За увлекательным разговором девушки не заметили, как обошли всю деревню. Джейн делилась историей своей жизни, а Белка рассказала о далекой России из будущего.
– Это все настолько невероятно, что в это трудно поверить! – то и дело изумлялась молоденькая американка. – У вас так интересно!
– Думаю, и у вас тут можно найти чем заняться.
– Это да. Я говорила, что мама Бобби, миссис Орандж, была преподавательницей музыки? Теперь она дает мне уроки. Я мечтаю научиться играть на фортепиано.
– И как успехи?
– Уже две пьесы освоила.
После прогулки, когда выпитое вино уже ударило в голову, Белка по просьбе Джейн приняла участие в играх и плясках. Она никогда бы не подумала, что могла бы весело проводить время в семнадцатом веке. Но еда здесь была такая вкусная, вино лилось рекой, люди вокруг излучали доброжелательность и дружелюбие, и невольно в этой атмосфере Белка забылась и просто получала наслаждение.
Но в какой-то момент ее осенило. Мысль, блуждавшая в голове, наконец, добралась до нее. Белка поняла, почему оказалось в Плимутской колонии. И в этот самый момент вихрь унес ее так же внезапно, как и помог очутиться здесь.
Джейн хотела позвать новую приятельницу к пляскам у костра, но той словно след простыл. Поискав гостью в толпе соседей, веселившихся у огня в густых сумерках, она озадаченно пожала плечами. Необычная путешественница словно растворилась в воздухе под покровом ночи.
4 глава
С приходом весны у нее всегда начиналась депрессия. Все вокруг радовались долгожданному теплу, солнечному свету, чистому воздуху, набухшим почкам на деревьях и ощущению новой, более счастливой жизни. А для Тони все это служило напоминанием того, что она неудачница, и праздник жизни снова обошел ее стороной.
С осенью все было намного проще. Дождливое, тоскливое настроение не давало никаких иллюзий. Ты знаешь, что это только начало всех бедствий – скоро грязь и слякоть превратятся в холода, морозы и новую волну бесконечных пьянок отца. Тоня чувствовала в осени родственную душу. Она смотрела на опавшие желтые листья под ногами и думала о том, как они похожи на людей. Такие наивные и зеленые весной – как подростки, верящие в то, что в этой жизни перед ними открыты все двери; беззаботные летом – как молодые, полные сил, самоуверенные прожигатели жизни, и опавшие, никому не нужные осенью – как старики, которые поняли, что жизнь уже пролетела. Листья под ногами – это люди в старости. Только от того, как ты проживешь свою жизнь, зависит, будешь ли ты валяться в луже, втоптанным в грязь, или благородно лететь на ветру кленовым листом, который со временем становится только краше, приобретая необычайные оттенки. Осень предупреждала о том, что нас ждет впереди.
А весна обнадеживала. Но только не Тоню. Для нее наступления теплых времен означало одно – новый всплеск усмешек одноклассников. Весной девчонки прихорашивались, надевали обновки, подчеркивая стройные фигурки, хвастались модными чулками и изящными туфельками. Тоня, одна-единственная в классе, продолжала ходить в старье и пошамканных башмаках. А ей тоже так хотелось нарядиться и стать хоть чуточку красивее.
Тоня любила мечтать. Будучи дурнушкой, она воображала, как вдруг, словно по взмаху волшебной палочки, добрая фея превращает ее в красавицу в роскошном платье, сажает в карету и отправляет на встречу с Принцем, предначертанным ей Судьбой.
Только Тоня не была Золушкой, хоть и трудилась с утра до ночи. И ей оставалось лишь мечтать, ведь она понимала, что в ее жизни чудеса не произойдут. В этой жестокой реальности ей нужно было рассчитывать только на себя – ни на маму с папой, которым и дела-то до нее не было никакого, а только на себя, одну-единственную.
Она листала журналы «Cosmopolitan» в библиотеке, читала светскую хронику и представляла себя среди этих звезд в роскошных нарядах на ковровой дорожке. Тоня понимала, что этому не суждено случиться, но ей так нравилось придумывать вопросы, которые ей задавали бы журналисты, сочинять на них остроумные ответы и воображать перекошенные от зависти лица обидчиков, когда ее пригласят в «Вечерний Ургант» и она вплывет в студию во всей своей новой красе. Эти мечты придавали ей сил, заставляли двигаться вперед и не принимать так близко к сердцу, насколько это было возможно, все эти унижения и обиды. Тонька знала, что вырваться из этой серой, унылой жизни она может только благодаря себе – нужно только поднапрячься, выложиться по полной программе, поступить в московский ВУЗ и забыть напрочь о существовании этой деревни. Здесь ее ничто не держало.
Но той весной случилось нечто, после чего Тоня по-новому взглянула на себя. Первого апреля ей исполнялось шестнадцать лет. Судьба и здесь сыграла с ней шутку, выбрав ее появление на свет в день дурака. По случайному совпадению, в этот день родилась и ее бабушка – мать матери, которую девочка даже не знала. Она умерла, когда Тоня еще не появилась на свет.
В нормальной семье шестнадцатилетие ребенка считалось событием, достойным пышного празднества. Тоню же отец не поздравил даже на словах, а мать сунула ей в руки упаковку телесных колготок и ушла на кухню.
Тонька удивилась, обнаружив ее там с рюмкой водки.
– Поминаю твою бабку, – коротко объяснила женщина.
– Понятно, – ее дочь присела за стол, продолжая держать в руках колготки.
– Мне передали, что она умерла в прошлом месяце.
– Это как в прошлом месяце?! – ошарашено спросила девчонка.
– А вот так!
– Но ты говорила, что она умерла еще до моего рождения.
– Потому что для меня она еще тогда сдохла, а сейчас отправилась на тот свет по-настоящему.
В это время на кухне появился отец. У него как будто сработал нюх на выпивку. Учуял, что рядом кто-то глушит водку, и оказался тут как тут.
– Об этой проклятой цыганке говоришь? Я же просил не вспоминать эту старую ведьму!
– Моя бабушка была цыганкой?! – изумилась Тоня.
– Самая настоящая поганая цыганка! – рявкнул отец. – А ведь она была права, не хотела, чтобы мы с твоей матерью встречались. Все делала, чтобы нас разлучить. А эта быстренько обрюхатилась, чтобы женить меня на себе!
– Да кому ты сдался, пень? Можно подумать, он Принц, который меня осчастливил! Хренов неудачник!
– Заткнись, кобыла!
Слушать перепалку родителей у именинницы Тони не было желания. Она поспешила уйти в комнату и в спокойной обстановке обдумать полученную информацию. Вот откуда у мамы сумасшедшая тяга к украшениям, особенно к золоту!
Тонька подошла к зеркалу, чтобы внимательней разглядеть себя. Цыганки ассоциировались у нее со знойными красавицами с цветком в волосах и разноцветными многоярусными юбками, но, сколько бы Тоня ни разглядывала себя в зеркале, ничего общего с Эсмеральдой из «Нотр-Дама» обнаружить не смогла. Разве что только цвет глаз карий.
Но должно же во мне быть хоть что-то от бабушки-цыганки!
Первое изменение Тоня обнаружила в себе на следующий день, когда отправилась в школу. Возле беседки она заметила банду Потапова, мимо которой пройти спокойно никогда не удавалось. От града их издевок и насмешек ей часто хотелось наглотаться снотворных таблеток и заснуть навечно.
Обойти беседку было невозможно, поэтому Тонька стала мысленно подготавливать себя к тому, что сейчас ей снова придется терпеть унижения. Она подумала о том, что неплохо было бы превратиться в невидимку. Не в том смысле, чтобы раствориться в воздухе, а просто стать незаметной для отдельных конкретных людей. Тоня представила, что ее окутал прозрачный шар, скрывающий от глаз Потапова и его дружков. Все ее видят, а вот для них она как будто испарилась.
Тонька направилась к школьному крыльцу, вошла в вестибюль и выглянула в окно. Ее обидчики продолжали о чем-то оживленно болтать, не обратив на нее никакого внимания! А ведь она прошла прямо у них перед носом!
Неужели получилось?! Разве такое может быть?!
Тоня вышла на улицу и прошлась мимо беседки туда и обратно еще раз. Реакция была такой же. Потапов и компания не реагировали на нее!
Тонька с радостным волнением подумала о том, что, скорее всего, бабка-цыганка обладала магическими способностями, и, наверное, после ее смерти они достались ей в наследство. Другого объяснения происходящему Тоня найти не могла.
Так, после дня своего шестнадцатилетия она по-новому взглянула на свои возможности. Это было началом новой главы ее жизни.
Белка очнулась в квартире Насти. Она лежала в спальне на кровати, свернувшись калачиком, и первые несколько секунд приходила в себя.
Какой странный сон приснился! Плимутская колония, семнадцатый век, Джейн, выросшая среди индейцев…
Во сне все было до того похоже на реальность, как будто это на самом деле происходило с ней…
Стоп! Или это действительно было наяву?!
Белка присела на кровати, пытаясь понять, что же произошло. Неужели она на самом деле, сумев преодолеть время и пространство, отправилась в это увлекательное путешествие?
Чтобы развеять сомнения, Белка схватила телефон и стала гуглить. Сейчас она проверит, есть ли какая-нибудь информация о Джейн в Плимутской колонии, посодействовавшей укреплению отношений между отцами-пилигримами из Англии и местным племенем.
Что там о ней известно? Муж Бобби, свекровь – миссис Орандж…
Стоп!
То есть получается, что после замужества она стала Джейн Орандж! А ведь именно такое имя было у прихожанки, о которой монахиня Мария писала на той самой странице своего дневника, помеченной невидимыми молочными чернилами. Понятное дело, что речь шла не о той Джейн, с которой во сне или наяву удалось пообщаться Белке. Прихожанка жила за четверть века до этого. Но не может же это совпадение быть случайным! Оно означает, что Белка на правильном пути. И почему они с Настей раньше не обратили внимания на упоминание о прихожанке с таким нетипичным для маленького испанского городка именем, как Джейн Орандж?