Мисак с достоинством кивнул и, прищурив глаз, оглядел огромный табун. Подгоняемые табунщиками, мимо них проносились кони. Старик, сидя в седле, внимательно вглядывался. Внезапно он плеткой показал на двух коней:
— Вот, государь, этих коней советую взять! Они уже приручены, с ними нетрудно будет справиться. А кони — достойные по всем статьям.
Захарий не был легковерным по натуре человеком. Он спросил:
— Мисак-кэри, а ты уверен, что кони хороши?
Табунщика задел вопрос правителя. Он ткнул пальцем в рослого алана-конвойца с длинным луком за плечами:
— Какой длины тот лук?
Алан осклабился. За него ответил быстрый Ростом:
— Не меньше четырех локтей, кэри!
— Хорошо.
Мисак дал короткое приказание табунщикам. На конце луговины выросла из жердей и кошм сплошная изгородь, которую измерили по высоте луком алана. Потом табунщики выстроились шеренгами по обеим сторонам изгороди, образовав широкий коридор. К концу коридора подвели заарканенных коней. Мисак крикнул:
— Смотри, государь, как у нас в Арцахе коней пробуют!
По знаку старика табунщики подняли великий крик. Коней спустили с арканов, поощрив их парой ударов плеткой. Озлившись, скакуны помчались вдоль живого коридора под гиканье табунщиков.
Взвиваясь свечкой, один за другим кони легко перемахнули через высокую изгородь и скрылись в табуне.
— Теперь не скоро их поймаешь! — молвил удовлетворенно Мисак.
После ночевки на стойбище наутро возвращались в Хоханаберд. Подъезжая к замку, Захарий и его спутники увидели на горной дороге человеческие фигуры. Подъехав к огромной толпе, правитель был поражен изможденным видом людей, еле прикрытых ветхой одеждой. Часть шла босиком. Скинув шапки, крестьяне остановились. Из толпы навстречу правителю вышли трое стариков. Отвесив низкий поклон, они возбужденно заговорили:
— Великий государь, защити нас и помилуй! Мы из нижних селений доверенные люди, значит. Как услышали о твоем приезде, в путь сразу пустились. Выслушай нас, государь!
Захарий махнул рукой самому высокому ходоку:
— Говори ты один, старик!
— Шесть лет тому назад вконец разорили нас дейлемиты, как шел атабек на Гандзак с воинством нечестивым. Всю скотину угнал, дома пожег, людей много перебил и в плен забрал. Хоть ты и разбил потом его в Шамхоре, и побежал он без памяти, а все же разор великий остался! — торопливо говорил Сероп.
— Остался, остался! — загудело множество голосов.
Князь Григор счел нужным вмешаться:
— Ну, какой теперь разор! Было же у вас время поправить дела…
Захарий нахмурился:
— Не мешай мне, Григор, говорить с моим народом! Рассказывай дальше, старик, все рассказывай. Без утайки!
— Нет мочи нам, государь, — перебивая друг друга, стонали ходоки. — Тут и барщину справляй, и церковную десятину отдай, и приплод от коров да овец… А где они? — развел руками старик и заплакал.
— Слушайте меня, люди добрые! — громко и раздельно сказал Захарий. — Обещаю, как вернусь домой в Ани, тотчас в ваши селения пришлю своего доверенного человека. Он все места объедет и проверит. Коли правду вы говорите, на два-три года от всех налогов и податей, и от барщины, и от десятины церковной освобожу. Слово мое — твердое!
«Вот нелегкая принесла чертей собачьих! Надо будет сказать Богосу, чтобы выселил главных смутьянов подальше в горы!» — думал князь Григор. Обычная улыбка сошла с его румяного лица. Он злобно глядел на Серопа.
Старый Вачаг опасливо вымолвил:
— Ох, далеко живешь, государь! Забудешь, поди, нас?!
Разбирая поводья, Захарий серьезно ответил старику:
— Как могу я забыть? Ведь Арцах — моя земля!
В ожидании появления шаханшаха в большом зале, где уже были накрыты столы и дворецкий ждал лишь приказа подавать яства, собрались многочисленные князья, пароны и рыцари в парадных одеждах. Стоя у окон и любуясь видом на Арарат, они осторожно обменивались мнениями о целях их вызова в Амберд.
— Увидите, господа, новые налоги назначит наш правитель! — прошамкал старый владетель Арича.
— Ошибаешься, парон Вардан! Ведь шаханшах на два года снял все подати и налоги, как может новые вводить, а? — возразил статный замковладелец. — А вот главный писец Исраел из Ани приезжал к нам в гости и рассказывал, что новые воинские списки составляет.
— Конечно, намного увеличенные против прежних! — не унимался мрачный парон.
— Возможно, парон Вардан. Но былую воинскую мощь Айастана — конницу армянскую — и впрямь надо восстанавливать! — вмешался князь Сурмарий.
— За наш счет?! — не унимался аричский владетель.
Спор грозил разгореться, когда раздался звучный голос дворецкого:
— Великий государь!
Все вассалы по очереди были представлены шаханшаху и заняли по старшинству места за столом. Захарий встал:
— Князья, замковладельцы и рыцари Армении! Я не буду откладывать разговор с вами. После обеда мы отдохнем и, быть может, в рыцарских состязаниях привлечем улыбки наших дам. А сейчас поговорим с вами о наиважнейшем. Вы знаете, что я всеми мерами поддерживаю благородное дворянское сословие, создаю новые дома владетельные, дозволяю возводить новые крепости и щедрой рукой раздаю всем вам поместья, дабы в грозный час опасности вы могли бы прибыть, конно и оружно, под мои знамена для выполнения воинского долга. Но, господа, этого недостаточно для обороны страны! В соседней братской Грузии, помимо эриставских ополчений и княжеских дружин, издавна существует постоянное царское войско — конная гвардия, кипчакские и аланские наемные отряды, которые и в мирное время содержатся в состоянии готовности. Было такое войско и у Багратуни — могучий азатагунд[18]. Но со времени падения царского дома нет больше его… А между тем наши области всегда первыми подвергаются нападению неверных. Вот и решил я восстановить прославленный азатагунд и поставить его под начало хозяина замка сего, доблестного князя Ваче!
Гул одобрения пронесся по обширному залу. Захарий с воодушевлением продолжал:
— А для этой благородной цели соединим наши усилия! Пусть каждый из вас явится на службу или взамен себя пришлет хорошо вооруженных латников на добрых конях…
Последние слова менее понравились благородным владельцам поместий. Со всех сторон посыпались робкие возражения:
— С конями плохо, великий государь! Увели с собой наши табуны проклятые сельджуки!
— И с оружием недостача! Второй год по твоему велению не получаем мы податей с крестьян, на что же было купить нам мечи и кольчуги?!
— А старое дедовское оружие давно поржавело, шаханшах!
Захарий поспешил успокоить феодалов:
— С податями иначе я не мог поступить. Надо же дать овцам обрасти шерстью, прежде чем приступать к их стрижке! А латники эти будут проживать в лагерях, получать хорошую пищу и корм для коней, а также жалование из моей казны. Кроме того, за ревностную службу я буду награждать всадников и их начальников деньгами и поместьями. Насчет же коней добрых я уже договорился с владетелями Арцаха, езжайте туда с богом и выбирайте себе скакунов подходящих! А об оружии мы подумаем, вернувшись в Ани…
Глава XI. ЦАРСКИЙ ПРИЕЗД
Дворцовый гонец привез в Нор-Гетик письмо преподобному отцу Мхитару.
«Отче, ожидаем мы прибытия государыни Тамар для освящения храма в Ариче, воздвигнутого в ее долгоденствие. Приглашаем тебя собраться и незамедлительно на торжество прибыть в Ани…» — писал правитель Армении. В конце письма он неожиданно перешел к первой статье «Судебника»:
«Некоторые ученые мужи считают твою статью о царском суде излишней. Ведь древнего анийского престола у нас нет, а в Киликии у царя Левона свои собственные законы…»
Старый монах поблагодарил Захария за любезное приглашение. Ответ же был грустным:
«Люди, занимающиеся чтением настоящих моих законов (то есть законов о царском суде), будут высмеивать их, уподобляя меня человеку, которому во сне мерещится царство и много другого приятного… Однако мы восполняем несбывшееся своим страстным желанием и считаем целесообразным сохранить в целости наши предложения, в надежде на будущее. А тебе, мой Закарэ, советую еще раз перечесть статью о царском суде! Многое из нее может оказаться полезным и в настоящих обстоятельствах, поскольку ты — некоронованный властелин Армении…»
В Армении проницательный взор царицы Тамар примечал все: и превосходно обработанные поля и сады, и многочисленные горные рудники, и медеплавильни на берегу Дзорагета, и прекрасное состояние дорог и мостов, по которым часто проходили большие купеческие караваны, благоустроенные, придорожные заезжие дворы. У самого Ани царское шествие проследовало через широкую полосу огородов и садов, которыми была окружена столица Армении, и вступило в предместье.
Смеркалось, когда кортеж достиг Главных ворот города, и тут восхищенным взорам открылась необыкновенная картина. На каждом зубце дымным пламенем горела в плошках нефть, а при подъезде головной группы на боевых башнях внезапно вспыхнули цветные огни и приветственно загремели медные трубы. У Главных ворот в полном составе пребывали старейшины в парадных чохах, в окружении знамен братчин. Стоявший впереди всех князь Васак держал на золотом блюде ключи от города. Вдоль стен длинной шеренгой в блестящих кольчугах и шлемах выстроились латники. Запрудившая все пространство перед оградой толпа горожан радостно загудела при виде царицы.
Тамар была растрогана. По знаку правителя все смолкло, и в свежем вечернем воздухе раздался звучный женский голос, который на армянском языке произнес:
— Здравствуйте, дорогие анийцы! Я очень рада побывать в вашем прекрасном городе!
Приветственные клики покрыли слова царицы. Амир города Васак Арцруни выдвинулся вперед и, после приличествующего приветствия, преподнес царице ключи города. Потом снова загремели медные трубы и царский кортеж через Главные ворота двинулся по заполненным улицам к Вышгороду, который также был ярко иллюминован. Факельное шествие сопровождало царицу и ее спутников до самых ворот дворца.