– Все равно поспрашивайте. Вдруг удастся что-то узнать. Анюта, займись этим ты. Ты почти их ровесница, глядишь, кто-нибудь тебе и доверится.
– Хорошо, Тамерлан Ниязович. Тогда я завтра прямо с утра поеду в Семёновско-Отрадное и попытаюсь поговорить со всеми девочками, подходящими под «любимый тип» убийцы.
– А что у нас с уликами на этот раз? Он ведь там сильно наследил? – перешёл Тамерлан к следующему вопросу.
Преступник действительно сильно наследил, все вокруг трупа было утоптано его окровавленными следами, которые, удаляясь, вели в сторону факультетского корпуса. Однако никаких четких улик следствие по-прежнему не имело. Разве что размер ботинок: он был 42, считай, самый ходовой. Никаких отличительных признаков на следах экспертам разглядеть не удалось. Обычные зимние ботинки с совершенно обыкновенной подошвой. Да полфакультета в таких ходили. Никаких признаков косолапости, хромоты или ещё чего. Следы, убегавшие от трупа, привели следователей в никуда. Они заканчивались у кустарников, что росли возле старых парковых ворот. Судя по всему, здесь убийца, видимо, сообразив, что оставляет за собой кровавый след, обувь снял и дальше шёл в носках. След от носков пропечатала только в месте, где убийца снял ботинки, а дальше – ничего. Он все за собой подчистил.
Пытаясь восстановить картину преступления, следователи и криминалисты пришли к выводу, что убийца напал на жертву спереди, повалил ее с ног и все удары наносил лежащей на земле жертве, сначала раскроив череп и изуродовав лицо, а затем нанеся множественные ножевые ранения в область груди и живота. Уже когда жертва была мертва, он выколол ей глаза, судя по всему, тем же ножом, что и нанёс ранения, а потом им же срезал волосы. В предыдущих убийствах он действовал скрупулезно, наголо обривая девушек опасной бритвой. В этот раз он просто искромсал волосы, остатки которых клочьями торчали на окровавленном черепе. От волос на этот раз он не избавился и не спрятал, а разбросал тут же, в нескольких метрах от трупа.
Все говорило о том, что убийца действовал импульсивно, в порыве дикой агрессии и лишь в конце попытался создать видимость сходства с предыдущими убийствами.
У Нургалиева оставалась надежда, что Ане удастся выяснить у студенток, собирался ли кто-то из них на свидание в парке после занятий. Может быть, одна из девушек сознается и назовёт имя своего ухажера.
Сразу после совещания Тамерлан поехал к Жене. Она всё-таки уговорила доктора выписать ее. Рана оказалась неглубокая, хотя ей и наложили пару швов. Женя пообещала через пару дней показаться в больнице на всякий случай, а если начнутся головные боли, то тут же сообщит врачу. Она также обещала отлежаться дома и взять больничный как минимум на неделю, но это обещание Женя решила не выполнять. Шла сессия, и она собиралась сама принимать экзамены в своих группах, сдвинув расписание на несколько дней.
Они лежали в постели, и Женя обдумывала только что услышанное от Тамерлана. Осознавать, что маньяк хотел убить именно ее, было неприятно. От этого как-то глухо бухало сердце, мутнело в голове.
– Может, вы ошиблись? – в очередной раз спросила она.
– Может, но тогда я не знаю, как объяснить последнее убийство. Почему он отошёл от собственного сценария?
– Может, ему надоело?
– Так не бывает, Женя. Он зациклен. Ему с самого начала нужно было не просто убивать, а совершать ритуал.
– Подражать убийству, совершенному Анной Стромовой в 1917 году.
– Именно. Поэтому он убивает не любую красноволосую девушку, он тщательно выбирает своих жертв.
– А тут вместо меня – алкашка. Вот он удивился, – истерически усмехнулась Женя.
Ей было страшно.
– Подожди, но ты же говоришь, что он шёл убивать кого-то другого, а не меня. Меня-то там не должно было быть.
– Да, и нам срочно нужно выяснить, кто должен был прийти к нему на свидание, но не пришёл.
– Вы думаете, что он попытается убить эту девушку снова?
– Боюсь, что так.
Женя встала с кровати и включила ночник, закуталась в тёплый махровый халат, хотя дома было жарко.
– Я все равно кое-что не понимаю.
– Что именно ты не понимаешь, Женя?
– При чем здесь я, если у него была намечена другая жертва? Он свихнулся окончательно, потому что та жертва не пришла на свидание и убийство сорвалось или потому что я оказалась не я?
– Хороший вопрос, Женя. Но ответа на него мы, к сожалению, не знаем.
– Выходит, у него есть что-то типа списка, кого убить? Выбор жертв неслучаен…
– Все указывает на это.
– Значит, и я в его списке?
Ей было не просто страшно, она была в ужасе.
– Иди ко мне, – позвал Тамерлан.
И когда Женя легла рядом, крепко прижав ее к себе, он прошептал ей в волосы:
– Я обещаю тебе, что с тобой ничего не случится и мы скоро поймаем этого ублюдка. Но, Женя, чтоб никакой больше самодеятельности. Обещаешь?
– Я могу пообещать тебе, что ни за что не пойду одна в парк.
Тамерлан перевернул Женю на спину и навис над ней, заглянув в глаза.
– Но?
– Но если мне удастся что-то узнать…
– Жень, я вообще не хочу, чтобы ты появлялась на факультете, пока мы не поймаем убийцу.
– Ну уж нет, я завтра выхожу на работу. У меня важный экзамен, – она накрыла ладонью его губы, увидев, что Тамерлан пытается возразить. – Во-первых, экзамен. Я уже и в деканат сообщила, чтобы мне ничего не отменяли. А во-вторых, у меня экзамен в той группе, где я проводила занятия по четвергам вечером. И я хочу посмотреть, вдруг мне удастся переговорить с кем-то из девочек…
– А эта группа тоже училась вечером в понедельник, когда случилось последнее убийство?
– Именно.
– Надеюсь, завтра экзамен у тебя не вечером?
– А что? Ты не смог бы за мной заехать?
– Я обещал завтра после работы Ирине заехать…
– Опять?
– Жень, не начинай, – Тамерлан откинулся на подушки.
– Я и не начинаю. Но иногда мне кажется, что нам с Ириной стоит съехаться и тогда мы заживем одной большой дружной семьёй.
– Женя, – простонал он.
Она только вздохнула.
– Так во сколько ты завтра заканчиваешь?
– Не волнуйся, часам к двум я уже буду свободна, и не нужно меня встречать. Можешь ехать к своей Ирине со спокойной совестью.
Он не стал ничего отвечать. Тамерлан понимал недовольство Жени, но ничего не мог поделать.
– Слушай, Тамерлан Ниязович, я же тебе так и не рассказала о том, что знала про автора нашего дневника от деда Терентия и Фёдора Ивановича!
И Женя в красках поведала ему услышанные от двух стариков истории.
Когда она замолчала, Тамерлан сказал:
– Все это очень интересно, но ничего нам не даёт. Если бы твои деды вспомнили какое-то ещё имя, хоть сына ее или дочки, а ещё лучше фамилию, тогда нам было бы за что зацепиться.
– Я оставила им твой телефон на всякий случай, если вдруг что-то ещё вспомнят.
– Теоретически нашим маньяком-подражателем может быть либо вот тот внук, который приезжал с ней в Отрадное в 1995 году, либо даже правнук. Но у нас нет ни одной зацепки, кто это может быть. На всём историческом столько преподавателей и студентов, что нам потребуется пара лет, чтобы проследить родословные их всех.
– А твоя команда ничего об этой Стромовой не нашла? Всё-таки не самая распространённая фамилия.
– Не нашли мы ничего, Женя. Никаких сведений. Скорее всего, Стромова ещё до 26-го года вышла замуж и сменила фамилию, поэтому в Москве ни по каким картотекам мы ее отыскать не можем.
– Она будто специально спряталась…
– Ничего удивительного. Наверняка боялась, что в один прекрасный день ее преступление всплывет наружу.
Тамерлан искоса взглянул на Женю, которая уставилась в потолок.
– Доцент ты мой, с этими убийствами ты и про всех Чингисханов забыла, – на губах Тамерлана играла лукавая улыбка.
Женя кинула на него хитрый взгляд.
– Ну про одного великого завоевателя мира я точно не смогу забыть.
– Ну-ну это про какого же? Расскажи-ка поподробнее…
Глава 22
Слезы… опять эти горькие слезы,
Безотрадная грусть и печаль;
Снова мрак… и разбитые грезы
Унеслись в бесконечную даль.
Сергей Есенин
На следующее утро Женя появилась на факультете как ни в чем не бывало, хотя на каждом шагу ее останавливали и пытались посочувствовать, узнать, как она, посоветовать взять больничный. Когда она добралась до аудитории, где ей предстояло принимать экзамен, нервы ее уже были на пределе. Все вели себя так, будто у неё на лбу пламенела печать смерти, и ждали, что вот-вот из какого-нибудь темного угла выскочит маньяк и начнёт резать ее на кусочки. Внимание окружающих, их сочувствующие взгляды Жене были неприятны. Она вообще всю жизнь предпочитала оставаться в тени, прячась за кипами библиотечных книг и старых документов. А здесь попала в самый центр внимания! Хорошо, хоть журналисты не заявились.
Возле аудитории Женю уже поджидали студенты. Она поздоровалась, глянула на часы и, пресекая всяческие попытки осведомиться о ее самочувствии, грозным голосом сказала:
– Ровно в 9 пять студентов могут войти в аудиторию и взять билеты. 20 минут на подготовку. Далее, как только ответивший выйдет, входит следующий. Будете медлить, тянуть время, снижу балл. Все понятно?
Студенты поняли, что сегодня, несмотря на недавно полученную Женей травму, экзамен будет проходить в том же ритме, что и всегда у неё было заведено.
Минуты, а за ними и часы тянулись бесконечно. Женя уже порядком устала, но сдаваться не собиралась. Оставалось ещё человек десять, кто должен был ответить. Взяв очередную зачетку, она кинула взгляд на севшего перед ней парня. Данила Воробьев. Надо же, Женя вспомнила его имя. Удивительная всё-таки у неё память. Ещё пару месяцев назад она не то что имени его не знала, но и лица не помнила. Столкнись она с ним где-нибудь вне университета, и наверняка не узнала бы. Но стоило дать себе установку, что нужно запомнить их всех, потому что Тамерлан просил ее присмотреться к своим ребятам, и в памяти тут же образовалось место для нескольких десятков новых имён. Вот и Данилу она теперь помнит.