18
Два дня, последовавшие за Наречением, доставили Натаниэлю множество неудобств. Физически он был совершенно измотан: вызов Бартимеуса и воспоследовавшая магическая дуэль вытянули из него все силы. Уже на обратном пути с Темзы мальчик начал шмыгать носом. К вечеру он уже не шмыгал, а просто-таки хрюкал, не хуже свиньи. К утру у него обнаружилась качественная, полномасштабная простуда. Когда он появился на кухне, здорово смахивая на привидение, миссис Андервуд хватило одного взгляда, чтобы тут же развернуть его и отправить в постель. Вскорости она сама поднялась к Натаниэлю в комнату – принесла бутылку с горячей водой, сандвичи, шоколадку и кружку горячего чая с медом и лимоном. Натаниэль, укрытый одеялом по самые уши, прокашлял слова благодарности.
– Не за что, Джон, – сказала миссис Андервуд. – Чтобы сегодня утром ты носа отсюда не высовывал. Нам же нужно, чтобы ты поправился ко времени поездки в Парламент, ведь верно?
Она оглядела комнату и нахмурилась.
– Что-то здесь сильно пахнет свечами, – сказала она. – И благовониями. Надеюсь, ты не практиковался здесь?
– Нет, миссис Андервуд, – Натаниэль мысленно проклял свою беспечность. Он ведь собирался открыть окно и проветрить комнату, но к вечеру так вымотался, что напрочь об этом позабыл, – Такое иногда бывает. Сюда поднимаются запахи из мастерской мистера Андервуда.
– Странно. Никогда раньше этого не замечала.
Она снова принюхалась. Натаниэль поймал себя на том, что неотрывно смотрит на край ковра – оттуда, к его ужасу, предательски выглядывала пентаграмма. Сделав над собою неимоверное усилие, Натаниэль отвел взгляд и зашелся в кашле. Миссис Андервуд тут же позабыла обо всем и сунула в руки Натаниэлю кружку с чаем.
– Выпей-ка это, милый. А потом постарайся заснуть, – сказала она. – Я загляну днем.
Задолго до того, как миссис Андервуд выполнила свое обещание, окно было открыто, и комната успешно проветрилась. Пол под ковром был начисто вытерт.
Натаниэль лежал в постели. Новое имя, которое мистер Андервуд навязал ему, вызывало у него странные чувства. Оно звучало фальшиво и даже немного по-дурацки. «Джон Мэндрейк».
Вполне подходяще для какого-нибудь волшебника из книги по истории, но как-то не очень – для сопливого простуженного мальчишки. Натаниэлю трудно было привыкнуть к новому имени и еще труднее – позабыть старое…
Хотя кто ж ему позволит его позабыть? Уж точно не Бартимеус. Даже меры предосторожности – жестянка из-под табака, ныне покоящаяся на дне реки, – не помогали Натаниэлю почувствовать себя в безопасности. Как он ни старался выбросить все это из головы, тревога возвращалась снова и снова. Она преследовала его, грызла и изводила, словно нечистая совесть. А вдруг он позабыл что-нибудь важное, а демон это заметил?.. А вдруг в эту самую минуту Бартимеус строит страшные козни, вместо того чтобы шпионить за Лавлейсом, как было приказано?
Натаниэль валялся на смятых простынях, среди апельсиновых шкурок, и в голову ему непрерывно приходили разнообразнейшие неприятные возможности. Его терзало сильнейшее искушение достать из тайничка под черепицей свое гадательное зеркало и проверить, чем сейчас занят Бартимеус. Но Натаниэль прекрасно понимал, что это неразумно: соображал он с трудом, говорил тихо и хрипло, и у него едва хватало сил сесть в постели. Где уж тут управиться с норовистым мелким бесом! Так что придется на время предоставить джинна самому себе. Ничего, как-нибудь обойдется.
Заботами миссис Андервуд на третье утро Натаниэль поднялся с постели.
– Очень вовремя, – сказала миссис Андервуд, – Ведь сегодня вечером наш выход в свет.
– А кто там будет? – спросил Натаниэль. Он сидел, скрестив ноги, в уголке кухни и чистил свои башмаки.
– Триста министров, входящих в правительство, с супругами, некоторые особо везучие ученики, уже получившие имя… и несколько прихлебателей – меньших волшебников, состоящих на гражданской или военной службе, которые уже продвинулись по службе, но еще не познакомились с нужными людьми. Это собрание – прекрасная возможность посмотреть, кто сейчас в фаворе, Джон, не говоря уже о возможности взглянуть, что сейчас носят. На летнем рауте, в июне, некоторые женщины из числа министров экспериментировали с длинными одеяниями в самаркандском стиле. Это было довольно интересно, но, конечно же, не прижилось. Джон, что с тобой?
Натаниэль выронил обувную щетку.
– Ничего особенного. Просто она выскользнула. А почему именно Самарканд, миссис Андервуд? Что в нем такого модного?
– Понятия не имею. Если ты уже справился с башмаками, почисти свою куртку.
Возможно, уроки помогли бы Натаниэлю хотя бы ненадолго избавиться от волнения, но было воскресенье, и потому тревога терзала его весь день, все нарастая и нарастая. В три пополудни – за несколько часов до назначенного времени – Натаниэль облачился в свой лучший костюм и принялся слоняться по дому. Это длилось до тех пор, пока наставник не высунулся из спальни и не приказал Натаниэлю прекратить.
– Хватит топать, мальчик! У меня из-за тебя в голове гудит! Или, может, ты хочешь остаться сегодня дома?
Натаниэль очумело помотал головой и на цыпочках спустился в библиотеку. Там он занялся поисками принуждающих заклинаний для демонов среднего ранга и на время позабыл о беспокойстве. В общем, Натаниэль неплохо провел время. Он трудился над сложным заклинанием Зазубренного Маятника, когда в библиотеку влетел мистер Андервуд в лучшем своем плаще.
– Вот ты где, недоумок! Я тебя ищу по всему дому! Еще минута – и мы бы ушли без тебя!
– Простите, сэр… я зачитался…
– Чем – этой книгой? Дурень сонный. Это же четвертый уровень. Она написана на коптском – ты в ней ни слова не разберешь. Ты просто заснул и не смей отнекиваться! А ну-ка пошевеливайся, или я вправду оставлю тебя дома!
Действительно, в тот момент, когда мистер Андервуд вошел в библиотеку, глаза Натаниэля были закрыты: ему так легче было запоминать. Учитывая обстоятельства, можно было сказать, что Натаниэлю повезло: ему не пришлось сочинять других объяснений. Отброшенная книга осталась валяться в кресле, а Натаниэль вылетел из библиотеки следом за наставником. Сердце его готово было выскочить из груди. Он промчался вслед за мистером Андервудом через прихожую и вылетел на улицу. Там их ждала улыбающаяся миссис Андервуд; она была одета в блестящее зеленое платье, а вокруг шеи у нее было небрежно обмотано нечто вроде мохнатой анаконды. Жена волшебника стояла у большой черной машины.
Натаниэлю всего однажды довелось ехать в машине своего наставника, и он совершенно не помнил той давней поездки. Он забрался на заднее сиденье; его изумило прикосновение к блестящей коже сидений и странный, какой-то ненастоящий запах соснового ароматизатора, висевшего под зеркалом заднего обзора.
– Сиди смирно и не прикасайся к стеклам.
Мистер Андервуд строго взглянул на отражение ученика в зеркале заднего обзора. Натаниэль сел смирно, послушно сложив руки на коленях, и путешествие в Парламент началось.
Машина торжественно ехала на юг. Натаниэль смотрел в окно. Отсветы бессчетных лондонских огней – уличные фонари, витрины магазинов, окна, следящие шары – мелькали по его лицу. Натаниэль смотрел на все это великолепие широко распахнутыми глазами, позабыв моргать, и жадно впитывал все, что представало его взору. Поездка по городу уже сама по себе была из ряда вон выходящим событием – Натаниэлю, познававшему мир в основном посредством книг, нечасто доводилось выбираться из дома. Правда, миссис Андервуд иногда возила его на автобусе в одежный и обувной магазины. А однажды, когда у мистера Андервуда выдалось свободное время, Натаниэля сводили в зоопарк. Но ему редко доводилось выбираться за пределы Хайгейта. И уж точно он никуда еще не ездил в столь позднее время.
Как обычно, от грандиозности всего окружающего у Натаниэля перехватило дыхание – от великого множества улиц и переулков, от причудливо изгибающихся полос света… Большинство домов были совсем не такими, как на той улице, где проживал мистер Андервуд, – поменьше и поплоше. И они жались друг к другу, или теснились вокруг больших зданий без окон, с плоскими крышами и высокими трубами; наверное, это были те самые фабрики, на которых зачем-то собирались простолюдины. Впрочем, фабрики мало интересовали Натаниэля.
Кстати, самих простолюдинов тоже хватало. Натаниэль всегда поражался, до чего же их много. Несмотря на темноту и моросящий дождик, они кишели вокруг, словно муравьи в саду, спешили куда-то, втянув головы в плечи, входили в магазины и выходили оттуда, а иногда скрывались в ветхих трактирах; трактиры ютились в боковых улочках, и сквозь матовые стекла сиял теплый оранжевый свет. У каждого такого дома над дверью, не скрываясь, висел следящий шар. Когда под ним проходили, шар дергался, будто поплавок, и пульсировал темно-красным.
Машина как раз проезжала мимо одного такого трактира – очень большого, расположенного прямо напротив станции метрополитена, – когда мистер Андервуд стукнул кулаком по приборной доске. Натаниэль аж подскочил.
– Вот он, Марта! – воскликнул мистер Андервуд, – Будь моя воля, туда сегодня же наведалась бы ночная полиция и забрала бы с собою всех, кто там есть.
– Как можно, Артур! Только не ночная полиция! – страдальчески отозвалась его жена. – Наверняка существуют более приемлемые способы перевоспитать их.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, Марта. Ткни пальцем в любой лондонский трактир, и я отыщу в нем помещение для тайных сборищ простолюдинов. На чердаке, в подвале, в потайной комнате за баром… Я этого добра навидался – министерство внутренних дел частенько проводит такие облавы. Но нам никогда не удается никого застукать, так же как не удается раздобыть доказательства – просто пустые комнаты, несколько столов да стульев… Уж поверь мне на слово: из этих мерзких дыр берут начало все наши неприятности такого рода. Премьер-министру вскоре придется принять меры – но кто знает, что еще к тому времени успеют натворить смутьяны? Следящих шаров недостаточно! Необходимо выжечь эти язвы каленым железом, сровнять их с землей – я так сегодня и сказал Дювалю. Но меня, конечно же, никто не слушает.
Натаниэль давным-давно научился не задавать наставнику вопросов, как бы его ни интересовала обсуждаемая тема. Он просто извернулся и посмотрел еще раз на тающие позади оранжевые огни трактира.
Они въехали в центральную часть Лондона; здешние дома были большими и величественными, в лучших традициях империи. На дорогах стало попадаться больше частных автомобилей, витрины магазинов увеличились и сделались более кричащими, а на тротуарах помимо простолюдинов стали попадаться и волшебники.
– Как ты там, милый? – спросила миссис Андервуд.
– Спасибо, миссис Андервуд, хорошо. А нам еще далеко?
– Еще несколько минут, Джон.
Наставник снова взглянул на Натаниэля в зеркало.
– Вполне достаточно времени, чтобы предупредить тебя, – сказал он. – Сегодня вечером ты представляешь меня. Мы будем находиться в одном зале с величайшими волшебниками страны, с людьми, наделенными такой властью, что ты даже представить себе не можешь. Один неверный шаг – и ты погубишь мою репутацию. Ты слышал, что случилось с учеником Дизраэли?
– Нет, сэр.
– Это произошло на собрании наподобие сегодняшнего. В тот момент, когда Дизраэли представляли собранию, его ученик споткнулся об ступеньку. Он врезался в своего наставника, и тот кубарем полетел по лестнице. И упал на герцогиню Аргайлскую – к счастью, весьма объемистую даму.
– Да, сэр.
– Дизраэли встал и чрезвычайно любезно извинился перед герцогиней. Потом он повернулся к ученику – тот так и скулил на лестнице – и хлопнул в ладоши. На пятнадцать секунд зал окутала тьма. А когда она развеялась, ученика не было. На его месте стояла железная статуя зловредного мальчишки. В руках статуя держала обувную щетку, так что в последние сто пятьдесят лет всякий, кто входит в этот зал, может навести блеск на свою обувь.
– Правда, сэр?! А я увижу эту статую?
– Суть этой истории в том, мальчик, что если ты хоть в чем-то меня подведешь, я позабочусь, чтобы рядом с этой статуей появилась вешалка для шляп, ей в пару. Ты понял?
– Да, сэр. Понял, сэр.
Натаниэль мысленно сделал пометку: взглянуть на формулу Окаменения. Похоже, тут был задействован весьма могущественный африт. Судя по всему, что Натаниэлю было известно о способностях своего наставника, мистеру Андервуду было не по плечу провернуть такую сложную операцию. Мальчик едва заметно усмехнулся, пользуясь тем, что в темноте его не видно.
– Не отходи от меня ни на шаг, – продолжал наставлять его мистер Андервуд, – Пока я не велю тебе говорить – помалкивай. И не смей глазеть на волшебников, как бы они ни выглядели. А теперь тихо – мы приехали, и мне нужно сосредоточиться.
Машина замедлила ход и пристроилась к процессии таких же черных автомобилей, двигавшейся по широкой серой дороге – подъезду к Уайтхоллу. Они проехали мимо ряда гранитных монументов – памятников волшебникам-воителям викторианской эпохи и павшим героям Великой войны, потом – мимо нескольких монолитных скульптур, представляющих собою Идеальные Добродетели (Патриотизм, Почтение к Власти, Послушная Жена). За монументами вздымались многооконные фасады зданий, в которых размещалось правительство империи.
Теперь их машина еле ползла. Натаниэль заметил, что на тротуаре стоят группки зрителей и молча смотрят на проезжающие автомобили. Насколько он мог судить, настроены эти люди были мрачно, если не сказать враждебно. Большинство из них выглядели худыми и осунувшимися. На некотором расстоянии от них стояли рослые мужчины в серых мундирах и внимательно наблюдали за толпой. Все они, и полицейские, и простолюдины, явно страдали от холода.
А Натаниэль сидел в машине, в уюте и тепле; и постепенно в душе его начало подниматься самодовольство. Он был частью существующего порядка вещей. Он наконец-то ехал в Парламент. Он был важной персоной, не чета прочим – и это доставляло ему удовольствие. Впервые в жизни Натаниэль познал праздное наслаждение легко доставшейся властью.
Машина въехала на Парламентскую площадь и свернула налево, в ажурные железные ворота. Мистер Андервуд показал пропуск. Кто-то подал ему знак – «проезжайте!». Машина проехала по мощенному булыжником двору и спустилась по пандусу в подземный гараж, освещенный неоновыми лампами. Мистер Андервуд поставил машину на свободное место и выключил зажигание.
Натаниэль крепко вцепился в кожаное сиденье. Его трясло от сдерживаемого возбуждения.
Они приехали.
19
Мимо бесконечного ряда сверкающих черных машин они прошли к двустворчатым металлическим дверям. Обуреваемый предвкушением, Натаниэль не мог ни на чем сосредоточиться. Он был настолько не в себе, что почти не обратил внимания на двух подтянутых охранников, преградивших им путь в дверях, и не заметил, что его наставник предъявил охранникам три пластиковые карточки. Те проверили пропуска и вернули обратно. Он едва разглядел лифт, обшитый дубовыми панелями, и крохотный красный шарик, наблюдавший за ними с потолка. Лишь когда двери лифта разошлись и Андервуды вышли в великолепный Вестминстер-Холл, чувства вновь вернулись к нему, а с ними – способность воспринимать окружающее.
Вестминстер-Холл оказался огромным: просторное помещение с высоким сводчатым потолком и потемневшими от времени балками. Стены и пол были сделаны из огромных полированных каменных блоков. В стрельчатых окнах красовались причудливые витражи. В дальнем конце зала окна и двери открывались на террасу, ведущую к реке. Желтые люстры свисали с потолка, другие светильники были закреплены на стенах как бра. В зале уже находилось человек двести, но для такого гигантского помещения это была капля в море, и он казался почти пустым. У Натаниэля пересохло во рту. Он вдруг почувствовал себя маленьким и незначительным.
Он стоял рядом с мистером и миссис Андервуд на верхней площадке лестницы, что вела в зал. Слуга в черной ливрее неслышно очутился рядом и принял плащ мистера Андервуда. Второй слуга вежливо указал в зал, и они начали спускаться.
Тут Натаниэль что-то заметил краем глаза. Тускло-серая статуя: скорчившийся мальчик в странной одежде. Глаза у него были широко распахнуты, а в руке он держал обувную щетку. Хотя черты лица статуи сгладились от времени, на нем застыло выражение такой отчаянной мольбы, что у Натаниэля по спине побежали мурашки. Он заспешил следом за наставником, изо всех сил следя за тем, чтобы ненароком не поставить ему подножку. У подножия лестницы они остановились. Слуги разносили бокалы с шампанским (которого Натаниэлю хотелось) и с лимонадом (которого он вовсе не хотел, но получил). Мистер Андервуд жадно отпил из своего бокала и принялся беспокойно обшаривать зал взглядом. Миссис Андервуд поглядывала по сторонам, и на губах ее играла мечтательная улыбка. Натаниэль хлебнул лимонада и тоже принялся осматриваться.
Вокруг просто-таки кишели волшебники, молодые и старые. Они болтали и смеялись. Зал превратился в хоровод черных костюмов и элегантных платьев, белозубых улыбок и сверкающих в свете ламп драгоценностей. У каждого входа маячили люди с каменными лицами, в одинаковых серых костюмах. Должно быть, решил Натаниэль, это полицейские или волшебники из службы безопасности, готовые при первом же намеке на неприятности вызвать джинна. Но сам он даже при помощи линз не смог разглядеть в зале ни одного магического существа.
Зато он заметил нескольких важничающих мальчишек и девчонок – очевидно, таких же учеников, как и он сам. Только в отличие от него все они оживленно разговаривали с другими гостями и держались совершенно непринужденно. И внезапно Натаниэль до боли остро осознал, как неловко держатся мистер и миссис Андервуд, одинокие и словно отрезанные от всех.
– А нам не следует с кем-нибудь поговорить? – отважился спросить Натаниэль.
Мистер Андервуд смерил его недовольным взглядом.
– Я же, кажется, сказал тебе…
Но тут он осекся и радостно кинулся к какому-то толстяку, который как раз спустился с лестницы.
– Грегори!
Не похоже было, чтобы эта встреча привела Грегори в восторг.
– А, Андервуд. Привет.
– Как я рад тебя видеть!
Мистер Андервуд преградил толстяку дорогу. Он едва не приплясывал от нетерпения, так ему хотелось завязать беседу. Миссис Андервуд и Натаниэль оказались предоставлены сами себе.
– А он не собирается представить нас? – раздраженно поинтересовался Натаниэль.
– Не волнуйся так, милый. Твоему наставнику необходимо переговорить с некоторыми высокопоставленными особами. А нам ведь не нужно ни с кем говорить, верно? Зато мы можем смотреть, а это всегда так приятно… – По лицу ее проскользнула тень неудовольствия. – Надо сказать, наряды в этом году исключительно консервативные.
– Миссис Андервуд, а премьер-министр здесь?
Миссис Андервуд вытянула шею.
– Не думаю, милый. Кажется, еще нет. Зато вон там стоит мистер Дюваль, начальник полиции.
Неподалеку от них действительно стоял дородный мужчина в сером мундире и терпеливо слушал двоих без умолку тараторящих молодых женщин.
– Я как-то встречалась с ним. На редкость обаятельный джентльмен. И, конечно же, очень влиятельный. Давай-ка глянем, кто тут еще… О боже мой, неужто… видишь вон ту леди?
Натаниэль посмотрел. Леди была поразительно худой, с белыми, коротко подстриженными волосами. Пальцы, сжимающие дужку очков, напоминали когти хищной птицы.
– Это Джессика Уайтвелл. Она как-то связана со службой безопасности. Очень уважаемая волшебница. Это именно она десять лет назад разоблачила чешских агентов. Они вызвали марида и натравили на нее, но она сотворила Пустоту, и марида засосало туда. И надо отдать ей должное, жертв при этом почти что не было. Так что, Джон, когда подрастешь, не вздумай становиться ей поперек дороги.
Миссис Андервуд рассмеялась и осушила свой бокал. Тут же за плечом у нее объявился слуга и заново наполнил бокал почти до краев. Натаниэль тоже засмеялся. Как это часто бывало с ним в обществе миссис Андервуд, ее безмятежность передалась и ему. Натаниэль немного расслабился.
– Дорогу герцогу и герцогине Вестминстерским!
Мимо них поспешно прошли двое слуг в ливреях. Натаниэля бесцеремонно оттолкнули в сторону. Сквозь толпу шла маленькая чем-то недовольная женщина в старомодном черном платье. На лодыжке герцогини поблескивал золотой браслет. Держалась она властно и высокомерно. За ней по пятам следовал мужчина с измученным лицом. Миссис Андервуд потрясенно поглядела им вслед.
– Ужасная женщина. Не понимаю, и что герцог в ней нашел?
Она снова пригубила шампанское.
– А вон там… Силы небесные! Что это с ним стряслось?! Там торговец Шолто Пинн.
Натаниэль увидел рослого толстяка в белом льняном костюме. Он спускался по лестнице, опираясь на костыли. Похоже, каждое движение причиняло ему сильную боль. Лицо толстяка покрывали синяки; один глаз почернел и заплыл. К нему тут же подскочили двое слуг и провели его к креслу у стены.
– Что-то он неважно выглядит, – заметил Натаниэль.
– И вправду неважно. Должно быть, произошло что-то ужасное. Наверное, он допустил ошибку при обращении с каким-нибудь артефактом. Бедняга…
И так, потягивая шампанское, миссис Андервуд рассказывала Натаниэлю о выдающихся мужчинах и женщинах, собравшихся в зале. Это были сливки правительства и света, самые влиятельные люди Лондона (а значит – и всего мира). И чем больше она рассказывала, тем мрачнее становился Натаниэль, осознавший, насколько же он далек от всего этого величия и мощи. Довольство собою, которое охватило его тогда, в машине, давно улетучилось, сменившись мучительным осознанием собственной ничтожности. Натаниэль несколько раз замечал в толпе своего наставника; мистер Андервуд старался примазаться к какой-нибудь группке гостей, но видно было, что его просто терпят – или игнорируют. Правда, Натаниэль еще со времен инцидента с Лавлейсом знал, что его наставник – пустое место. Теперь же он получил лишнее подтверждение тому. Все коллеги мистера Андервуда считали его ничтожеством. Натаниэль скрипнул зубами. Презренный ученик презренного волшебника! Не так он мечтал начать жизнь! Он заслуживает лучшего!
Но тут миссис Андервуд дернула его за руку.
– Вот он! Джон, ты видишь? Вот он!
– Кто – он?
– Руперт Деверокс. Премьер-министр.
Натаниэль не мог даже предположить, откуда премьер появился в зале. Просто взял и возник: высокий, худощавый мужчина с русыми волосами. Он стоял посреди бушующего круговорота вечерних костюмов и платьев для коктейлей, каким-то чудом сохраняя изящество и спокойствие. Он слушал кого-то, кивал и слегка улыбался. Премьер-министр! Самый могущественный человек во всей Британии, а может – и во всем мире… Даже издалека Натаниэль чувствовал теплые волны обаяния, исходящие от премьера; ему хотелось сейчас лишь одного – находиться рядом с этим человеком, слушать его, смотреть на него. Ему казалось, что с появлением премьер-министра зал оказался заполнен, что все, с кем бы они ни разговаривали, следят только за ним. Но едва лишь Натаниэль уставился на премьер-министра, толпа сомкнулась, и стройная, изящная фигура скрылась из вида.
Натаниэль неохотно отвел взгляд. Он хлебнул лимонада – и застыл, словно громом пораженный.
Почти у самого подножия лестницы стояли два волшебника. Они единственные из всех гостей не обратили никакого внимания на премьер-министра, а придвинувшись поближе друг к другу, оживленно беседовали о чем-то своем. Натаниэль с трудом перевел дыхание. Он знал их обоих. Эти лица намертво запечатлелись в его памяти – и были связаны с тем унижением, которое он пережил год назад. Морщинистый старик, сделавшийся еще более иссохшим и согбенным. Волшебник помоложе – тот, склизкий; прямые волосы падают на плечи. Друзья Лавлейса. Раз они здесь, не значит ли это, что и Лавлейс где-то неподалеку? У Натаниэля противно заныло под ложечкой, и это проявление слабости здорово его разозлило. Он облизнул пересохшие губы. Спокойно. Бояться нечего. Лавлейс никак не мог разузнать, что это Натаниэль похитил Амулет Самарканда, и не узнает, даже если они столкнутся нос к носу. Его ищейкам пришлось бы войти в дом Андервудов, чтобы почувствовать ауру Амулета. Так что Натаниэлю ничего не грозит. Нет, ему, как и всякому истинному волшебнику, следует воспользоваться подвернувшейся возможностью. Надо подобраться поближе к врагам – вдруг удастся подслушать, о чем они говорят?
Натаниэль огляделся. Миссис Андервуд на время позабыла о нем. Она беседовала с каким-то невысоким, коренастым джентльменом и заливисто смеялась. Натаниэль начал пробираться сквозь толпу по траектории, которая должна была привести его в тень лестницы, неподалеку от того места, где стояли два приятеля Лавлейса.
На полпути он увидел, как старик оборвал фразу на середине и посмотрел наверх, на галерею. Натаниэль проследил его взгляд, и у него заколотилось сердце. На галерее стоял Саймон Лавлейс, красный и запыхавшийся. Очевидно, он только что прибыл. Лавлейс поспешно скинул пальто, сунул его слуге, поправил лацканы пиджака и быстро зашагал к лестнице. Он выглядел точно так же, как при их первой встрече: очки, зачесанные назад волосы, энергичные движения и широкий рот, расплывающийся в дежурной улыбке всякий раз, когда Лавлейс встречался взглядом с кем-нибудь из волшебников. Он сбежал вниз по лестнице, отмахнулся от предложенного шампанского и устремился к друзьям.
Натаниэль прибавил шагу. Через несколько секунд он добрался до свободного пятачка за полукруглой балюстрадой. Теперь он находился неподалеку от подножия лестницы, рядом с декоративным постаментом, увенчанным каменной вазой. С одной стороны от вазы виднелся затылок склизкого волшебника, с другой выглядывал пиджак старика. Лавлейс как раз спускался по лестнице, чтобы присоединиться к друзьям, и его не было видно.
Ваза закрывала Натаниэля от волшебников. Он подобрался к постаменту-столбику и прислонился к нему, постаравшись принять непринужденный вид. А потом напряг слух, чтобы распознать голоса врагов среди общего гула. И преуспел. До него донесся голос Лавлейса, хриплый и раздраженный.
– …и ничего! Я испробовал все мыслимые варианты стимулирования. Кого я только не вызывал! Но никто так и не смог сказать мне, кто же его контролирует.
– Вы просто теряете время впустую. – Судя по сильному акценту, это сказал старик, – Откуда другим демонам это знать?
– Я привык не упускать ни единой возможности. Но да, вы правы. И шары тоже оказались бесполезны. Так что, возможно, нам придется изменить наши планы. Вы получили мое послание? Я считаю, нам следует вовсе отказаться от этой затеи.
– Отказаться?
Третий голос. Наверное – того склизкого типа.
– Я всегда могу свалить все на девушку.
– Думаю, это неразумно, – негромко произнес старик. Натаниэль едва-едва расслышал его слова. – Если вы отмените мероприятие, Деверокс разозлится на вас еще сильнее. Он ждет не дождется всех тех скромных радостей жизни, которые вы ему наобещали. Нет, Саймон, нужно сражаться до последнего. Продолжайте поиски. У нас есть несколько дней. Все еще может уладиться.
– А если не уладится, то мне конец! Вы в курсе, сколько стоит это помещение?
– Успокойтесь. Вы повышаете голос.
– Ладно, ладно. Но вы понимаете, что я не могу остановиться? Кто бы это ни сделал, он где-то здесь. Наблюдает за мной и посмеивается… Когда я узнаю, кто это, я его…
– Тише, Лавлейс!
Снова склизкий.
– Возможно, Саймон, нам следовало бы найти более уединенный уголок…
Натаниэль, притаившийся за постаментом с вазой, дернулся, словно от удара тока. Нельзя допустить, чтобы они наткнулись на него! Не мешкая, Натаниэль скользнул прочь от лестницы и затесался в толпу. Удалившись на безопасное расстояние, он оглянулся. Лавлейс с друзьями стояли на прежнем месте; к ним пристроился какой-то пожилой волшебник и теперь болтал без умолку, а приятелям явно не терпелось отвязаться от старика.
Натаниэль глотнул лимонада и успокоился. Он многого не понял из подслушанного разговора, но ясно было, что Лавлейс в ярости, и это радовало. Чтобы узнать побольше, нужно вызвать Бартимеуса. Возможно, его раб даже сейчас находится где-то поблизости, следит за Лавлейсом… Правда, Натаниэль ничего такого не видел, даже через линзы – но джинн вполне мог изменить свой облик на каждом из первых четырех планов. Так что любой из этих солидных господ мог оказаться оболочкой, скрывающей демона. Натаниэль, задумавшись, приостановился поблизости от небольшой компании волшебниц. Постепенно он стал разбирать, о чем они беседуют.
– …такой красивый! Он свободен?
– Кто, Саймон Лавлейс? У него есть какая-то женщина. Не помню, как ее зовут.
– Лучше не клейся к нему, Девина. Он больше не баловень судьбы.
– Но он ведь проводит эту конференцию на следующей неделе, разве не так? И он так хорош собой…
– Он черт знает сколько давил на Деверокса, чтобы добиться этого. Нет, его карьера летит под откос. Премьер-министр отвернулся от него. Лавлейс еще в прошлом году хотел возглавить министерство внутренних дел, но Дюваль ему помешал. Дюваль терпеть его не может – уж не помню, за что.
– А кто это там с Лавлейсом, никак старина Скайлер? Интересно, кого он вызвал, что заполучил такую физиономию? Бесы, и те покрасивее попадаются.
– Я бы сказала, что Лавлейс подбирает себе странных друзей – для министра-то. А кто вон тот сальный тип?
– Некто Лайм, если не ошибаюсь. Ведает сельским хозяйством.
– Смахивает на снулую рыбу…
– Кстати, а где будет проходить эта конференция?
– Где-то в пригороде. В какой-то богом забытой дыре.
– Да неужто? Как неприятно! Нас же там перережут какие-нибудь землекопы.
– Ну, если премьер-министр этого хочет…
– Ужасно!
– Джон!
– Ничего ты не понимаешь, Девина. А мне вот интересно, где он взял такой костюм.
– Джон!!!
Перед Натаниэлем возникла миссис Андервуд; лицо ее раскраснелось – возможно, оттого, что в зале было жарко. Она схватила Натаниэля за руку.
– Натаниэль, сколько можно тебя звать! Мистер Деверокс сейчас будет говорить речь! Нам нужно отойти назад, впереди будут только министры. Скорее!
Они шмыгнули в сторону, и тут зацокали каблуки и зашуршали платья: могучий инстинкт толпы заставил гостей ринуться к небольшому помосту, задрапированному пурпурной тканью, – его только что выкатили из какой-то боковой комнаты. В толчее Натаниэлю и миссис Андервуд здорово досталось, но в конце концов им все-таки удалось пробраться в задние ряды. Они остановились неподалеку от дверей, выходящих на террасу. С тех пор как Андервуды прибыли, гостей стало заметно больше. Натаниэль прикинул на глазок – похоже, в зале уже находилось несколько сотен человек.
Руперт Деверокс по-юношески легко вспрыгнул на помост.
– Леди и джентльмены, министры – я рад видеть всех вас здесь…
У него оказался очень приятный голос, низкий, но при этом живой и полный ненавязчивой властности. По залу прокатилась волна аплодисментов и приветственных возгласов. Миссис Андервуд от волнения едва не выронила свой бокал с шампанским. Натаниэль с энтузиазмом зааплодировал.
– Это необычайно приятный долг – обращаться к вам с ежегодной речью, – продолжал тем временем Деверокс. – Ведь приходится выступать перед такими замечательными людьми…
Эти слова вызвали новый шквал возгласов и аплодисментов; балки старинного зала дрогнули.
– Спасибо вам. Сегодня я рад сообщить об успехах на всех фронтах: и на внутреннем, и на внешнем. Чуть позже я упомяну об этом поподробнее, а пока скажу лишь, что наши войска оттеснили итальянских мятежников к Турину и в настоящее время заняли укрепленные позиции вдоль линии фронта до окончания зимы. Кроме того, наши альпийские батальоны уничтожили чешские экспедиционные силы…
Голос премьер-министра на миг потонул в новом взрыве аплодисментов.
– …и множество джиннов противника.
Деверокс сделал паузу.
– Что же касается внутреннего фронта, покой мирных граждан в последнее время тревожит новая вспышка мелких краж в Лондоне: лишь за последние несколько недель было похищено множество магических артефактов. Теперь всем нам известно, что это дело рук горстки предателей, сущих ничтожеств. Однако если не пресечь беззакония, простолюдины могут последовать за этими отступниками, словно безмозглые бараны, каковыми они и являются. А потому нам придется принять драконовские меры, дабы положить конец вандализму. Все подозреваемые в подрывной деятельности будут заключаться под стражу без постановления суда. Я уверен, что теперь, получив новые возможности, министерство внутренних дел в самые скорейшие сроки посадит зачинщиков под замок.
Речь, время от времени прерываемая вспышками ликования со стороны гостей, затянулась надолго. Конкретики в ней было немного, да и та потонула в бесконечно повторяющихся дежурных штампах о добродетелях правительства и порочности его врагов. Вскоре Натаниэлю стало скучно; он старался прислушиваться, но всякий раз чувствовал, что мозги у него превращаются в кашу. В конце концов он плюнул на эти попытки и принялся смотреть по сторонам.
Оказалось, что если немного повернуться, то можно выглянуть сквозь открытую дверь террасы. За мраморной балюстрадой виднелись черные воды Темзы, в которых отражались желтые огни светильников. Был прилив. Река несла свои воды под Вестминстерский мост, а оттуда к докам и дальше, к морю.
Очевидно, кто-то еще счел речь невыносимо скучной – и попросту вышел на террасу. Рядом с пятном света, падавшего сквозь дверной проем, Натаниэль заметил темный силуэт. Какой-то безрассудный гость откровенно игнорировал премьер-министра… нет, скорее, это кто-то из охраны.
Натаниэль унесся мыслями прочь из зала. Ему представилось илистое дно Темзы. Должно быть, жестянка Бартимеуса уже наполовину ушла в него, навеки затерянная в струящейся тьме…
Краем глаза он увидел, как человек на террасе вдруг сделал резкое движение – похоже, достал что-то из-под пиджака или куртки.
Натаниэль попытался присмотреться, но темнота надежно укрывала незнакомца. Позади все продолжал звучать медоточивый голос премьер-министра.
– …наступает эпоха консолидации, друзья мои. Мы – элита волшебников всего земного шара. Никто кроме нас…
Неизвестный шагнул к двери.
Сквозь линзы Натаниэль засек цветную вспышку во тьме – что-то, существующее сразу на нескольких планах…
– …мы должны последовать примеру наших предков и добиться…
Заподозрив неладное, Натаниэль попытался что-то сказать, но язык его примерз к нёбу.
Неизвестный огромным прыжком заскочил в зал. Это был юноша с безумными темными глазами, в черных джинсах и черной же куртке с капюшоном; лицо его было вымазано каким-то темным кремом или мазью. В руках он сжимал ярко-голубой шар размером с крупный грейпфрут. Шар пульсировал, какие-то крохотные белые существа копошились в нем.
– …ради дальнейшего господства. Наши враги…
Юноша вскинул руку. Шар заблестел в свете ламп.
Из толпы донесся судорожный вздох – кто-то заметил…
– …да, я снова повторяю…
Рот Натаниэля распахнулся в беззвучном крике.
Юноша взмахнул рукой, и шар сорвался с нее.
– …наши враги…
Голубой шар взмыл в воздух над головами гостей. Его полет загипнотизировал Натаниэля, как взгляд змеи гипнотизирует мышь. Натаниэлю казалось, что шар летел целую вечность. В зале смолкли все звуки, кроме едва слышимого гудения шара – а потом откуда-то из толпы вырвался пронзительный женский крик.
Шар исчез в гуще толпы. Затем раздался звон бьющегося стекла.
И долю секунды спустя – взрыв.
20
Если разбить шар с элементалями в замкнутом пространстве, последствия неизбежно будут разрушительными и ужасающими. Чем меньше пространство и чем больше шар, тем хуже последствия. Натаниэлю и прочим волшебникам повезло, что Вестминстер-Холл такой огромный и что разбитый шар был относительно невелик. Но даже при этом результат был впечатляющим.
Как только стекло разбилось, пленные элементали, просидевшие в этом шаре много лет и уже озверевшие друг от дружки и от однообразных разговоров, не разбирая дороги, ринулись прочь, подальше от своих товарищей по несчастью. Воздух, земля, огонь и вода: четыре стихии вырвались из тюрьмы, снося все на своем пути и сея хаос. Людей, стоявших поблизости, в долю секунды швырнуло наземь, осыпало камнями, обожгло огнем и хлестнуло струями воды. Почти все волшебники попадали на пол и разлетелись, точно кегли, в разные стороны от эпицентра. Благодаря тому, что он стоял в задних рядах толпы, Натаниэль уберегся от ожогов, но его все равно подняло в воздух и припечатало об дверь, ведущую на террасу.
Сильные волшебники ничуть не пострадали. У них всегда имелись наготове средства страховки; по большей части это были джинны, которым велено было вмешиваться сразу же, как только против их хозяев применяется враждебная магия. Волшебные Щиты впитали или отразили удары огня, земли и воды и перенаправили потоки ветра в потолок. А вот меньшим волшебникам и их гостям не посчастливилось. Некоторых зажало между защитными полями других магов, и соревнующиеся между собой стихии отдубасили бедолаг до потери сознания. Других волны кипящей воды проволокли по полу и оставили валяться посреди зала мокрыми кучками.
Когда Натаниэль опомнился, премьер-министра в Вестминстер-Холле уже не было. Как только шар разбился о каменные плиты пола, в трех метрах от помоста, из воздуха тут же появился темно-зеленый африт, окутал премьер-министра Герметичной Мантией, подхватил его и унес сквозь застекленное окно в крыше.
Натаниэль, оглушенный ударом о дверь, как раз пытался встать, когда увидел, что на него с пугающей скоростью мчатся двое мужчин в серых пиджаках. Натаниэль упал. Мужчины перепрыгнули через него и вылетели на террасу. Когда второй из них перелетал через Натаниэля, у него вырвалось странное нутряное рычание, и от этого звука у Натаниэля волосы встали дыбом. На террасе послышались шум драки, царапанье, напоминающее скрежет когтей по камням, и два отдаленных всплеска. Натаниэль осторожно приподнял голову. Терраса была пуста. Накопившаяся за годы заточения энергия освободившихся элементалей постепенно рассеивалась. Вода утекала сквозь щели между плитами пола. Стены и лица гостей были разукрашены грязью. Язычки пламени вяло лизали край пурпурной драпировки помоста. Большинство волшебников уже встали на ноги и отряхивались или помогали подняться другим. Некоторые так и продолжали лежать. По лестнице и из смежных комнат примчались слуги. К пострадавшим постепенно возвращался дар речи; слышались возгласы, плач, изредка – запоздалые крики.
Натаниэль встал, не обращая внимания на боль в плече – все-таки ему здорово досталось, – и принялся разыскивать миссис Андервуд. Ноги его скользили по мокрой грязи, покрывающей пол.
Толстяк в белом костюме стоял, опираясь на костыли, и разговаривал с Саймоном Лавлейсом и старым морщинистым волшебником. Похоже, никто из них особо не пострадал от буйства элементалей – только у Лавлейса на лбу красовалась шишка, да очки треснули. Когда Натаниэль проходил мимо, они развернулись и, похоже, произнесли совместное заклинание, потому что перед ними внезапно возникли шесть высоких худощавых джиннов в серебристых одеяниях. Волшебники отдали приказ. Демоны взмыли в воздух и вылетели через террасу в ночь.
Миссис Андервуд сидела на полу; вид у нее был ошарашенный. Натаниэль присел рядом с ней.
– Миссис Андервуд, с вами все в порядке?
Ее подбородок был испачкан грязью, а волосы над одним ухом немного обгорели, но в остальном она, кажется, не пострадала. Натаниэль чуть не расплакался от облегчения.
– Кажется, да, Джон. Не надо сжимать меня так крепко. Хорошо, что ты не пострадал. А где Артур?
– Не знаю. – Натаниэль оглядел мокрую потрепанную толпу. – А, вон он!
Очевидно, его наставник не успел воздвигнуть эффективную защиту – если судить по бороде, теперь напоминавшей дерево, расщепленное надвое ударом молнии. Модная рубашка и пиджак перестали существовать как единое целое, остался лишь почерневший жилет и слегка подпаленный галстук. Брюки тоже пострадали: теперь они начинались слишком низко и заканчивались слишком высоко. Мистер Андервуд стоял рядом с группкой волшебников, выглядящих подобным же образом, и на его красном, испачканном сажей лице было написано праведное негодование.
– Думаю, он будет жить, – сказал Натаниэль.
– Джон, пойди помоги ему. Пойди, пойди. Со мной все в порядке. Мне просто нужно немножко посидеть.
Натаниэль с опаской подошел к наставнику. С Андервуда вполне сталось бы объявить Натаниэля крайним.
– Сэр! С вами все в…
Наставник, похоже, даже не заметил мальчика. Его глаза под почерневшими бровями горели яростью. Он горделиво запахнул на груди лохмотья, в которые превратился пиджак, и застегнул их на единственную уцелевшую пуговицу. Потом поправил галстук и слегка скривился – тот все еще не до конца остыл. А затем мистер Андервуд размашистым шагом направился к ближайшей группе гостей. Натаниэль, не вполне представляя, что же ему делать, двинулся вслед за ним.
– Кто это был? Вы видели? – отрывисто спросил Андервуд.
Женщина, чье вечернее платье теперь свисало с плеч хозяйки, словно мокрая тряпка, покачала головой.
– Все произошло так быстро…
Несколько человек согласно закивали.
– Что-то вылетело откуда-то сзади…
– Возможно, через портал. Волшебники-ренегаты…
В разговор вмешался седовласый мужчина с визгливым голосом.
– Говорят, что кто-то вошел через террасу…
– Да вы что! А служба безопасности?
– Простите, сэр…
– Как вы думаете, это случайно не Сопротивление?
– Лавлейс, Скайлер и Пинн послали вниз по течению демонов-ищеек.
– Сэр…
– Наверное, негодяй прыгнул в Темзу и уплыл.
– Сэр! Я его видел!
Наконец-то Андервуд повернулся к Натаниэлю.
– Что? Что ты сказал?!
– Я его видел, сэр. Того парня на террасе…
– Силы небесные, если ты врешь…
– Нет, сэр. Это было незадолго до того, как он кинул эту штуку, сэр. У него в руках был голубой шар. Этот человек вбежал в дверь и швырнул его, сэр. Это был темноволосый парень, немного старше меня, сэр. Худой, в темной одежде. Кажется, в куртке. Я не видел, что с ним было после того, как он бросил шар. Это был шар с элементалями, сэр, довольно небольшой. Так что он мог и не быть волшебником – разбить такой шар может кто угодно…
Натаниэль остановился, чтобы перевести дух, и вдруг осознал, что он в порыве энтузиазма выказал куда больше познаний в магии, чем подобает ученику, еще не вызвавшему своего первого мулера. Но, похоже, ни Андервуд, ни остальные волшебники не заметили его промаха. Они застыли на миг, переваривая слова Натаниэля, потом отвернулись от него и затараторили наперебой: каждый спешил первым высказать свою версию происходящего.
– Это наверняка Сопротивление – но из кого оно состоит, из волшебников или из простолюдинов? Я всегда говорил, что…
– Послушайте, Андервуд, внутренние дела – это ваша епархия. Ни у кого последнее время не крали шар с элементалями? А если крали, то какие меры предприняты по этому поводу?
– Извините, я не могу об этом говорить. Это конфиденциальная информация.
– Да не бормочите вы себе под нос, в свои остатки бороды! Мы имеем право знать!
– Леди и джентльмены…
Этот негромкий голос мгновенно подействовал на присутствующих. Шум тут же стих, и все повернулись к говорившему. Рядом с тараторящими волшебниками стоял Саймон Лавлейс. Волосы его снова были зачесаны назад. И вообще, несмотря на разбитые очки и ссадину на лбу, он умудрился не растерять своей обычной элегантности. У Натаниэля пересохло во рту.
Лавлейс обвел гостей быстрым взглядом темных глаз.
– Пожалуйста, не налетайте на бедного Артура, – сказал он. На миг на лице его промелькнула усмешка. – Он, бедолага, не повинен в этом безобразии. Похоже, нападавший пробрался сюда со стороны реки.
Какой-то чернобородый мужчина ткнул пальцем в сторону Натаниэля.
– Вот и мальчишка говорит то же самое.
Лавлейс взглянул на Натаниэля, и его темные глаза слегка расширились: он узнал мальчика.
– А, молодой Андервуд. Так ты его видел?
Натаниэль молча кивнул.
– Ага. Ты наблюдателен, как всегда. Андервуд, у него уже есть имя?
– Э… да. Джон Мэндрейк. Я официально его зарегистрировал.
– Ну что ж, Джон. – Взгляд темных глаз снова устремился к Натаниэлю. – Несомненно, тебе обрадуются. Пока что никто из гостей, с которыми я успел поговорить, не может ничего сказать по этому поводу. Возможно, полиция захочет с тобой побеседовать, в свой черед.
– Да, сэр, – с трудом выдавил Натаниэль.
Лавлейс повернулся к остальным.
– Нападавший подплыл к террасе на лодке, потом взобрался по стене и перерезал горло охраннику. Тела мы не нашли, но зато обнаружили лужу крови; очевидно, злоумышленник сбросил труп в Темзу. Вероятно также, что после диверсии преступник прыгнул в воду и уплыл вниз по течению. Не исключено, что он утонул.
– Это неслыханно! – возмутился чернобородый волшебник. – Что себе думает Дюваль? Полиция должна была предотвратить этот инцидент!
Лавлейс вскинул руку.
– Полностью с вами согласен. Однако же должен заметить, что два офицера сразу бросились в погоню за преступником. Возможно, им удастся что-то обнаружить – хотя на воде, как мы знаем, следов не остается. Я тоже послал джинна осмотреть берега. Боюсь, в настоящий момент мне больше нечего к этому добавить. Нам следует радоваться, что премьер-министр не пострадал и никто из высокопоставленных лиц не погиб. Я бы сказал, что всем нам разумнее было бы отправиться сейчас по домам и привести себя – и свою одежду – в порядок. Несомненно, через некоторое время вам сообщат все, что удастся узнать. Ну а пока позвольте с вами раскланяться…
И Лавлейс, одарив всех на прощание улыбкой, направился к другой группке гостей. Волшебники смотрели ему вслед, приоткрыв рты.
– Что за заносчивый… – Чернобородый волшебник, не договорив, презрительно фыркнул. – Можно подумать, будто он – единственный помощник министра торговли. Он допрыгается, что когда-нибудь его будет ждать африт… Ладно, лично я не намерен здесь торчать – а вы как хотите.
И он, прихрамывая, заковылял прочь. Остальные потянулись за ним следом. Мистер Андервуд молча подобрал жену – та общалась с какой-то парой из министерства иностранных дел; они сравнивали полученные синяки – и покинул разгромленный Вестминстер-Холл. Натаниэль поспешил за ними.
– Мне остается лишь надеяться, – сказал наставник Натаниэля, – что они хоть теперь сподвигнутся выделить мне дополнительные фонды. А если нет, то пусть не рассчитывают на прогресс! Тоже мне, министерство – каких-то жалких шесть волшебников! Я им не чудотворец!
Первую половину пути в машине царило тяжелое молчание и запах паленой бороды. Однако когда они выехали из центра, Андервуд внезапно разговорился. Казалось, его что-то гложет.
– Ты ни в чем не виноват, дорогой, – успокаивающе произнесла миссис Андервуд.
– Да! Но обвинят во всем меня! Ты же слышал, мальчик, они накинулись на меня – и все из-за этих хищений!
Натаниэль решил воспользоваться редкостным случаем и спросил:
– А что за хищения, сэр?
Андервуд в ярости стукнул по рулю.
– Да те, которые устраивает так называемое Сопротивление! По всему Лондону у беспечных волшебников крадут магические принадлежности – наподобие тех же шаров с элементалями. Насколько я припоминаю, несколько таких шаров похитили со склада еще в январе. За последнюю пару лет преступлений такого рода становится все больше и больше – а я должен это все расхлебывать! И это при том, что в министерстве внутренних дел всего шесть волшебников!
Натаниэль, осмелев, подался вперед.
– Простите, сэр, а что такое Сопротивление?
Андервуд слишком быстро завернул за угол и чуть не сбил какую-то пожилую леди. Задавить не задавил, зато напугал до полусмерти, грохнув по клаксону кулаком.
– Шайка предателей, которым не нравится, что власть находится в наших руках! – рявкнул он, – Как будто эта страна не нам обязана всем своим богатством и величием! Кто они такие, никто не знает, но их явно не так уж много.
Горстка простолюдинов, собирающихся в молитвенных домах. Несколько полоумных смутьянов, не переваривающих магию и все, что делается с ее помощью.
– Так значит, они не волшебники, сэр?
– Конечно нет, дурень! Чем ты слушаешь? Это простолюдины – простые, как навоз! Они ненавидят нас и вообще все волшебное и хотят свергнуть правительство! Можно подумать, это возможно!
Андервуд проскочил на красный свет, нетерпеливо махнув рукой пешеходам; те поспешно отпрыгнули обратно на тротуар.
– Но зачем же они тогда крадут магические предметы, сэр? Ну, они же вроде как ненавидят магию…
– Понятия не имею! У них ведь извращенное мышление! Это же всего лишь простолюдины. Возможно, они надеются подобным образом подорвать наши силы – как будто потеря нескольких артефактов способна что-то решить! Но некоторые из этих предметов могут использовать и неволшебники, как ты сам мог видеть сегодня. Может, они запасаются оружием для будущих беспорядков – возможно, по указке какого-нибудь иностранного правительства… Пока мы не отыщем их и не вытрясем из них все подробности, ничего нельзя сказать наверняка.
– Но это было их первое нападение, сэр?
– Подобного масштаба – первое. До сих пор случилось лишь несколько довольно нелепых происшествий, вроде подсовывания мулеровых зеркал в служебные автомобили. Несколько волшебников пострадали. Один даже попал в аварию. А пока он валялся без сознания, у него украли дипломат с несколькими магическими предметами. Конечно, у этого идиота потом были большие проблемы. Но теперь Сопротивление зашло слишком далеко. Так ты говоришь, нападавший был молод?
– Да, сэр.
– Любопытно… Если верить рапортам, в других преступлениях тоже была замешана молодежь. Ну, молоды они или стары, но в тот день, когда их поймают, эти воры пожалеют обо всем. После сегодняшнего происшествия всякий, у кого обнаружат похищенное магическое имущество, будет наказан строжайшим образом. Можешь не сомневаться, легкой смерти им не видать. Ты что-то сказал, мальчик?
У Натаниэля невольно вырвался сдавленный звук, нечто среднее между хрипом удавленника и писком. Ему представился Амулет Самарканда – украденный! – и спрятанный ныне где-то в кабинете Андервуда. Натаниэль молча покачал головой.
Машина последний раз завернула за угол и выехала на темную, безмолвную дорогу. Андервуд поставил автомобиль на стоянке перед домом.
– Попомни мои слова, мальчик, – сказал он, – теперь правительству придется перейти к решительным действиям. Первое, что я сделаю завтра утром, – потребую расширить наш штат.
А потом мы, быть может, начнем вылавливать этих воров. А когда мы их поймаем, то разорвем в клочья.
Он вышел из машины, хлопнув дверью; в салоне вновь повеяло паленой бородой. Миссис Андервуд посмотрела назад. Натаниэль сидел, оцепенев, и смотрел перед собой невидящим взглядом.
– Не хочешь выпить перед сном горячего шоколада, милый? – спросила она.