика опасность для ее власти.
— Долгие годы живи, мой добрый Саргис! Много подвигов совершил ты на царской службе, прям и доблестен был твой путь. И всегда к сыновьям твоим будет благосклонно обращено лицо мое! А поступлю я согласно твоему отчему совету…
Тихо добавила:
— Отдавай приказ войскам, батоно Саргис! Завтра же мы соберем вазиров и примем нужное решение.