Тоня знала, что все зависит только от нее самой. Теперь перед ней стояла новая цель – стать лучшей студенткой, получить красный диплом и найти работу, которая позволит ей изменить жизнь. Тонька пока не представляла, как именно это должно произойти. Она понимала, что ее внешность может отталкивать потенциальных работодателей, которых привлекали стройные ухоженные девушки с московской пропиской, а не неказистые деревенские «крокодилки». Но о том, как изменить это положение, Тоня собиралась подумать потом, как Скарлетт О’Хара. «Всему свое время» и «Будет день – будет пища» были ее любимыми пословицами. Чутье подсказывало, что, когда настанет ее час, все произойдет само собой, без особых усилий. Надо только верить в это. А Тоня верила.
Первый год учебы она привыкала к Москве. Тонька любила гулять по городу, сидеть в тихих скверах и любоваться старинными зданиями, возвышающимися вокруг нее, кататься на трамваях, бродить по набережным и ходить по музеям, благо студенческий билет позволял делать это бесплатно. Она была, как зачарованная, влюблена в этот город по уши. Эти шумные улицы, бешеный ритм жизни, нескончаемый поток прохожих на тротуарах питали своей мощной энергетикой. Москва не истощала ее, Москва открывала в ней новые возможности и давала шанс.
Тоня знала, что Москва ее слезам поверит. Она понимала, что сотни девушек каждый день едут в столицу в надежде покорить ее и добиться успеха. Только она не сравнивала себя с ними. Каждой был уготован свой путь, и Тонька верила в свою исключительность. Она чувствовала, что ее словно оберегают Высшие силы. Возможно, даже дух умершей бабушки-цыганки.
На втором курсе в жизни Тони произошло еще одно важное событие. Она влюбилась. Старшекурсник Артем Голубь считался самым популярным парнем университета. По нему вздыхали даже преподавательницы. Он был лучшим студентом, но при этом не каким-нибудь занудой-ботаником, а обаятельным молодым человеком, который очаровывал всех вокруг. Артем был настолько харизматичным, что, если верить слухам, его бывшие девушки, причем даже брошенные им, никогда не держали на него зла и продолжали мило общаться с ним, даже когда их романтические отношения оставались в прошлом.
Тоня и не мечтала, что когда-нибудь он обратит на нее внимание. Вернее, она хотела бы этого больше всего на свете, но понимала, что это невозможно. Они жили в разных мирах. Девчонка просто молча любила его и искренне радовалась каждый раз, когда ей удавалось увидеть Артема хотя бы издалека в коридорах университета, в столовой или библиотеке. Она все знала о его девушках, они менялись чуть ли не каждые две недели. Первые красавицы университета словно разрывали его, отбивая друг от друга. Тоня наблюдала за ним со стороны. Он был увлечен ими, они ему нравились, кто-то больше, кто-то меньше, но ни в одну из них Артем не был влюблен. И почему-то осознание этого успокаивало Тоню. Она знала, что роман между ними исключен, но жить с мыслью, что сердце ее любимого никем не занято, было легче и спокойней.
Но однажды, в конце второго курса, кое-что изменилось. Во взгляде Артема на его юную спутницу необыкновенной красоты Тонька увидела то, что боялась больше всего – любовь. Ее звали Кермен. Она приехала на День открытых дверей.
В тот день, когда Тоня увидела Белку, в ее жизни все перевернулось. Когда она исчезла, никто не хватился этой толстушки. Кто-то из однокурсников спустя месяцы упомянул, что вроде была у них какая-то неказистая девушка на курсе, но потом куда-то подевалась. Некоторые так и не вспомнили ее. А кто-то с уверенностью сказал, что она еще на первом курсе покончила с собой, выбросившись из окна общежития. Так Тоня превратилась в призрак…
На этот раз Москва встретила Белку в парке развлечений. К ее удивлению, на дворе по-прежнему была зима. Она боялась, что она снова окажется посреди лета, нелепая в пуховике и ботинках, но этого, к ее радости, не случилось. Кочевница прибыла ни в осень, ни в весну, а в запорошенную снегом столицу.
Опустевший парк с застывшим колесом обозрения казался таким заброшенным, сиротливым и одиноким, что на душе невольно стало тоскливо. Но хандрить было некогда. Она достала телефон и набрала Филиппа. Услышав его голос, Белка вздохнула с облегчением.
– Слава Богу, ты жив!
– Ты где? – взволнованно закричал он. – С тобой все в порядке?
– Да. У меня есть новости об Аманде Рай!
– Я сейчас на Кутузовском. Говори где ты. Я тебя заберу.
Дожидаться Филиппа можно было бы целую вечность, учитывая час-пик в будний день. Проще было добраться до него на метро. Снова ехать на Мичуринский проспект Белке не хотелось, хотя мысль о горячей ванне по-прежнему ее манила. Но это было небезопасно. Лысый мог вернуться туда в любой момент и застать ее врасплох.
Белка шагала к станции метро ВДНХ. Взмывавшая ввысь ракета монумента «Покорителям космоса» величественно возвышалась, навевая воспоминания о детстве.
Когда-то в этом районе жила ее бабушка. В детстве Белка со своей подружкой-соседкой Алисой, с которой они дружили не разлей вода чуть ли не с пеленок, частенько гостили у нее на выходных и на каникулах. Бабуля любила брать девочек с собой в музеи, на выставки и прогулки. Так маленькие подружки изучили район Останкино вдоль и поперек. А однажды они тайком прочитали в Интернете страшные истории о прошлом этого района, и по ночам им стали мерещиться призраки утопленных актрис и непогребенных самоубийц. Это был их последний совместный визит к бабушке. Вскоре Алиса пропала без вести…
Белка вошла в метро и обалдела от длинных очередей к кассам и терминалам. Она не могла позволить себе тратить время на ожидание и прошла к турникетам, взглядом выбирая в толпе того, кто не откажет ей в помощи. Выбор пал на долговязого парнишку в бейсболке и приспущенных штанах, косившего под американского рэпера.
– Молодой человек, не могли бы вы помочь? Я опаздываю, а там такая очередь нереальная возле кассы. Давайте я дам вам пятьдесят рублей, а вы меня пропустите по своему проездному?
– Да так проходите! – еле вымолвил парнишка, обалдевший от того, что к нему обратилась необыкновенно красивая девушка как будто из японской дорамы, от которой он не мог отвести глаз.
Белка одарила его своей лучезарной улыбкой и проскочила мимо турникета. Чтобы не терять времени, она побежала вниз по эскалатору. Ей было несвойственно стоять на месте там, где можно идти вперед.
Кочевница пролезла в вагон одной из первых из толпы, поджидавшей поезд, плюхнулась на сиденье и закрыла глаза. Ей нужно было проехать несколько станций вниз по оранжевой ветке без всяких пересадок. Филипп обещал ждать ее возле станции метро «Третьяковская».
Белка вспомнила забавный случай из жизни. Когда она только приехала в Париж, толком не зная языка, ей нужно было за день успеть на несколько кастингов в разных концах города. Юная модель спустилась в метро и с горем пополам поинтересовалась в кассе, на какого цвета ветку ей надо пересесть, чтобы добраться до авеню Джорджа Пятого. Симпатичный француз никак не мог понять что ей от него надо. Спустя несколько минут объяснений на ломаном французском вперемешку с английским выяснилось, что линии в парижском метрополитене обозначались не цветами, а номерами.
На станции «Китай-Город» в вагон вошла старушка с авоськой. Пассажиры на сиденьях дружно поспешили закрыть глаза и сделать вид, что они спят. Только Белка поднялась и уступила место бабушке. Именно тогда она заметила в соседнем вагоне лысого преследователя.
Как же он умудряется повсюду выслеживать меня? Как будто во мне установлен чип, и лысый вычисляет мои координаты через спутник.
К счастью, он не заметил, что Белка его увидела. Как раз в этот момент на него навалился пьяный бомжеватого вида мужчина, и лысый брезгливо отпихивал его от себя. Наверное, он бы и пристрелить его мог, если бы не полный вагон пассажиров.
Белка поспешно закрыла глаза, как ни в чем не бывало. Пусть он думает, что остался незамеченным.
Когда поезд остановился на следующей станции «Третьяковская», она до последнего стояла с невозмутимым видом. Уже вошли новые пассажиры, женский голос объявил следующую станцию, двери вот-вот собирались захлопнуться перед отправлением, и только тогда, в самый последний момент, Белка выскочила на платформу и едва успела увидеть удивленное и в то же время разъяренное лицо лысого, прежде чем поезд унес его в туннель.
Не теряя ни секунды, она бросилась к выходу. Машина Филиппа стояла в условленном месте в Большом Толмачевском переулке, как они и договаривались.
– Быстрей, езжай! Лысый меня уже выследил в метро! – воскликнула Белка, запрыгнув в машину.
– Ну он прыткий, гад! Застал меня врасплох дома. Нужно было вырубить его, привязать к батареям и выбить из него правду.
– Его голыми руками не возьмешь. Он какой-то вездесущий.
– Ну рассказывай, куда ты исчезла, пока мы с этим придурком дрались.
– Я была в Лондоне конца 19 века!
Белка принялась описывать ему свое очередное путешествие.
– Слушай, Филипп, получается, что монахиня Мария, Джейн Орандж, выросшая среди индейцев, итальянская писательница Лучана, гейша Аюми, скульпторша Аманда Рай и фермерша Келли О’Коннелл откуда-то знали о том, что произойдет спустя десятки лет. Все они предвидели какой-то фрагмент будущего. Они заранее знали о жизни людей, которым только предстояло появиться на свет.
– Да, это все очень странно. Но, думаю, тебе сейчас нужно копаться не в будущем этих людей, а заглянуть в свое прошлое. Мне кажется, там ты найдешь все разгадки.
– Может, ты и прав. Но где именно в прошлом искать ответы?
– У меня есть идея на этот счет. Только нужно сделать один звонок. Посиди пока в машине, я быстро.
Филипп привез ее во двор многоэтажного дома в районе Улицы 1905 года.
– Узнаешь?
– Что я должна узнать? – удивилась Белка.
– Тебе не кажется знакомым этот двор?
Она еще раз выглянула из окна автомобиля.