— Кузнецы, говоришь? А ну пойдем в кузницу, давно она пустует, посмотрим, как вы ковать железо способны!
Проходя по селу, Паткан подозрительно оглядывался по сторонам. Селение казалось вымершим. «Ага, все в поле!» — думал управитель. Быстро убедившись в хорошем знании кузнечного дела, Паткан повелел пришельцам устроиться в селе и назавтра же приступить к работе.
Незадолго до прибытия Петроса и Абгара в Ахталу приезжал владелец замка и с ним вместе необычайный урод. За недорогую цену Иванэ перекупил у Вачутяна шута Оркана. Урод не понравился княгине Хошак. «Стал сниться мне, проклятый, во сне!» — пожаловалась она супругу и потребовала отправить шута куда-нибудь подальше из княжеского дома… Оркан поселился в ахталинской усадьбе.
Петрос быстро сошелся с местными жителями, которым по вкусу пришлись и большое умельство и острый язык нового кузнеца. В этот вечер Петрос отправился, как обычно, на сельскую площадь у церкви. Там его уже дожидалось несколько земледельцев, присев на корточках за низкой храмовой оградой. Говорили вполголоса.
— Беззаконно поступает княжеский управитель, братья, — с убеждением произнес Петрос. — Как можно на барщине работать больше двух-трех дней в неделю!
— Как бы не так, братец дорогой, — печально возражал селянин постарше. — Да когда работы накопляется много, к примеру, хлеб не убран на господских полях, — по четыре и пять дней в неделю заставляет гнуть спину треклятый Паткан!
— А вы отказывайтесь! — горячо возразил Петрос.
— Тогда изобьют как собак стражники и тотчас посадят на хлеб и воду в подвалы замка. А там они преогромные, все село можно в них упрятать! — со злобой в голосе вмешался рослый земледелец.
— Нельзя уступать кровопийцам княжеским! — вскочил на ноги Петрос. — Иначе съедят они вас без остатка!
— Что у нас есть? Голые руки? — сказал седобородый селянин.
Петрос задумался. Тихо молвил:
— Железо можно достать, братья, а остальное — мое дело с Абгаром…
Управитель вышел, по обыкновению, рано утром из усадьбы в сопровождении нескольких сотских. Крепко держа узловатую дубинку в жилистых руках, он следовал по сельской улице. Около кузницы, расположенной недалеко от ворот усадьбы, он увидел довольно большую группу крестьян, беседующих с новым кузнецом. Озлившись на бездельников, Паткан еще издалека стал кричать:
— Ленивые буйволы! Солнце уже высоко, а вы все не на работе… Я вас!
— Не наша очередь, три дня мы отработали на этой неделе, — выступил вперед рослый сельчанин.
— Врешь, лежебока! А даже если и так, кто сказал, три дня работать на парона, а? — Угрожающе подняв дубинку над головой, заорал: — Мигом в поле! Ну!
Рослый земледелец не шелохнулся. Дубинка уже опускалась ему на голову. Отскочив, он ловко уклонился от удара и в свою очередь палкой ударил Паткана. Тот растянулся на земле. Сотские бросились на земледельца. Тогда в руках у сельчан сверкнули самодельные кинжалы…
Петрос, стоя в дверях кузницы, пристально наблюдал за происшествием. Очнувшись, Паткан неистово заорал:
— Эй люди! Охрана! Сюда, скорей!
Из ворот усадьбы выбежали охранники на выручку управителю. Петрос громко крикнул:
— За мной, братья!
Захлопнув дверь, с длинным кинжалом в руках, он быстро зашагал по улице. За ним следовали вооруженные крестьяне. Охранники подняли стонавшего Паткана и поволокли его на усадьбу.
Годами тлела злоба ахталинцев на Паткана и его патрона. Схватка у кузницы, столь неудачно закончившаяся для управителя, подняла все село. Кучками у домов, на сельской площади собирались сельчане, с жаром обсуждали небывалое происшествие. Петрос со своими приверженцами не появлялся. По слухам, они держались близ села, в дубовой рощице с разваленной часовней, считавшейся священным местом.
На площади толпа все густела. Уже раздавались возмущенные крики:
— Сколько терпеть проклятого будем!
— Смерть Паткану!
Вдруг раскрылись ворота укрепленной усадьбы, и на площадь с гиканьем выскочили всадники. Во главе их скакал с обнаженной саблей начальник охраны Смбат. На полном скаку всадники врезались в толпу, нещадно хлеща плетьми. Сначала сельчане поддались натиску, разбежались по сторонам, укрылись за ограду церкви. Оттуда на охранников посыпался град камней. Смбат бесновался, крутил саблю над головой, громко ободрял всадников. С тыла неожиданно на них ударил Петрос во главе своих храбрецов, вооруженных пиками и насаженными на древки топорами. Осмелев, из домов стали выбегать мужчины с дубьем и вилами. Они стаскивали охранников с коней, убивали их на земле, вспарывали брюхо коням. Смбат вырвался из кольца и с остатком охранников помчался к воротам. На земле валялись убитые всадники, кони… Ворота усадьбы с шумом захлопнулись.
Шут Оркан сильно скучал в пустынном замке. Его тягостная служба начиналась при господских наездах, когда он должен был со своим петухом увеселять все княжеское семейство. В промежутках шут бродил в одиночестве по живописным окрестностям Ахталы, взбирался на скалы и оттуда долгими часами смотрел на стремительный бег горной реки. Село он избегал — мальчишки любили дразнить бедного калеку. Но однажды на опушке леса, примыкающего к окраине Ахталы, он встретил высокого человека с закопченным лицом, в прожженном кожаном фартуке. Кузнец ласково окликнул шута, завязалась беседа. В скором времени Петрос и Абгар крепко подружились с замковым скоморохом.
Абгар был много моложе обоих друзей и обычно помалкивал. А Оркан в подробностях описывал свое печальное детство, все злоключения на Западе и Востоке.
После схватки с охранниками, загнав их обратно в замок, повстанцы тесным кольцом окружили усадьбу. Узнав о восстании, стали подходить люди из соседних деревень. Крестьяне оказались с оружием — пиками, самодельными кинжалами, рогатинами, топорами, косами. У некоторых — охотничьи луки со стрелами на крупного зверя. Абгар с соседним кузнецом всю ночь ковал наконечники и насаживал их на древки. Назавтра готовился приступ замка. «Надо добить гадину», — объявил Петрос, выбранный народом в вожаки…
Было совсем темно, когда в окошко дома, где ночевал Петрос, тихо постучали:
— Оркан?! — удивился Петрос. — Как ты выбрался из усадьбы?
— Тс-с! — приложил палец ко рту шут. Стал вполголоса рассказывать: — Паткан послал гонца к ишхану. Просит помощи…
— А как ты сам добрался до нас? — допытывался Петрос. — Ворота ведь закрыты.
— У меня веревочная лестница есть. По ней и вернусь обратно в усадьбу, — пояснил Оркан.
— Веревочная лестница?! — оживился Петрос. — Ее-то нам и надо…
Третьи петухи только пропели. В густом предутреннем тумане, плотным покровом прикрывавшим усадьбу и село, показались неясные тени. Приглушенно доносились голоса:
— Тихо, братья!
— Поднимайся быстрее!
Залаяли собаки на дворе. И внезапно взорвался истошный крик:
— Вставайте! К оружию!
Лязг стали. Бешеные выкрики, стоны раненых на внутреннем дворе. Но уже раскрылись дубовые ворота, и сотни вооруженных крестьян устремились на усадьбу.
— Бей господских собак!
— Бей!
Из окон господского дома посыпались стрелы, ранив нескольких крестьян. Нападающие дружно взломали двери и ворвались в дом. Впереди с топором на длинной рукоятке бился Петрос. Сотник ему бросился навстречу, с криком:
— Проклятый! Висеть тебе на суку!
— На, получай! — И в ответ Петрос раскроил Смбату череп. Сотник упал поперек двери.
Было совсем светло, когда Паткана, осыпая градом ударов, поволокли к ореховому дереву у ворот усадьбы. Там уже стояла большая толпа крестьян. Вперед выступил Петрос:
— Каков суд ваш, братья? Что делать с танутером?
— Повесить собаку! — дружно закричали крестьяне.
Паткан только мычал от ярости и страха. Его грузное тело вскоре закачалось в петле.
— А теперь, братья, мужайтесь! — серьезно сказал Петрос. — Кто похрабрее, пусть уйдет со мной в горы. Там и обороняться будем. А ишхану старики объяснят: виновники-де в горах!
Князь Иванэ со своей супругой и приглашенными гостями, в сопровождении большого эскорта, следовал из Тбилиси в Ахталу. Погода стояла ясная, знатные люди весело переговаривались в предвкушении приятного времяпрепровождения. У входа в горное ущелье на повороте дороги показался пешеход.
— Гарсеван? Почему ты здесь, куда идешь? — с удивлением узнал замкового слугу Иванэ.
Пешеход упал в пыль на колени. Закатив глаза, он заголосил:
— Беда, великий ишхан! Большая беда!..
Из сбивчивого рассказа слуги князь понял, что в Ахтале крестьянское восстание и надо принимать быстрые меры. К Иванэ подъехали с настороженным видом гости. Князь знаком велел слуге замолчать. В паланкине, в котором следовала княгиня с дочерью, раздвинулись занавеси.
— Что случилось, Иванэ? Почему остановились? — недовольно спросила Хошак.
— Пустяки, сейчас продолжим путь, — бросил в ответ супруг. Обращаясь к гостям, он любезно предложил им следовать с паланкином. Сам он поедет вперед, предупредить моурава о прибытии гостей! Первое, что увидел князь Иванэ, подъехав со стражниками к усадьбе, — качающийся на суку орехового дерева труп верного управителя. Побледнев от гнева, Иванэ плетью указал на повешенного:
— Снять! Живо! И убрать подальше…
Дворцовые стражники быстро унесли тело Паткана… Но скрыть следы осады все же не удалось. И пришлось гостеприимному хозяину извиняться за беспорядок в доме перед озадаченными гостями, а в особенности перед Хошак, справедливо возмущенной неосведомленностью супруга.
— Тащить кучу гостей, не зная, что делается в имении?! — негодовала княгиня.
Кое-как успокоив разгневанную жену, Иванэ тотчас послал в Тбилиси за подкреплением. Повстанцы засели далеко в горах, их надо было оттуда выбить.
В ожидании прибытия конницы из Тбилиси князь Иванэ быстро провел небольшое дознание. Самым непонятным было, как могли плохо вооруженные повстанцы так быстро захватить укрепленную усадьбу. Обнаружили веревочную лестницу, висящую на задней стене, принадлежащую шуту Оркану, который якобы пользовался ею для своих ночных блужданий по окрестностям. Узнали о дружбе шута с главарем повстанцев кузнецом Петросом…