Он произносит это так, будто я каждый день открываю новые клубы, и, перед тем как сесть в лимузин, спрашивает:
– Когда ты ее увидишь?
– Не исключаю, что вечером. – И потом, смалодушничав, уточняю: – Тебе это вообще как?
– Слушай, мне главное, чтобы она получила роль. Я за нее болею. – Он замолкает, скаля зубы в улыбке. – А ты разве нет?
Отмалчиваюсь. Едва заметно киваю.
– Ну вот, – говорит, словно убедившись в чем-то. – Я так и думал. – И затем, вдвигаясь в глубь лимузина и глядя на меня снизу вверх: – У тебя ведь что-то подобное бывало в прошлом?
Водитель хлопает дверцей.
* * *
Меня ждут в «Сансет тауэр»* на вечеринке, посвященной раздаче «Золотых глобусов», но Рейн отказывается ехать, даже когда говорю, что там будут режиссер и продюсер и что, если она надеется получить роль Мартины, лучше, чтобы я им представил ее формально, вне офиса Джейсона в Калвер-Сити.
* Роскошный отель с видом на Беверли-Хиллз и Голливуд.
– Никто так не делает, – бурчит она.
– А мы сделаем, – говорю.
Когда она приезжает ко мне домой (свежий слой искусственного загара, волосы взбиты и тщательно уложены, платье без бретелек), я по-прежнему в халате, пью водку, поглаживаю свой стояк. Сексом заниматься не хочет. Я отворачиваюсь и говорю, что без этого не поеду. Опрокидывает две рюмки текилы «Гран-Патрон», быстрым шагом направляется в спальню, аккуратно стаскивает платье, предупреждая: «Только без поцелуев», – боится испортить макияж; впиваюсь в нежную мякоть половых губ, подбираюсь пальцами к анусу, она смахивает мою руку с ягодиц:
– Мне так не нравится.
Чуть позже, когда она вновь втискивается в платье, замечаю у нее на боку синяк, которого раньше не видел.
– Кто тебя так? – спрашиваю.
Она выгибает шею, чтобы рассмотреть.
– А, это, – говорит. – Ты.
* * *
На вечеринку в «Сансет тауэр» мы входим вслед за известным актером, и вспышки фотоаппаратов создают стробоскопический эффект; тяну Рейн к бару, мельком поймав в зеркале свое отражение – череп, обтянутый красной кожей (последствия часовой прогулки у обсерватории); на веранде с видом на бассейн протискиваюсь вместе с Рейн сквозь гудяшую толпу, с теми, кого узнаю, здороваюсь, тем, кого не знаю, но кто здоровается со мной, отвечаю кивком, несколько раз с разными людьми обсуждаю панихиду по Келли Монтроузу, хотя там не был, потом, заметив Трента и Блэр, резко меняю вектор движения – не хочу, чтобы Блэр видела меня с Рейн; на стенах – проекции черно-белых снимков пальм, виды Палисейдс-парка* из фильмов сороковых и портреты красоток, отобранных для очередного фильма про Джеймса Бонда; на подносах разносят пончики, и я жую жевательную резинку, отбивающую желание курить, и потом, заметив Марка с женой, подгребаю с Рейн к ним; при виде Рейн Марк хмурится, но тут же спохватывается, озаряясь притворной улыбкой, мы делано обнимаемся, он не спускает глаз с Рейн, его жена взирает на нас с плохо скрываемой враждебностью; я начинаю объяснять, почему не появлялся на кастинге, и Марк советует завтра все-таки быть, и я даю слово, что буду, и уже открываю рот, чтобы заговорить с ним про Рейн, как вдруг чувствую вибрацию телефона в кармане брюк и, достав его, вижу CMC с заблокированного номера: "Она знает«’, пока я тычу в «?» и нажимаю «Ответить», Марк с женой мигрируют в сторону, а Рейн увлечена трепом с молодой актрисой за моей спиной и, судя по виду, совсем не озабочена тем, что я не заговорил о ней с Марком; затем приходит CMC: «Она знает, что ты знаешь».
* Знаменитый живописный отрезок шоссе вдоль Тихого океана, ставший (во многом благодаря частым появлениям в кино) одной из «визитных карточек» Лос-Анджелеса.
* * *
Едем с вечеринки в комплекс «Дохини-Плаза», и меня буквально колотит от бешенства, но я буднично спрашиваю:
– Тебе знакомо имя Джулиан Уэллс? Спросив, замечаю, что руки, впившиеся в руль,
ослабили хватку: вопрос принес облегчение.
– Еще бы! – живо откликается Рейн, возясь со стереосистемой. – Ты его тоже знаешь?
– Ага, – говорю. – Мы здесь выросли вместе.
– Надо же! Клево. – Она ищет какой-то трек на CD, который Меган Рейнольде записала для меня прошлым летом. – Кажется, он что-то про это говорил.
– Откуда ты его знаешь? – спрашиваю.
– Он мне работу подкидывал, – говорит. – Давно уже.
– Какую работу?
– Всякие поручения. От раза к разу, – говорит. – Давно.
– Вообще-то я знаю, что ты его знаешь, – говорю.
– И что теперь? – бурчит, продолжая поиски песни. – Звучит угрожающе.
– Где он сейчас? – спрашиваю. – Ради интереса.
– А я почем знаю? – удивляется, притворяясь, что раздражена.
– Кто из нас с ним спит?
Внезапно все в замедленном темпе. Словно она вдруг забыла свою ответную реплику. Остался только смех:
– Совсем больной?
– Давай ему позвоним.
– О’кей. Давай. Как скажешь, Крейзи.
– Ты все еще мне не веришь, да? – говорю. – Думаешь, я блефую?
– Думаю, ты свихнулся, – говорит. – Вот что я думаю.
– Я, Рейн, все знаю.
– Надо же! Чтож ты такое знаешь? – Интонация по-прежнему игривая.
– То, например, что в Сан-Диего на прошлой неделе ты была с Джулианом.
– Я там была с матерью, Клэй.
– И с Джулианом, – произношу и сразу успокаиваюсь. – Неужели ты думала, я не узнаю?
На светофоре перед поворотом на Дохини она смотрит прямо перед собой.
– Неужели не понимала, что рано или поздно я тебя вычислю?
Внезапно она раскалывается. Резко поворачивается ко мне. Строчит вопросами.
– Ну и что? Тебе не все равно? Что ты устраиваешь? Забыл про наш уговор? Зачем лезешь, куда не просят? Неужели так важно, чем я занимаюсь, когда мы не вместе?
– Важно, – говорю. – В данной ситуации, чтобы ты получила то, что хочешь, это очень важно.
– Но почему это важно? – кричит. – Ненормальный!
Невозмутимо сворачиваю налево и, не торопясь, качу по Дохини.
– Не могла поиграть со мной в любовь хотя бы месячишко? – спрашиваю почти задушевно. – Так нужен был его хуй, что забыла обо всем остальном? Если быть со мной для тебя так важно, зачем же все собственными руками портить? Могла бы использовать меня, но…
– Я никого не «использую», Клэй.
– Даже Рипа Миллара?
– Рипа Миллара? – говорит. – Ну, ты точно свихнулся.
Поток встречных машин слепит фарами, и я торможу на обочине через дорогу от комплекса «Дохини- Плаза».
– Выходи. Вали нахуй отсюда.
– Клэй, – льнет ко мне. – Не надо, пожалуйста.
– Испугалась, – улыбаюсь, отстраняясь. – Смотри-ка: действительно испугалась.
– Послушай: я сделаю все, что ты хочешь, – говорит. – Что ты хочешь? Скажи, что ты хочешь, и я это сделаю.
– Прекрати встречаться с Джулианом, – говорю. – По крайней мере, пока не получишь роль.
Откидывается на спинку сиденья.
– А где гарантия, что ты действительно поможешь мне ее получить?
– Помогу, – говорю. – Но только когда расстанешься с Джулианом. А до этого палец о палец не ударю.
– Ради роли я готова на все, – говорит шепотом. – Исполню любое твое желание. Ради роли я готова исполнить любое твое желание.
Она хватает мою голову. Притягивает к себе. Крепко целует в губы.
Ампирные спальни – Часть 3
* * *
В темноте спальни Рейн спрашивает:
– Почему именно сейчас?
– Что «сейчас»? – Подложив под спину подушку, я потягиваю водку с подтаявшим льдом.
– Завел этот разговор, – говорит. – Чуть не выбросил из машины.
– Хотел доказать, что ты мне врешь.
– Кто тебе сказал?
– Рип Миллар.
Поджимает губы, тон становится отстраненным.
– Между нами все кончено.
– Что так?
– Он больной на всю голову. – Рейн поворачивается ко мне. – Не втягивай в это Рипа. Пожалуйста, Клэй. Серьезно. Не надо. С Рипом я сама разберусь.
– Он сказал, что собирается проучить Джулиана, – говорю. – Сказал, что за себя не ручается.
– Почему нельзя, чтобы все осталось как есть?
– Я не хочу как есть… Я хочу по-другому.
– Чтобы было по-другому, – вздыхает, – мне нужны деньги.
– У тебя есть работа, – говорю. – Или в ночном клубе уже не платят?
– Меня уволили, – говорит наконец.
– Почему?
– По звонку Рипа, – говорит. – Он меня ненавидит.
Вселенная начинает расширяться. Можно слегка расслабиться. Когда ясен замысел, возможности поистине безграничны.
– Ты слышал, что я сказала? – спрашивает.
– Как так можно жить?
– Стараюсь не думать.
* * *
«Она сейчас у тебя? Где она, Джулиан? Я ведь все знаю. Меня не проведешь. Ты что, блядь, затеял? Очередное кидалово? Свою девушку под клиентов подкладываешь? Кавалер хуев. Говори, где она… Где она?.. Чтоб ты сдох, тварь. Лучше на глаза мне не попадайся, уебище: увижу – убью к чертям, богом клянусь, Джулиан. Я не шучу. Прихлопну как муху. Без сожаления – вздохну полной грудью, когда ты сдохнешь». Эту пьяную тираду я оставляю на автоответчике Джулиана, когда просыпаюсь теплой январской ночью после вечеринки, посвященной раздаче «Золотых глобусов», а Рейн рядом нет.
* * *
Перед комплексом в Калвер-Сити, где проходит кастинг, стоят два передвижных буфета, и во внутреннем дворике рабочие расставляют столы и сооружают подиум для диджея, и терраса заполнена молодыми актрисами, ждущими своей очереди (все одеты по моде восьмидесятых, и все блондинки), а затем я иду мимо бассейна и поднимаюсь по лестнице в офис Джейсона, где Джон, Марк и Джейсон отдыхают в перерывах между пробами.
– Восставший из мертвых, – говорит Джон. – Какие новости? Где пропадал?
– Дел чего-то поднакопилось, – говорю. – Сценарий заканчивал. – Кладу руки в карманы и прислоняюсь к стене расслабленно и небрежно. – По-моему, у нас есть идеальная кандидатура на Мартину.
– У меня пока никого на примете, – говорит Джон.
– Не совсем правда, – говорит Джейсон. – Мы нескольких отобрали, но кого ты имеешь в виду?