Пока в тбилисском дворе подбирали нового супруга для Тамар, в соседнем Ширване Абул-Музаффар Менучехр Ахсатан-бек Касран-шах питал иные надежды. Через бабку, царевну Тамар, сестру царя Деметре Первого, некогда выданную за его деда Афридуна, приходился он троюродным братом царице Тамар, что не мешало ему быть в числе первых (и неудачливых!) соискателей ее руки. После шумного развода с Юрием Андреевичем и поражения мятежников Ахсатан воспрянул духом и решил снова попытать счастья.
С границы в столицу Шемаху спешно был вызван зять Ахсатана — Омар Амирмиран. Везиру двора было предложено немедленно снестись с тбилисским двором на предмет установления времени возможного приезда шаха в Грузию. Шахскому казначею высочайше повелено было самым жестким образом досрочно взыскать налоги с шемаханского купечества за треть года вперед для оплаты расходов, связанных с этой поездкой. Тбилисский двор не замедлил с ответом. Царица Русудан сочла приезд царственного родственника своевременным. Племянница не выходила из дурного настроения и никак не решала вопроса о браке с новым кандидатом в супруги, чем несказанно огорчала и беспокоила старую царицу.
Гюлистан[107] высилась на вершине крутого горного кряжа, начинавшегося у окраины Шемахи. Мощные стены с многочисленными круглыми и четырехугольными башнями из рваного камня, облицованного тесаными плитами, окружали обширную территорию цитадели. На юго-востоке, за новой стеной, располагался поселок. Легко обороняемая крепостная тропа вела зигзагами от подошвы горы к главным воротам. Глубокий ров, наполненный водой, разделял крепость на две неравные части. В верхней части, защищенной третьей, еще более могучею стеной, был укрепленный двухъярусный замок ширваншахов[108], с глубокими подземельями. Ключевой водой твердыня снабжалась по подземному водопроводу из водозахватных сооружений, расположенных в шести фарсахах[109] в горах. Сложный потайной ход, поднимаясь и опускаясь под землей по рельефу местности, незаметно выводил из крепости в дальнее ущелье.
В большом покое, на тахте, облокотившись на парчовые подушки, сидел в раздумье сорокалетний мужчина в шелковом халате и белой чалме на голове. Небольшая черная борода обрамляла лицо с правильными чертами. Человек в чалме хлопнул в ладоши. В покой вбежал нукер-охранник.
— Пришел он? — спросил ширваншах.
— Он здесь и ждет великодушного соизволения великого шаха!
— Пусть войдет!
В шахский покой степенно вошел немолодой мужчина с яркими глазами, в темной одежде. Прославленный Ильяс Низами по срочному вызову самого ширваншаха прибыл из Ганджи. Поклонившись, поэт встал у двери.
— Салам-алейкум, почтенный Ильяс! — милостиво приветствовал его Ахсатан.
— Алейкум-ас-салам, великий шах!
— Приблизься, можешь сесть…
Перебирая янтарные четки, шах начал издалека:
— Правду ли говорят, почтенный Ильяс, что Абу-Бекр осмелился предложить тебе переехать к нему в Тавриз?
— У лжи короткие ноги, великий шах! Аллах знает лучше всех… Атабек только просил, чтобы я посвятил ему поэму «Искандер-намэ».
— Я запрещаю тебе писать для него! Абу-Бекр — враг моего зятя Омара, а стало быть, и мой! — закричал Ахсатан.
— Слушаюсь и повинуюсь, великий шах, — ответил Низами, низко кланяясь. Прославленному поэту нельзя было ссориться с правителем Ширвана, хотя атабек Абу-Бекр и обещал ему крупную денежную награду.
Ахсатан переменил тон:
— Заказать тебе хочу поэму о любви. Что скажешь, почтенный Ильяс?
— Царственное внимание к слабым силам поэта — величайшее счастье. Когда надобна поэма твоему величеству?
— Через месяц, никак не позже.
Низами покачал головой:
— О, срок мал, очень мал, государь. Есть у меня почти готовые стихи о Хосров-о-Ширин. Прими их в дар, великий шах!
Ахсатан после небольшого раздумья решился:
— «Хосров-о-Ширин» — хорошее название! Беру поэму. Посвяти ее от моего имени прекрасной царице Тамар и получи у казначея сто золотых.
Низами встал, с низким поклоном стал благодарить ширваншаха. Ширваншах доверительно добавил:
— Через месяц еду в Тбилиси. И ты со мной поедешь. Читать свою поэму будешь при дворе царицы курджиев!
Глава XVII. СОСТЯЗАНИЕ ПОЭТОВ
В обширном княжеском особняке кроме Захария проживал и брат Иванэ с молодой женой. Обогнал старшего брата в семейном устройстве Иванэ, женившись на княжне Хошак из славного рода Ширяншахов, что некогда властвовали по всему побережью Каспийского моря, от Дербенда до Ленкорани. Под натиском северных племен они переехали в Арцах, там крестились и от агванских царей получили обширные владения. Отличившись в Ниальском бою, Иванэ потом избрал придворное поприще, получил звание царского эджиба и уже нес службу в Исанском дворце. Проживал у Захария и поэт Шота из Рустави.
В эти дни у Мхаргрдзели гостил проездом в Константинополь пятнадцатилетний агванский царевич Абас Кюрикян-Багратид со своей свитой. Агванское «царство» уже было неким миражем, давно отобрал царь Давид Строитель у последних Кюрикянов все обширные владения в Сомхити и Кахети, оставив в утешение замок Норберд и почетный титул «агванских царей». Впрочем, юный Абас лично был чрезвычайно богат и ехал в Византию как подлинный наследный принц. Появление Абаса в Тбилиси удачно совпало с ожидаемым приездом ширваншаха, и агванский царевич как ребенок радовался предстоящим празднествам.
Время текло. Наконец с большой пышностью, под звуки шахского панджанобата[110], окруженный гарцующими на конях эмирами и нукерами в блестящем вооружении, ширваншах Ахсатан, сопровождаемый зятем Амирмираном, торжественно въехал через городские ворота, украшенные флагами и зеленью. За ширваншахом на двух серебряных цепях вели большого львенка — подарок царице Тамар. Гостя с почетом, за несколько стадий от города, встречал амирахор Мхаргрдзели со старшими спасаларами. По празднично расцвеченным улицам с вывешенными из окон домов коврами и гирляндами цветов Ахсатан проследовал в бывший дворец Арцруни, отведенный ему на время пребывания в Тбилиси.
На обширном дидубийском поле с утра уже толпился народ. Всюду были разбиты палатки с съестными припасами, сновали торговцы холодной водой. Высоко в воздухе ходили канатоходцы, давали представления заезжие фокусники. Звучала зурна.
Медные трубы возвестили прибытие двора, и народ хлынул к месту предстоящего турнира. На огороженной высоким дощатым забором трибуне разместились царственные особы. Окруженная блестящей свитой Тамар сидела на возвышении под вышитым золотыми звездами балдахином. Рядом с ней в золоте и серебре восседали ширваншах и главный распорядитель турнира амирспасалар Гамрекел Торели. У трибуны теснились именитые горожане. Простой люд толпился за забором, молодежь облепила ветви деревьев.
Шота приехал на праздник вместе с агванским царевичем. Их встретил князь Иванэ и усадил на удобные места рядом со своей женой Хошак. И тут-то Шота впервые увидел царицу Тамар…
«Нет в мире подобной!» — в необычайном смятении подумал поэт. Почему-то перевел фразу на персидский язык. Получилось «Нестан-Дареджан»[111]. Запомнил новое имя. И снова, не отрываясь, всматривался в дивное лицо правительницы. Нерадостным показалось оно поэту.
Трубные звуки возвестили начало турнира. На арену выехал герольд и громко возгласил:
— Великая царица царей! Достославный и блистательный шах! Эмиры, мтавары и азнауры Картли! Возвещаю всем, всем! На честное состязание выступают: от Ширвана — высокородный эмир Омар Амирмиран с соратниками! От Картли — князь Закарэ Мхаргрдзели с соратниками! Поднимите копья!
Под гром рукоплесканий на арене появились две большие группы конных рыцарей. Впереди ширванцев на рыжем аргамаке красовался огромный Амирмиран в черных хорасанских доспехах и золоченом шлеме. Внук славного Ильдегиза, изгнанный родным братом из страны, Амирмиран был могучим мусульманским рыцарем, хорошо известным на всем Востоке. За ним теснились эмиры и бахадуры Ширвана.
Захарий выехал на коне соловой масти в обычных боевых доспехах. Только в память отца он надел шлем с пером белой цапли, с которым парон Саргис некогда брал приступом стены Ани. За ним в конном строю следовали спасалары Сослан, Шалва и Иванэ Ахалцихели, Чиабер Торели, двоюродные братья Саргис Тмогвели и великан Блу-Захар…
Проезжая мимо царской трибуны, соперники приветствовали Тамар и ширваншаха, выстроились на арене в две линии и подняли вверх копья. Легкий ветерок шевелил флажки с родовыми гербами. Состязавшиеся опустили забрала. По знаку амирспасалара обе шеренги, выставив копья, во весь опор помчались навстречу друг другу. Раздался громкий лязг стали о сталь. Кони разбрасывали копытами песок. На арене поднялось большое облако пыли. Амирмиран быстро сбил с коня противника и, сменив копье, обратился лицом к предводителю противной партии. Дважды сходились в поединке исполины в железных латах. Наконец Захарию мощным ударом копья удалось вышибить из седла эмира и тем самым закрепить победу за своей группой. Царица Тамар с радостной улыбкой увенчала золотыми венками победителей турнира. Но почему-то ее взор избегал Захария…
Перед вечером Захарий получил короткую записку без подписи: «На приеме не задерживайся. После окончания состязания поэтов тотчас уезжай из Тбилиси». Он узнал знакомый женский почерк. Похолодело в сердце. Вот оно — то испытание, которого он ждал всю зиму! Оберегая мужское самолюбие и опасаясь вспыльчивого характера Захария, Тамар заблаговременно прислала предупреждение… Вызвав оруженосца, Захарий мрачно сказал:
— Держи коней наготове, Ростом, ночью уезжаем в Лори. Но об этом никому ни слова!
Вызвав дворецкого, Захарий приказал в случае его внезапного ночного отъезда принести наутро извинения царственному гостю. Затем прошел на половину своего брата и долго с ним беседовал.