— А ты не догадываешься? Кто заказчик?
— Заказчик чего?
— Хорош выделываться. Я же знаю, что ты мокрушник, или как вас сейчас называют, киллер — Санька Мокрый.
— «Киллер». Как это пошло, — поморщился Мокрый, а затем с ноткой самолюбования произнес: — Я не киллер, я помощник. Я помогаю людям избавиться от этого грешного мира и совершить переход в мир лучший.
— Чего? — искренне удивился Деснин.
— Учитель… Он открыл мне глаза. Он поведал мне о моём истинном предназначении — помогать совершать Переход. А насчёт того пожара… В тот раз Учитель удостоил меня поистине великой чести. До этого мне приходилось помогать совершать Переход в ад всяким там фирмачам, банкирам и прочей сволочи. «Так надо», — говорил Учитель. Ибо необходимо усмирять сатану — ведь ему нужны грешники, иначе он сам придёт за ними на землю, а этого допустить нельзя. Но тот пожар… Тогда я впервые помог совершить Переход человеку в рай. Знаешь, я всегда навожу справки о своих клиентах. А тот священник воистину был святой. Так что уверяю тебя — он попал в рай.
Деснин чуть не открыл рот от изумления. Вован говорил, что в последнее время появилось огромное количество всевозможных сект. У каждой было своё «вероучение». Но о таком…
Деснин подкатил к себе ногой бутылку виски, подхватил ее и, отвернув пробку, отхлебнул пару глотков. «Вот оно что, — неслись в голове мысли. — Значит, Никодим пал жертвой какого-то чёртова вероучения… В рай они ему помогли перебраться. Суки!»
— Да понимаешь ли ты, урод, — не выдержал и сорвался на крик Деснин, — что, зная о том, что есть на земле такие люди, как Никодим, которого ты спалил, жить хочется, верить начинаешь, что не всё так уж и плохо, что…
Деснин вскочил на ноги. Шрам засветлел на его побуревшем лице.
— Ты не его спалил! Ты меня спалил! Но он-то мёртв, а мне как?!
Из груди Деснина вырвался вопль, и он разрядил в пол почти всю обойму. Лишь после этого Деснин вновь сел в кресло и, деля фразу на отдельные слова задал вопрос:
— Кто Этот Ваш Учитель?
Казалось, пальба не произвела на Мокрого никакого впечатления. Он, спокойно разглядывая простреленный паркет, ответил вопросом на вопрос:
— Зачем он тебе? Ты хочешь его убить?
— Нет, — соврал Деснин. — Я побазарить с ним хочу.
— С ним нельзя говорить. Его можно только слушать. Он несёт истину людям, а ты хочешь его убить.
Деснин показал Мокрому, что держит спусковой рычаг гранаты лишь безымянным пальцем.
— Можешь отпустить его, — равнодушно произнёс Мокрый. — Я всё равно ничего не скажу.
Деснин, задумавшись, закусил губу. Понимая, что вопросами в лоб ничего не добьется, он решил сменить тему.
— Ладно, проехали. А что это вообще такое? — обвел Деснин взглядом помещение.
— Сам не видишь? Тренировочная база.
Деснин уже совсем ничего не понимал, но старался не подавать виду:
— Тренировочная? Для чего?
— Ха, — усмехнулся Мокрый, — Переход приходится помогать совершать не только праведникам, но и грешникам, а охрана у них весьма приличная.
Опять Переход. У Деснина было ощущение, что его разводят. Его так и подмывало спросить Мокрого, неужто он и в самом деле верит в тот бред, что несет, но он боялся, что тогда тот и вовсе замолчит. Тогда он решил пойти ва-банк и подыграть Мокрому.
— А что, без вашего учителя совершить этот Переход уже никак?
— Нет. Только Учитель знает, чей черед настал.
Худшие опасения подтвердились. Этот Мокрый и впрямь верил в то, что говорил. «Робот какой-то, — думал Деснин. — К тому же больной на всю голову». Он еще раз отхлебнул из бутылки и, уже ни на что не рассчитывая, бросил:
— Может, все-таки еще Бог знает, чей черед настал?
— Может, — не сразу согласился Мокрый. Казалось, что программа, заложенная в мозг, дала сбой.
— Тогда предлагаю сделку, — тут же нашелся Деснин. — Знаешь, чем хорош наган? Тем, что с его помощью можно сыграть в одну интересную игру. Русская рулетка называется. Я оставлю в барабане всего один патрон. Если пуля достанется мне, то у тебя останется всего лишь одна проблема — убрать мой труп. Искать меня вряд ли кто будет. Если тебе, то, что же, значит сам бог против моей встречи с твоим Учителем. Но если она не достанется никому, то это будет знаком того, что я действительно не хочу убивать твоего Учителя, и ты поможешь мне с ним встретиться, а заодно останешься жив. Заманчивое предложение, не так ли?
— Все во власти Бога, — равнодушно произнес Мокрый, повторяя заученную фразу.
— Я тоже так думаю, — согласился Деснин, один за другим вынимая оставшиеся патроны из барабана. — Правда, боги у нас разные. Я не хочу тебя убивать. Вернее, хочу, но не буду. Пусть Бог рассудит.
— Только ты первый, — Мокрый, казалось, купился на эту уловку и даже немного ожил.
Деснин крутнул барабан, заглянул в дуло: «Нет, я не сдохну, пока не разберусь со всем этим, ведь так?». Уверенно вставив ствол в рот, он спустил курок. Щелкнул боек, но выстрела не последовало.
— Хм! — несколько нервно хмыкнул Мокрый. — А ты хитер. Ведь если бы ты сейчас отстрелил себе башку, то взорвалась бы и лимонка в твоей руке. И мне бы тоже кранты.
— Это было мое маленькое преимущество. Ну, теперь твоя очередь.
С этими словами Деснин положил наган на столик. Мокрый не спеша взял наган, и, крутанув барабан, вставил ствол в рот.
— Ну, что же ты, — торопил его Деснин. — Там всего один патрон, и если он достанется тебе, то, значит, пришло время твоего Перехода.
Деснин намеренно воспользовался сектантской терминологией, и это подействовало. Мокрый нажал на курок. Раздался выстрел.
— Вот не везет, — вслух произнёс Деснин, глядя, как мозги Мокрого медленно сползают по стене. — И где мне теперь этого козла Учителя искать?!
Глава VРазговор с Богом
— Кого это ты называешь козлом? — услышал Деснин голос за спиной. Голос показался знакомым. Он обернулся. Перед ним стоял… Аббат.
— Ха-ха-ха! Если пуля достанется тебе, значит сам бог против моей встречи с твоим Учителем, — передразнил Аббат Деснина. — Бог не против того, чтобы ты встретился с его, — Аббат указывал на труп, — Учителем, ибо бог — это я. По крайней мере, здесь.
Он обвёл руками холл, в котором, откуда ни возьмись, стали появляться какие-то люди.
Деснин недоумевал. Он еще раз вгляделся в того, кто называл себя богом. Сомнений быть не могло. Перед ним стоял тот самый Аббат, на которого Деснин работал в свое время. Правда, тот заметно пополнел, и этот лишний вес его, очевидно, раздражал. Особенно двойной подбородок и жировая складка на затылке начисто выбритой головы. Аббат также узнал Деснина, но почему-то делал вид, что видит того впервые.
— Я ждал тебя, — произнес Аббат, обращаясь при этом не столько к Деснину, сколько к присутствующим. — Рано или поздно, но ты должен был прийти, как я и предсказывал.
Речь Аббата была протяжна и величественна. Он явно изображал из себя пророка.
— Дети мои, — Аббат обвел взглядом всех присутствующих, — вот он, тот человек! Они послали его, чтобы убить меня! Потому что…
Аббат наклонился к самому уху Деснина и шепнул: «Это я убил Никодима!»
Дыра. Она полыхала. Месть, заполнявшая ее, рвалась наружу. Деснин разжал руку. Лимонка с глухим стуком упала на пол.
Следующие несколько секунд показались Деснину вечностью. Перед глазами поплыли какие-то неясные картинки, в ушах стоял звон.
Вдруг в этот всепоглощающий звон ворвались слова Аббата:
— Видите, дети мои, они не в силах убить меня, ибо я вышел из-под их контроля. Я отринул их, и они не властны надо мной!
Деснин мотнул головой. Картинки исчезли. Но в ушах стоял страшный рев. Это месть не находила себе выхода. Несколько секунд Деснин неподвижно смотрел на не взорвавшуюся лимонку, затем, скрипнув зубами, кинулся на Аббата. Но двое из учеников тут же повалили его на пол, скрутили руки за спину и поставили на колени перед своим Учителем. Тот не спеша достал пистолет и приставил его ко лбу Деснина.
— Дети мои, этот человек дважды пытался убить меня. Я в полном праве просто пристрелить его, но… Суд — вот высшее проявление божественного начала. Ты волен либо казнить, либо миловать. Запомните: бог в первую очередь судья, а потом уже всё остальное. Бог всемогущ, а настоящая власть не в том, чтоб казнить — убить может каждый, настоящая власть в том, чтобы миловать.
Аббат убрал пистолет и продолжал свою патетическую речь:
— И я милую этого жалкого посланца старого бога. Вы видите, как тот немощен. Так к чему же он нам?! Однако власть прежнего бога еще крепка. Он, так же как и дьявол, контролирует вас через ваши души. Чтобы избавиться от этого контроля, нужно избавиться от души. Я достиг этого. Вы — уже на пути. Вы — избранные. Совсем скоро грядут времена, когда все люди, по всей земле, избавятся от контроля, избавятся от своих душ! Но вы — первые! И вы будете хозяевами земли, рая и ада! Но пока: есть рай, есть ад и есть я. И это я решаю, кому настал черед совершить свой Переход! Помните — прежние бог и дьявол всего лишь мои наместники.
Следующие слова Аббат обратил к Деснину:
— Я знаю, ты послан ими обоими для последнего разговора со мной. Что же, я готов. Оставьте нас, дети мои. Вы же видите — он не в силах причинить мне никакого вреда.
«Поднимайся в мой кабинет на верху, живо!» — шепнул Аббат уже нормальным тоном в ухо Деснину. Деснин повиновался и направился к лестнице. Сзади шел Аббат. Едва они вошли в кабинет, тот в изнеможении развалился на кожаном диване.
— Уфф, — выдохнул Аббат, отирая платком пот со лба, — если б кто знал, как трудно быть богом. Хм, Коля, Коля, тесен мир. Я был уверен, что ты здесь появишься и порадуешь нас чем-то оригинальным. И я, как всегда, оказался прав. Информация, что моим подопечным интересуются, быстро просочилась. Ну а я решил извлечь из всего этого определенную пользу. Да ты присаживайся, в ногах правды нет, — указал Аббат Деснину на кресло возле дивана.