Натаниэль
31
Небо за разбитым стеклом начинало светлеть. Упорный зануда-дождь наконец-то прекратился. Натаниэль чихнул.
Лондон просыпался. Лежавшая внизу дорога понемногу оживала: унылые красные автобусы, ворча моторами, везли к центру города первых простолюдинов; немногочисленные легковые машины пронзительно гудели, если кто-нибудь пытался перебежать им дорогу; появились даже велосипеды – их хозяева зябко сутулились, пытаясь поглубже упрятаться в воротники, и трудолюбиво крутили педали.
Мало-помалу стали открываться магазины на противоположной стороне улицы. Хозяева выбирались наружу и с грохотом поднимали металлические жалюзи. Приводились в порядок витрины: мясник бросил на наклонный эмалированный поднос розовые ломти мяса, а торговец табачными изделиями развесил над прилавком множество журналов. По соседству располагалась булочная, тамошние печи затопили еще несколько часов назад; теперь оттуда запахло свежим хлебом и сахарными пончиками. Натаниэль, голодный и замерзший, ощущал этот аромат даже на другой стороне улицы.
Неподалеку ожил уличный рыночек. В воздухе звенели крики, то бодрые и радостные, то хриплые, гортанные. Мимо топали мальчишки, катя тележки, доверху нагруженные овощами. По дороге проехала полицейская машина, притормозила у рынка, потом заносчиво поддала газу и умчалась прочь.
Над крышами повисло солнце – бледный желток, полускрытый туманной дымкой. В это время миссис Андервуд обычно готовила завтрак.
Натаниэль просто-таки видел ее: маленькую, трудолюбивую, неизменно веселую. Видел, как она хлопочет на кухне, звенит крышками кастрюль, режет помидоры, закладывает ломтики хлеба в тостер… Ждет, пока он, Натаниэль, спустится вниз…
Прежде так оно и было бы. Но теперь кухни больше не было. Дома больше не было. И миссис Андервуд, миссис Андервуд больше…
Натаниэлю хотелось заплакать. У него сводило мышцы лица – так ему хотелось заплакать. Все его чувства были, словно набухшая талыми водами река, готовая вот-вот прорвать плотину. Но глаза его оставались сухими. Облегчение не приходило. Натаниэль смотрел на уличную суматоху, не видя ее и не чувствуя холода, пронизывавшего его до самых костей. Стоило ему закрыть глаза, и перед его внутренним взором вставали колеблющиеся белые тени – воспоминание о пламени.
Миссис Андервуд больше…
Натаниэль судорожно вздохнул. Он сунул руки в карманы штанов и почувствовал под пальцами гладкую поверхность бронзового диска. И тут же отдернул руку. Его знобило от холода. И разум его тоже словно сковало льдом.
Его наставник – Натаниэль сделал для него все, что мог. Но она… Он должен был предупредить ее, отослать ее из дома, пока все это не произошло. А он вместо этого…
Нужно подумать. Сейчас не время для… Нужно придумать, что делать, или он пропадет.
Полночи Натаниэль, словно сумасшедший, носился по ночному Лондону, по улицам и садам, разинув рот и ничего не видя вокруг. Он помнил лишь бег в темноте, какие-то стены, через которые он перелезал, стремительные броски через освещенные участки, приказы шепотом, которым он машинально повиновался. Он помнил, как прижимался к холодной кирпичной стене, потом ломился сквозь живую изгородь, раздирая кожу в кровь. А какое-то время – неведомо, минуты или часы – он прятался у подножия компостной груды, прижавшись щекой к гниющим отбросам. Все это происходило словно во сне.
Во время бегства у Натаниэля перед глазами стояли искаженное ужасом лицо Андервуда и встающая из пламени шакалья голова. Но и это тоже казалось нереальным. Сон во сне.
Он не помнил погони, хотя иногда она шла за ними по пятам. Жужжание следящего шара, долетающий откуда-то странный химический запах. Больше он ничего не знал. А потом, уже перед самым рассветом, они очутились среди закоулков, застроенных узкими кирпичными домами, и нашли среди них один заколоченный.
Здесь он был в безопасности – на время. У него было время подумать, сообразить, что делать дальше. Но миссис Андервуд больше…
– Что, замерз? – произнес чей-то голос.
Натаниэль отвернулся от окна. Посреди разоренной комнаты стоял мальчишка, который не был мальчишкой. Глаза его блестели. Он соорудил себе подобие зимней одежды: куртка, новые синие джинсы, крепкие коричневые ботинки, шерстяная вязаная шапочка. На вид все это казалось очень даже теплым.
– Ты дрожишь, – сказал мальчишка. – Хотя одежка у тебя неподходящая для зимы. Что у тебя под свитерком? Небось ничего, кроме рубашки? А эти тоненькие туфли! Да они же наверняка промокли насквозь!
Натаниэль не слышал его. Мыслями он был далеко отсюда.
– Тут не то местечко, где можно сидеть полуголым, – не унимался мальчишка. – Ты только глянь! В стенах трещины, в потолке дыра… Мы открыты всем стихиям. Бррр! Дубак.
Они сидели на верхнем этаже здания, в котором раньше явно размещалось какое-то учреждение. Похожая на пещеру комната была пуста; по беленым стенам расползлись желтые и зеленые пятна плесени. Вдоль стен тянулись ряды пустых полок, покрытых пылью, грязью и птичьим пометом. В углу громоздились обломки – должно быть, все, что осталось от столов или стульев. Высокие окна выходили на улицу. Вниз вела широкая лестница, отделанная под мрамор. Воняло сыростью и гнилью.
– Хочешь, я помогу тебе избавиться от холода? – спросил мальчишка, искоса поглядывая на Натаниэля, – Тебе стоит лишь попросить.
Натаниэль не ответил. Изо рта у него при дыхании вырывались клубы пара.
Джинн подошел поближе.
– Я могу сотворить огонь, – сказал он, – Прекрасный жаркий огонь. Я властен над этой стихией. Смотри!
На ладони у него заплясал крохотный огонек.
– А здесь столько деревяшек, валяющихся без пользы… Как по-твоему, что здесь было? Может, библиотека? Да, наверное, библиотека. Похоже, простолюдинам больше не дозволяется слишком много читать. Да, все как обычно.
Огонек разгорелся поярче.
– Тебе нужно лишь попросить, о мой повелитель. Я сделаю это просто в качестве дружеской услуги.
Натаниэль стучал зубами. Он нуждался в тепле сильнее, чем в чем бы то ни было, даже сильнее, чем в еде, – хотя голод уже вгрызался в его внутренности, словно пес. Огонек плясал и извивался.
– Да, – сипло произнес Натаниэль. – Разведи огонь.
Огонек тут же погас. Мальчишка нахмурился.
– Не слишком-то вежливо.
Натаниэль зажмурился и выдохнул:
– Пожалуйста.
– Вот так уже намного лучше.
Искорка скакнула на ближайшую груду деревяшек, и та загорелась.
Натаниэль, шаркая, подобрался к ней и скорчился рядом, сунув руки едва ли не прямо в пламя.
Несколько минут джинн молчал – только расхаживал по комнате взад-вперед. Постепенно к пальцам Натаниэля вернулась чувствительность, хотя лицо все еще не отошло от окоченения. Лишь теперь он осознал, что джинн остановился рядом, присел на корточки и лениво ворошит в костерке какой-то длинной деревяшкой.
– Ну, и как самочувствие? – спросил Бартимеус. – Надеюсь, оттаиваешь понемногу?
Джинн вежливо подождал, не воспоследует ли ответ, но Натаниэль промолчал.
– Я тебе вот что скажу, – доверительно произнес джинн. – Ты – интересный тип. Я знавал немало волшебников, но среди них не было ни одного с такими суицидальными наклонностями. Большинство из них решило бы, что являться к могущественному врагу и сообщать, что это ты спер его сокровище, – не самая разумная идея. Особенно если сам ты совершенно беззащитен. А ты? Это ж надо было столько наворотить за один-единственный день!
– Надо, – отрезал Натаниэль. Ему было не до разговоров.
– Хм. Несомненно, у тебя был блестящий план, но я – да и Лавлейс, похоже – его не понял. Не поделишься, в чем он заключался?
– Пошел ты!
Джинн сморщил нос.
– Что, и это все? Да, негусто. Кстати, не забывай: ты рисковал и моей жизнью тоже, из-за этого твоего странного приступа угрызений совести.
Он вдруг запустил руку в костер, извлек оттуда горящий уголек и принялся вертеть его в пальцах.
– У меня когда-то был хозяин, смахивающий на тебя. Тоже был упрямый как осел и часто действовал себе же во вред. Долго не прожил.
Джинн вздохнул и сунул уголек обратно в огонь.
– Ну да ладно – все хорошо, что хорошо кончается.
Натаниэль впервые за это время взглянул на джинна.
– Хорошо?!
– Ты жив. Это разве не считается за хорошее?
На миг Натаниэлю почудилось, будто из огня на него смотрит миссис Андервуд. Он потер глаза.
– Не хотелось бы этого говорить, – сказал джинн, – но Лавлейс был прав. Ты вчера повел себя совершенно неразумно. Волшебники так не поступают. Мне пришлось попотеть, чтобы спасти тебя. Ну, и куда ты теперь направишься? В Прагу?
– Что?
– Ну, Лавлейс знает, что тебе удалось бежать. Он будет искать тебя – и ты сам понимаешь, что он постарается утихомирить тебя навеки. Тебе остается лишь одно: покинуть Лондон и затаиться. Безопаснее всего будет отправиться за границу. То есть в Прагу.
– А что я забыл в Праге?
– Тамошние волшебники могут тебе помочь. Да и пиво там, говорят, хорошее.
Натаниэль скривился.
– Я не предатель.
Мальчишка пожал плечами.
– Ну, тогда тебе придется начать здесь новую жизнь, тихую и неприметную. Ну-ка… Глядя на тебя, я бы сказал, что о тяжелых физических работах речи быть не может – слишком уж ты тщедушен. Значит, работяги из тебя не выйдет.
Натаниэль возмущенно насупился.
– Я не собираюсь!..
Но джинн его не слушал.
– Но ты можешь извлечь выгоду как раз из своих невеликих габаритов. Ага! Помощник трубочиста! Им всегда нужны пацаны, чтобы лазать по дымоходам!
– Подожди! Я не…
– Или ты можешь пойти в ученики к чистильщику канализации. А что? Возьмешь щетку и багор, будешь забираться в самые узкие трубы, искать, что где засорилось.
– Я не…
– Да вокруг море возможностей! И все это лучше, чем быть мертвым волшебником.
– Заткнись! – От усилий, потраченных на этот крик, голова Натаниэля едва не раскололась надвое, – Я не нуждаюсь в твоих советах!
Он с трудом поднялся на ноги. Глаза его горели гневом. Насмешки джинна пробили пелену усталости и горя, и Натаниэля внезапно охватила таившаяся где-то в душе ярость. Она была порождена чувством вины, потрясением и жестокими душевными терзаниями. Лавлейс сказал, что чести не существует, что волшебники действуют исключительно исходя из личных интересов. Ну что ж, отлично! Натаниэль учтет его слова. Он больше не станет совершать подобных ошибок.
Но Лавлейс и сам допустил ошибку. Он недооценил своего врага. Он назвал Натаниэля слабаком, потом попытался убить его. А Натаниэль выжил.
– Ты хочешь, чтоб я сбежал и затаился? – выкрикнул он. – Я не могу! Лавлейс убил единственного человека, который обо мне заботился…
Натаниэль осекся, на мгновение лишившись голоса. Но глаза его по-прежнему оставались сухими.
– Кого – Андервуда? Ты что, шутишь? Да он терпеть тебя не мог! Это был в высшей степени благоразумный человек.
– Я говорю о его жене. Я хочу отомстить за нее. За то, что натворил Лавлейс.
Впечатление от этих гордых слов было несколько подпорчено презрительным фырканьем джинна. Джинн встал, печально покачав головой, как будто под грузом великой мудрости.
– Мальчик, ты стремишься не к мести, а к забвению. Вчера ночью ты потерял в огне все, что у тебя было. И теперь тебе больше нечего терять. Да я просто слышу, что ты думаешь! Тебе хочется выступить против Лавлейса и прославиться.
– Нет. Я хочу отомстить.
Джинн расхохотался.
– Да, это легко – уйти следом за своим наставником и его женой во тьму. Куда легче, чем начать жизнь заново. Гордость туманит тебе рассудок и ведет тебя к смерти. Неужто прошлая ночь ничему тебя не научила? Нат, тебе с ним не тягаться. Брось эту затею.
– Никогда.
– Дело в том, что ты, по сути, более не волшебник. – Джинн повел рукой, указывая на осыпающиеся стены. – Да ты посмотри по сторонам! Где мы? Это тебе не какой-нибудь уютный домик, заполненный книгами и бумагами. Где свечи? Где благовония? Где комфорт? Нравится тебе это или нет, Натаниэль, но ты потерял все, что нужно волшебнику. Богатство, безопасность, самоуважение, наставника… Посмотри правде в лицо: у тебя ничего не осталось.
– У меня осталось мое гадательное зеркало, – возразил Натаниэль, – И еще ты.
Он поспешно уселся обратно к костерку. Царящий в комнате холод по-прежнему пронизывал его до костей.
– Ага. Я как раз собирался перейти к этому вопросу. – Джинн принялся разгребать хлам носком ботинка, расчищая на полу свободный пятачок. – Когда ты немного успокоишься, я добуду для тебя кусочек мела. Тогда ты сможешь нарисовать здесь круг и освободить меня.
Натаниэль уставился на него.
– Я выполнил свое задание, – сказал смуглолицый мальчишка. – Я сделал куда больше, чем ты мне поручал. Я выследил для тебя Лавлейса. Я разузнал про Амулет. Я спас тебе жизнь.
Голова Натаниэля сделалась странно легкой и вязкой, как будто ее набили ватой.
– Только, пожалуйста, не надо меня благодарить! – продолжал мальчишка. – Я такой застенчивый! Просто нарисуй этот пентакль – больше мне ничего не нужно.
– Нет, – сказал Натаниэль, – Не нарисую. Пока что.
– Прости? – переспросил мальчишка. – Кажется, после драматических событий прошлой ночи слух начал подводить меня. Мне показалось, будто ты сказал «нет».
– Сказал. Я не освобожу тебя. Пока что не освобожу.
Воцарилось тяжелое молчание. Потом маленький костерок стал угасать прямо на глазах у Натаниэля, будто утекал в пол. А потом и вовсе исчез. И деревяшки, что лишь несколько мгновений назад так радостно горели, начали с тихим потрескиванием покрываться ледяной коркой. Кожа Натаниэля тут же покрылась пупырышками, а дыхание стало хриплым и болезненным.
Он с трудом поднялся на ноги.
– Прекрати сейчас же! – выдохнул Натаниэль, – Верни костер на место!
Глаза джинна сверкнули.
– Это исключительно ради твоего блага, – заявил он. – До меня лишь сейчас дошло, насколько бестактно я поступил. Тебе ведь тяжело видеть огонь – после того, что ты натворил вчера ночью. Тебя, должно быть, мучает совесть.
Перед глазами у Натаниэля встало пламя, пожирающее разрушенную кухню.
– Пожар устроил не я, – прошептал он, – Это не моя вина.
– Да ну? Это ты спрятал в доме Амулет Самарканда. Ты подставил Андервуда.
– Нет! Я не думал, что Лавлейс придет к нам. Я просто подстраховался, безопасности ради…
Мальчишка насмешливо фыркнул.
– Ага! Ради твоей безопасности.
– Если бы Андервуд хоть чего-то стоил, он бы выжил! Он бы отбился от Лавлейса – или поднял тревогу!
– Ты же сам не веришь в то, что говоришь. Посмотри правде в лицо: это ты убил их обоих.
Лицо Натаниэля исказилось от ярости.
– Я собирался разоблачить Лавлейса! Я хотел поймать его в ловушку при помощи Амулета и сдать властям!
– И кого это теперь волнует? Ты опоздал. Ты проиграл.
– Только из-за тебя, демон! Если бы ты не привел их за собой, ничего этого не произошло бы! – Натаниэль уцепился за эту мысль, как утопающий за соломинку. – Это все ты виноват! И я с тобой за это расквитаюсь! Ты что, надеешься освободиться? Вот уж нет! Ты связан навсегда! Тебя ждет Вечное Заточение!
– Даже так? В таком случае, – лжемальчишка шагнул к Натаниэлю и внезапно оказался рядом, – я прекрасно могу убить тебя сам, прямо сейчас. А чего мне терять? Я так или иначе окажусь в той жестянке, но так я сперва хоть получу свое удовольствие – сверну тебе шею.
И его рука мягко легла Натаниэлю на плечо.
По спине у Натаниэля поползли мурашки. Ему отчаянно хотелось увернуться и броситься наутек, но он заставил себя остаться на месте и смотреть, не отводя взгляда, в темные бесстрастные глаза.
Бесконечно долгий миг никто не произносил ни слова.
Наконец Натаниэль облизнул сухие губы.
– В этом нет необходимости, – еле ворочая языком, произнес он. – Я освобожу тебя еще до конца месяца.
Джинн подтянул его к себе.
– Освободи сейчас.
– Нет. – Натаниэль сглотнул. – Нам сперва нужно справиться с одним делом.
– С одним делом? – Джинн нахмурился, – С каким еще делом?
Натаниэль заставил себя не шевелиться.
– Мой наставник и его жена мертвы. Я должен отомстить за них. Лавлейс заплатит за свое преступление.
Теперь демон смотрел на Натаниэля почти в упор, но хотя лицо его было совсем рядом, Натаниэль не чувствовал движения воздуха, когда тот шептал.
– Но я же тебе уже сказал. Лавлейс слишком силен. Тебе с ним не совладать. Забудь об этом деле, как я забыл. Отпусти меня и забудь об этих неприятностях.
– Не могу.
– Почему?
– Я… я в долгу перед моим наставником. Он был хорошим человеком…
– Нет, не был. И причина вовсе не в этом. – Теперь джинн шептал прямо Натаниэлю на ухо. – Тебя ведет не честь и не справедливость, мальчик, а чувство вины. Ты не в силах ответить за последствия твоих поступков. Ты пытаешься позабыть о том, что ты сделал со своим наставником и его женой. Ну что ж, если вы, люди, предпочитаете страдать – это ваше дело. Но меня увольте.
– Если хочешь обрести свободу, до исхода этого месяца ты будешь повиноваться мне, – твердо и уверенно произнес Натаниэль, хотя на самом деле никакой уверенности не испытывал.
– Охота на Лавлейса и так равнозначна самоубийству, и для тебя, и для меня. – Мальчишка гаденько ухмыльнулся, – А потому не вижу причин, почему бы мне не убить тебя прямо сейчас…
– Но должен же существовать способ разоблачить его! – Натаниэль заговорил быстро и лихорадочно, не в силах остановиться. – Просто нужно подумать как следует. Я предлагаю тебе сделку. Помоги мне отомстить Лавлейсу, и я сразу же тебя освобожу. Так мы четко определимся с нашими взаимоотношениями. Мы оба заинтересованы в успехе.
Джинн сверкнул глазами.
– Все как всегда! Похвально честное соглашение, диктуемое с позиций силы. Что ж, прекрасно. У меня нет выбора. Но предупреждаю: если ты еще хоть раз подвергнешь нас ненужному риску, я тут же осуществлю свое возмездие.
– Согласен.
Мальчишка отступил и выпустил плечо Натаниэля. Натаниэль, тяжело дыша, сделал шаг назад. Глаза его были широко распахнуты. Джинн, негромко напевая себе под нос, прошел к окну, а по дороге небрежно, мимоходом вновь разжег огонь. Натаниэль тем временем старался взять себя в руки. На него вновь нахлынуло безудержное горе, но он не поддался. Сейчас не время горевать. Он не должен выказывать слабость при своем рабе.
– Ну так просвети меня, хозяин, – сказал джинн. – Что мы будем делать?
– Во-первых, мне нужна пища, – отозвался Натаниэль, стараясь, чтобы голос его не дрожал, – и, возможно, новая одежда. Потом мы сведем воедино все, что знаем о Лавлейсе и Амулете. И еще нам нужно узнать, что власти думают о… о том, что произошло прошлой ночью.
– Ну, последнее как раз нетрудно, – сказал Бартимеус, указывая в окно, – Глянь-ка сюда.
32
– «Таймс»! Утренний выпуск!
Мальчишка-газетчик медленно вез по тротуару ручную тележку, притормаживая, когда кто-нибудь из прохожих кидал ему монетку. Толпа была плотной, и мальчишка продвигался медленно. К тому моменту, как Натаниэль с Бартимеусом выскользнули из заброшенной библиотеки и перебежали улицу, он только-только добрался до пекарни.
У Натаниэля в кармане завалялось несколько монеток, остатки того, что он несколько дней назад стащил из кувшина миссис Андервуд. Он взглянул на тележку. Та была заполнена стопками «Таймс», официального правительственного издания. Мальчишка-газетчик был одет в клетчатую кепку, перчатки со срезанными пальцами и длинное темное пальто, достающее почти до земли. Кончики пальцев у него посинели от холода. Он периодически повторял свой хриплый клич:
– «Таймс»! Утренний выпуск!
Натаниэль практически не имел опыта общения с простолюдинами. Он окликнул мальчишку, стараясь говорить как можно увереннее.
– Сколько стоит «Таймс»?
– Сорок пенсов, малый.
Натаниэль холодно протянул ему мелочь и получил взамен газету. Мальчишка посмотрел на него, сперва безразлично, а потом вдруг в его глазах вспыхнул огонек интереса. Натаниэль уж было собрался уйти, но тут газетчик обратился к нему.
– Ну и видок у тебя, приятель, – сказал он. – Что, провел всю ночь на улице?
– Нет, – отрезал Натаниэль и напустил на себя строгий вид, надеясь, что это отобьет у мальчишки желание любопытствовать.
Но это не помогло.
– Ну да, ну да, конечно, – согласился мальчишка. – А даже если и так, а просто ты сознаваться не хочешь, я тебя понимаю. Только будь поосторожнее во время комендантского часа. А то полиция теперь так и шныряет.
– А что за комендантский час? – поинтересовался джинн.
Газетчик вытаращился на него.
– Ты откуда свалился, приятель? После того позорного нападения на Парламент на эту неделю ввели комендантский час. С восьми вечера. Ничего особенного, конечно, но следящих шаров полно, да и ночная полиция не дремлет. Так что приходится забиваться в какую-нибудь нору, чтобы они тебя не нашли и не сожрали. А вам, видно, до сих пор везло. Я вам вот что скажу: если нужно, я могу подыскать для вас убежище на ночь. Местечко безопасное, и еще, – мальчишка сделал паузу, огляделся по сторонам и продолжил, понизив голос: – Там можно что-нибудь продать, если хотите.
Натаниэль бесстрастно взглянул на него.
– Спасибо. Мне нечего продавать.
Газетчик почесал в затылке.
– Дело ваше. Ладно, чего это мы языками зацепились? Некоторым, между прочим, работать надо. Я пошел.
Он взялся за ручки и повез тележку дальше, но Натаниэль заметил, что тот несколько раз оглядывался на них.
– Странно, – сказал Бартимеус. – Что бы все это значило?
Натаниэль пожал плечами. Он уже выбросил этот эпизод из головы.
– Отправляйся и раздобудь мне какой-нибудь еды и одежду потеплее. А я пойду в библиотеку и прочитаю, что тут пишут.
– Ладно. Постарайся не ввязываться ни в какие неприятности, пока я не вернусь.
Джинн развернулся и растворился в толпе.
Нужная статья обнаружилась на второй странице, между ежемесячным объявлением министерства по трудоустройству о наборе новых учеников и короткой заметкой о ходе итальянской кампании. Она состояла из трех столбцов. В статье с прискорбием сообщалось, что министр внутренних дел Артур Андервуд и его жена Марта погибли во время пожара. Пожар начался примерно в четверть одиннадцатого вечера; пожарникам и магической службе чрезвычайных происшествий удалось потушить его лишь три часа спустя. К этому времени дом сгорел дотла. Два соседних дома сильно пострадали; их жителей пришлось эвакуировать. Причина возникновения пожара неизвестна, но полиция разыскивает ученика мистера Андервуда, Джона Мэндрейка, двенадцати лет от роду, чье тело не было обнаружено. Есть сведения, что его якобы видели бегущим прочь. По слухам, Мэндрейк отличался неуравновешенным характером; известно, что год назад он попытался напасть на нескольких видных волшебников, и потому с ним следует обращаться с осторожностью. В заключение статья сообщала, что смерть мистера Андервуда стала тяжкой утратой для правительства. Он отдал всю жизнь своему министерству и внес крупный вклад в деятельность правительства – какой именно, обозреватель не уточнял, сославшись на необходимость быть кратким.
Сидевший у окна Натаниэль выпустил из рук газету, листы скользнули на пол. Он опустил голову на грудь и закрыл глаза. Он и сам все это знал – но увидеть все это напечатанным… Подтверждение оглушило его, словно удар по голове. Натаниэлю хотелось заплакать, но горе ускользало и продолжало прятаться в глубине души. Плохо. Он слишком устал. Он ничего уже не хочет – только уснуть…
Кто-то не слишком вежливо пнул Натаниэля в бок. Натаниэль вздрогнул и проснулся.
Над ним стоял джинн и усмехался. В руках у него был бумажный пакет, над которым поднималась многообещающая струйка пара. Чувство собственного достоинства пало под напором голода: Натаниэль выхватил у джинна пакет и чуть не опрокинул пластиковый стаканчик с кофе себе на колени. К его облегчению, под стаканчиком обнаружились еще два пакетика, горячий бифштекс и сандвич, аккуратно завернутые в пергаментную бумагу. Натаниэлю показалось, будто он в жизни не ел ничего вкуснее. За каких-нибудь пару минут еда была уничтожена подчистую, и Натаниэль остался сидеть, тяжело дыша и лелея в окоченевших пальцах стаканчик с кофе.
– Какое зрелище! – заметил джинн.
Натаниэль глотнул кофе.
– Где ты это раздобыл?
– Украл. Зашел в кулинарию и попросил продавца упаковать это, а пока он выбивал чек, убежал. Ничего интересного. Продавец вызвал полицию.
Натаниэль застонал.
– Только этого нам и не хватало!
– Не волнуйся. Они будут искать высокую блондинку в шубе. Кстати, – джинн указал на вещи, валяющиеся прямо на полу, среди местного мусора, – тут ты найдешь кой-какую одежку получше. Куртка, брюки, шапка и перчатки. Надеюсь, они тебе подойдут. Я взял самые маленькие размеры, какие только удалось найти.
Несколько минут спустя Натаниэль был сыт и переодет и отчасти ожил. Он сидел у огня и грелся. Джинн примостился рядом и смотрел на пламя.
– Они думают, что это сделал я, – сказал Натаниэль, указав на газету.
– Ну а ты чего ожидал? Лавлейс с повинной не явится, и не надейся. Нормальные волшебники таких глупостей не совершают. – Бартимеус смерил Натаниэля многозначительным взглядом. – Пожар для того и был затеян, чтобы уничтожить все следы его визита. А поскольку убить тебя ему не удалось, уж он постарается, чтобы тебя хотя бы засадили за решетку.
– Меня разыскивает полиция.
– Угу. С одной стороны полиция, а с другой – Лавлейс. Он наверняка припряжет всех своих ищеек, чтобы выследить тебя. В результате образуются восхитительные клещи. Именно этого он и желает: чтобы ты спасался от преследования и думать позабыл о нем самом.
Натаниэль скрипнул зубами.
– Это мы еще посмотрим! А что, если я пойду в полицию? Они могут устроить обыск в доме Лавлейса, найдут там Амулет…
– Ты что, всерьез думаешь, что они станут тебя слушать? Ты в розыске. Тебя подозревают в преступлении. А даже бы если и не подозревали, я бы на твоем месте крепко подумал, прежде чем связываться с властями. Лавлейс действует не в одиночку. Есть еще его наставник, Скайлер…
– Скайлер?
Ах, ну да, тот морщинистый краснолицый старик.
– Так Скайлер – его наставник? Да… Я его знаю. Я подслушал в Парламенте, как они говорили об Амулете. Скайлер, Лавлейс и еще один тип. Его называли Лаймом.
Джинн кивнул.
– Вероятно, это лишь верхушка айсберга. В ту ночь, когда я украл Амулет, за мной гонялась целая прорва следящих шаров – там явно работал не один волшебник. Возможно, это разветвленный заговор. В таком случае, если ты пойдешь к властям, может оказаться, что тот, к кому ты обратишься, либо предупредит Лавлейса, либо сам тебя убьет. Вот, например, Шолто Пинн, торговец артефактами, явно в одной упряжке с ними. Он – один из ближайших друзей Лавлейса. Они не далее как вчера обедали вместе. Я узнал это вскоре после того, как меня сцапали в магазине Пинна.
Натаниэль обозлился.
– Ты вел себя слишком неосторожно! Я просил тебя разузнать побольше о Лавлейсе, а не ставить меня под удар.
– Не бушуй. Я как раз выполнением твоего поручения и занимался. Именно у Пинна я и разузнал про Амулет. Лавлейс украл его у волшебника, работавшего на правительство, некоего Бихэма, – при этом Бихэму перерезали горло. Правительство очень хочет вернуть Амулет. Я узнал бы и больше, но тут по сигналу тревоги приперся африт и отволок меня в Тауэр.
– Но ты оттуда бежал. Как?
– А тут произошла одна интересная штука, – сообщил Бартимеус. – Меня извлек оттуда сам Лавлейс. Должно быть, он услышал от Пинна или еще от кого-то, что власти изловили необычайно виртуозного джинна, и сразу же предположил, что это и есть похититель Амулета. Он отправил своих джиннов, Факварла и Джабора, в спасательную экспедицию. Чрезвычайно рискованное предприятие. Как ты думаешь, почему он это сделал?
– А чего тут думать? Хотел получить Амулет обратно.
– Вот именно. И он собирается вскоре его использовать. Он сам об этом сказал прошлой ночью. И Факварл говорил то же самое: что в ближайшую пару дней Амулет собираются использовать для чего-то серьезного. И что время дорого.
В сознании у Натаниэля шевельнулись какие-то полузабытые воспоминания.
– В Парламенте кто-то говорил, что Лавлейс что-то вскорости устраивает, не то бал, не то конференцию. Не в самом Лондоне, а где-то рядом.
– Да, это я тоже знаю. У Лавлейса есть то ли жена, то ли подружка по имени Аманда. Это она принимает у себя конференцию, в какой-то усадьбе или вроде того. Там должен присутствовать даже премьер-министр. Я видел эту Аманду дома у Лавлейса, еще когда крал Амулет. Он изо всех сил старался обаять ее, так что, видимо, она ему все-таки не жена. Скорее всего, они даже не очень давно знакомы.
Натаниэль ненадолго задумался.
– Я слыхал, как Лавлейс говорил Скайлеру, что он хочет отменить конференцию. Это было, когда он остался без Амулета.
– Да. Но теперь он снова его заполучил.
Душу Натаниэля вновь окатило волной ледяного гнева.
– Амулет Самарканда. Ты выяснил его свойства?
– Лишь немного сверх того, что я и так знал. Он давно уже славится как вещь необычайной мощи. Шаман, который сделал его, был воистину могущественным волшебником – куда могущественнее любого из нынешней своры ничтожеств. Его – или ее – племя не имело письменности. Все их знания хранились в памяти и передавались исключительно из уст в уста. В общем, Амулет защищает своего носителя от магического нападения – с этим все ясно. Это не талисман: его невозможно использовать для нападения – скажем, для того, чтобы убить своих соперников. Он работает лишь на защиту. Все амулеты…
– Не нужно читать мне лекцию! – оборвал его Натаниэль. – Я знаю, как работают амулеты.
– Я так, на всякий случай. Кто его знает, как у вас сейчас поставлено обучение. В общем, я сам имел случай удостовериться в силе Амулета, когда по твоему приказу подбрасывал его в кабинет Андервуда.
Лицо Натаниэля исказилось.
– Я его не подбрасывал!
– Конечно-конечно. Но Амулет легко и непринужденно управился с несчастным огненным заклинанием, которым был защищен кабинет. Просто впитал в себя весь заряд. А вчера ночью проделал то же самое с той убогой атакой Андервуда, как ты и сам мог видеть, болтаясь у меня под мышкой. Один из моих осведомителей сказал, что, по слухам, в Амулете заключено некое существо из самого сердца Иного Места. Если это правда, то Амулет Самарканда – воистину могущественная вещь.
У Натаниэля болели глаза, и он, не удержавшись, потер их. Теперь, когда он был сыт и немного согрелся, ему в первую очередь требовалось выспаться.
– Каковы бы ни были свойства Амулета, – продолжал тем временем джинн, – ясно одно: Лавлейс намеревается пустить его в ход в ближайшие несколько дней, на той конференции, которую он устроил. Как именно он намерен его использовать? Трудно сказать. Ради чего? А вот это нетрудно. Он рвется к власти. – Джинн зевнул, – История древняя как мир.
– Предатель! – выругался Натаниэль. – Изменник!
– Всего лишь нормальный волшебник. Ты точно такой же.
– Что? Да как ты смеешь! Я…
– Ну, может, покамест не совсем такой. Погоди несколько лет. – Вид у джинна сделался скучающий, – Ну так что ты предлагаешь?
Тут Натаниэля осенило.
– Я вот думаю… – сказал он, – На Парламент напали два дня назад. Как ты полагаешь, за этим тоже стоит Лавлейс?
Джинн явно заколебался.
– Сомневаюсь. Очень уж дилетантски все было проделано. И кроме того, судя по переписке Лавлейса, они со Скайлером ничего такого не ожидали.
– Мой наставник думал, что это дело рук Сопротивления – ну, тех людей, которые ненавидят волшебников.
Бартимеус ухмыльнулся.
– Вот это уже больше похоже на истину. Будь осторожен – возможно, сейчас они еще недостаточно организованны, но в конце концов возьмут верх. Так было всегда. Посмотри хоть на Египет, хоть на Прагу…
– Прага в упадке.
– Пражские волшебники в упадке. И они более не у власти. Глянь сюда…
В одном месте прогнившие библиотечные полки обвалились, и стена была расписана разнообразнейшими надписями – в том числе там красовалось и несколько тщательно выписанных иероглифов.
– Ругательства Древнего Царства, – сказал Бартимеус, – Среди здешних преступных элементов есть весьма образованные люди. Вон тот иероглиф гласит: «Смерть господам». Если я не ошибаюсь, ты, малыш Натти, тоже к ним относишься.
Натаниэль не обратил внимания на этот выпад. Он старался привести мысли в порядок.
– Получается, что обращаться к властям за помощью против Лавлейса слишком опасно, – медленно произнес он. – Значит, остается всего один выход. Я проберусь на эту конференцию и там разоблачу заговор.
Джинн многозначительно кашлянул.
– Мне казалось, мы уже договорились насчет неразумного риска… Осторожнее – мне твоя последняя идея кажется чистым самоубийством.
– Вовсе это не самоубийство. Надо только все тщательно продумать. Прежде всего нужно узнать, где и когда будет проходить конференция. Это, пожалуй, будет непросто… Тебе отправиться на разведку. – Натаниэль, не сдержавшись, выругался. – Но все это требует времени! Будь у меня с собой несколько книг и нужные благовония – я бы набрал целое войско бесов, столько, что хватило бы приставить к каждому министру! Хотя нет – бесов трудно контролировать. Или я мог бы…
Джинн подобрал газету и быстро перелистал ее.
– Или ты мог бы просто прочитать, что тут написано.
– Что?
– Вот тут есть раздел «Парламентский вестник». Читаем. «В среду, второго декабря, Аманда Кэчкарт принимает у себя в Хедлхэм-Холле ежегодную парламентскую конференцию и дает традиционный Зимний бал. В числе гостей ожидаются достопочтенный Руперт Деверокс, Ангус Нэш, Джессика Уайтвелл, Хлоя Баскар, Тим Хилдик, Шолто Пинн и другие высокопоставленные лица».
Натаниэль выхватил у джинна газету и пробежал заметку глазами.
– Аманда Кэчкарт – это, должно быть, та подруга Лавлейса. Больше некому. Значит, конференция будет там…
– Жаль, что мы не знаем, где расположен этот самый Хедлхэм-Холл.
– Это мы выясним при помощи гадательного зеркала.
И Натаниэль достал из кармана бронзовый диск.
Бартимеус посмотрел на него с подозрением.
– Сомневаюсь. В жизни не видал такой корявой штуковины.
– Я сам его сделал!
– Ясно.
Натаниэль дважды провел рукой над диском и пробормотал заклинание вызова. На третий раз в зеркале, вращаясь, словно на карусели, возникла физиономия беса. Он удивленно приподнял брови.
– Так ты что, не умер? – поинтересовался бес.
– Нет.
– Жаль!
– Прекрати вертеться! – прикрикнул на него Натаниэль, – У меня для тебя поручение.
– Одну секунду, – отозвался бес и резко затормозил, – Кто это с тобой?
– Бартимеус, еще один мой раб.
– То есть ему нравится так думать, – отозвался джинн.
Бес нахмурился.
– Бартимеус? Тот самый, который сидел в Тауэре?
– Да.
– Он что, не умер?
– Нет.
– Жаль.
– Экий вздорный тип. – Бартимеус потянулся и зевнул, – Скажи ему, чтобы был поосторожнее. А то ведь мне бесы вроде него на один зуб.
Младенец состроил скептическую мину.
– Да ну? Да я таких, как ты, на завтрак ел, приятель!
Натаниэль топнул.
– Заткнитесь оба и не мешайте мне отдавать приказ! Главный здесь я! Вот так вот. Бес, я желаю, чтобы ты показал мне здание, известное как Хедлхэм-Холл. Это где-то неподалеку от Лондона. Оно принадлежит женщине по имени Аманда Кэчкарт. Иди же и выполняй поручение!
Диск затуманился. Натаниэль нетерпеливо ожидал, пока зеркало прояснится.
Ждать пришлось долго.
– Ну это зеркало и волынит, – заметил Бартимеус. – Слушай, ты точно уверен, что оно работает?
– Конечно! Просто задание трудное, и его мгновенно не выполнишь. А ты не думай, что легко отделался. Когда мы отыщем это поместье, ты отправишься туда и изучишь его. Посмотришь, что там происходит. Лавлейс наверняка заготовил какую-нибудь ловушку.
– Я бы сказал, что для того, чтоб одурачить всех тех волшебников, которые туда заявятся в среду, нужна очень хитроумная ловушка. Слушай, ты бы хоть потряс его, что ли?
– Говорю тебе, оно работает! Ага, вот!
В зеркале вновь возник бес. Он тяжело дышал, как будто вовсе выбился из сил.
– Да что с тобой такое? – задыхаясь, пропыхтел бес, – Другие волшебники пользуются зеркалами, чтобы подглядывать за какой-нибудь красоткой в ванной. Так нет же! Для тебя это слишком просто! Я сроду еще не видал места, которое так хорошо охраняют. Этот Хедлхэм-Холл почти не уступит Тауэру! Взведенные ловчие сети, произвольно материализующиеся часовые и куча всего другого. Я только подошел туда – и сразу же пришлось удирать. Вот самое лучшее, что я могу показать.
В центре диска возникло размытое изображение. На нем с трудом угадывалось коричневое здание с несколькими башенками, окруженное лесом. С одной стороны к нему вела подъездная дорога. В небе над зданием стремительно перемещалась пара черных точек.
– Видите? – подал голос бес. – Вон они, часовые. Они почувствовали меня, как только я материализовался. Это они мчатся ко мне. Видите, как быстро? Так что не удивляйтесь, что я сразу же дал деру.
Изображение исчезло. Его место заняла младенческая физиономия.
– Ну и как?
– Бесполезно, – сказал Бартимеус. – Мы так и не знаем, где находится этот Хедлхэм-Холл.
– А вот тут ты ошибаешься. – Лицо беса сделалось неописуемо самодовольным. – Пятьдесят миль к югу от Лондона и девять миль к западу от Брайтонской железнодорожной ветки. Огромное поместье. Его не пропустишь. Я, может, действую не быстро, но зато тщательно и качественно.
– Можешь пока отдыхать.
Натаниэль провел рукой над диском, стирая изображение.
– Ну вот, теперь нам есть с чего начать, – сказал он, – Столь плотная магическая защита подтверждает, что именно там и будет проходить конференция. Среда… У нас два дня на то, чтобы пробраться туда.
Джинн непочтительно фыркнул.
– Значит, через два дня мы вновь отдадимся на милость Лавлейса, Факварла, Джабора и доброй сотни паскудных волшебников, считающих тебя поджигателем. Превосходно! Просто жду не дождусь этого момента!
Лицо Натаниэля закаменело.
– Мы заключили соглашение – ты не забыл? Нам теперь нужно только как следует все спланировать. А теперь отправляйся в Хедлхэм-Холл. Подберись к нему как можно ближе и найди способ проникнуть внутрь. Я подожду тебя здесь. Мне нужно поспать.
– До чего же все-таки вы, люди, хилые… Ладно, я пошел.
Джинн встал.
– Сколько тебе потребуется времени?
– Несколько часов. Я вернусь к вечеру. Не забывай о комендантском часе и о следящих шарах. Лучше вообще не выходи отсюда.
– Хватит мне указывать! Иди, и все! Нет, подожди! Как мне поддерживать костер?
Несколько минут спустя джинн удалился. Натаниэль улегся прямо на пол, рядом с потрескивающим костерком. Горе и чувство вины обволакивали его, словно тень, но усталость была сильнее. Через минуту он уже спал.
33
Во сне Натаниэль сидел в летнем саду, рядом с какой-то женщиной. Натаниэлю было легко и спокойно. Женщина говорила, а он слушал, и ее голос сливался с птичьим пением и прикосновением солнечных лучей к лицу. На коленях у Натаниэля лежала закрытая книга, но он не обращал на нее внимания: то ли ему не нужно было ее читать, то ли просто не хотелось. Женщина говорила то громче, то тише. Натаниэль рассмеялся и почувствовал, как ее рука легла ему на плечи. Но тут на облако набежала туча, и стало холодно. Внезапный порыв ветра перевернул обложку книги и принялся громко ворошить страницы. Голос женщины сделался более низким, и Натаниэль впервые взглянул на нее… И увидел под копной длинных белокурых волос глаза джинна и его плотоядно ухмыляющийся рот. Лежавшая на плече рука сжалась, и Натаниэля повлекло к врагу. Демон открыл пасть…
Натаниэль проснулся и обнаружил, что лежит, скорчившись и в испуге закрывая лицо руками.
Костер прогорел, и дневной свет угасал. В комнате сгустился полумрак. Судя по всему, Натаниэль проспал несколько часов, но сил не восстановил – лишь окостенел да замерз. Живот подводило от голода. Натаниэль попытался встать и обнаружил, что ноги не хотят его держать. Глаза были сухими и горячими.
Натаниэль подошел поближе к окну и посмотрел на часы. Без двадцати четыре. День почти прошел. Бартимеус еще не вернулся.
С наступлением сумерек из магазинчиков повыныривали люди с шестами, подцепили края жалюзи и закрыли витрины на ночь. На протяжении нескольких минут на улице только и слышалось, что дребезжание и лязг металла, как будто в доброй сотне замков опускали решетки на воротах. Один за другим начали вспыхивать желтым светом уличные фонари, и Натаниэль увидел, как окна над магазинами задергиваются шторами. Мимо с грохотом проезжали автобусы – их окошки тоже уже светились. По тротуарам спешили люди: им не терпелось поскорее вернуться домой.
А Бартимеуса все не было. Натаниэль в нетерпении расхаживал по темной, промозглой комнате. Промедление приводило его в бешенство. Он снова чувствовал себя бессильной игрушкой судьбы. Опять все как всегда. Всякий раз в критические моменты – от первого годичной давности нападения Лавлейса до убийства миссис Андервуд – Натаниэль оказывался не в состоянии совладать с обстоятельствами. И всякий раз эта слабость дорого ему обходилась. Но теперь все должно измениться. Его ничто больше не сдерживает. Ему больше нечего терять. Когда джинн вернется, он…
– Вечерний выпуск! Последние новости! – донеслось откуда-то издалека, из уличной темноты.
Натаниэль прижался лицом к крайнему окну и увидел, как над тротуаром, покачиваясь, плывет тусклый фонарик. Он висел на длинном шесте, прикрепленном к тележке. Опять тот самый мальчишка-газетчик.
Натаниэль несколько минут следил за его приближением и колебался. В общем-то, в покупке еще одной газеты особого смысла не было. Ну что могло измениться с утра? Но «Таймс» был единственным звеном, связывающим его с внешним миром. Возможно, он сможет почерпнуть там что-нибудь полезное – о действиях полиции или о конференции. А кроме того, ему нужно хоть что-то делать, иначе недолго сойти с ума. Натаниэль пошарил в кармане и проверил, сколько у него осталось денег. Результат проверки положил конец его сомнениям. Осторожно ступая – в здании было уже совсем темно, – Натаниэль добрался до лестницы, спустился на первый этаж, отодвинул неплотно приколоченную доску и выбрался в переулок.
– Газету, пожалуйста.
Натаниэль поймал мальчишку-газетчика, когда тот заворачивал со своей тачкой за угол. Кепка газетчика была сдвинута на затылок, и на лоб падала белобрысая прядь. Мальчишка оглянулся и улыбнулся. Зубов у него недоставало.
– А, опять ты. Что, все еще шатаешься по улицам?
– Мне газету, – Натаниэлю показалось, что мальчишка присматривается к нему. Он нетерпеливо протянул монеты. – Не волнуйся, у меня есть деньги.
– А что, разве в этом кто-то сомневается, приятель? Беда в другом – я уже все распродал. – Он показал на пустую тележку. – Но тебе повезло – у моего напарника что-то да останется. У него участок не такой выгодный, как у меня.
– Ладно, неважно.
Натаниэль повернулся, чтобы уйти.
– Эй, да он сейчас подойдет! Подожди минутку. Мы с ним всегда встречаемся под конец дня у «Лошадиной головы». Это за следующим углом.
– Ну…
Натаниэль заколебался. Бартимеус мог вернуться в любой момент. А ему было велено не высовываться. Велено?! А кто здесь, собственно, хозяин? В конце концов, ему только и нужно, что дойти до следующего угла. Ничего за это время не случится.
– Ну ладно, – сказал он.
– Вот и классно. Тогда пошли.
И мальчишка двинулся в путь. Колеса тележки поскрипывали и подпрыгивали на неровной булыжной мостовой. Натаниэль шагал рядом.
Переулочек был более пустынным, чем улица, и за то время, пока мальчишки дошагали до угла, им почти никто не встретился. Улочка, до которой они добрались, оказалась еще более тихой. На ней обнаружился трактир, уродливое приземистое здание с плоской крышей и серыми оштукатуренными стенами. Над дверью красовалась скверно нарисованная вывеска со столь же уродливой и столь же приземистой лошадью. Натаниэль заметил парящий у двери шар-наблюдатель и пришел в замешательство.
Мальчишка-газетчик, похоже, заметил охватившие Натаниэля колебания.
– Не беспокойся, мы не будем подходить к соглядатаю. Он следит только за дверью – ну, и еще висит для устрашения. Только это все равно не работает. В «Лошадиную голову» все ходят через черный ход. А кстати, вон и старина Фред.
От улицы отходил втиснувшийся между двумя домами узенький переулочек, и у его начала примостилась еще одна тележка. За ней в тени переулка виднелся прислонившийся к стене высокий юноша в черной кожаной куртке. Он меланхолично жевал яблоко и посматривал на мальчишек из-под полуопущенных век.
– Привет, Фред! – радостно воскликнул мальчишка-газетчик. – Я тут привел к тебе одного малого.
Фред не отозвался. Он откусил здоровенный кусок яблока, медленно прожевал и проглотил. И оглядел Натаниэля с головы до ног.
– Ему нужна вечерняя газета, – пояснил мальчишка.
– Газета?
– Ну да. Я все распродал. Это тот самый, о котором я говорил, – быстро добавил мальчишка, – Только он теперь оделся.
Заслышав это, Фред выпрямился, подтянулся, швырнул огрызок куда-то в переулок и повернулся лицом к мальчишкам. Его кожаная куртка заскрипела. Фред оказался широкоплечим и высоким – на голову, или даже больше, выше Натаниэля. Он выглядел грозно, и этого впечатления не умаляла даже угревая сыпь на щеках и подбородке. Натаниэлю сделалось слегка не по себе, но он взял себя в руки и заговорил, уверенно и бесцеремонно:
– Ну так чего, есть у тебя газета? А то мне некогда.
Фред посмотрел на него.
– Я тоже все распродал.
– Ну, тогда ладно. На самом деле не очень-то она мне и нужна, – сказал Натаниэль. Ему не терпелось уйти.
– Погоди… – Фред схватил его за рукав своей здоровенной лапищей, – Чего тебе бежать? Комендантский час еще не наступил.
– Пусти! Убери руки! – пронзительно вскрикнул Натаниэль и попытался вырваться.
Мальчишка-газетчик дружески похлопал его по плечу.
– Да не бойся ты. Мы ничего плохого не хотим. Разве мы похожи на волшебников? Ну вот и успокойся. Мы только хотим кой о чем тебя спросить. Верно, Фред?
– Верно.
И Фред играючи, безо всяких видимых усилий поволок Натаниэля за собой в переулок, подальше от улицы и входа в трактир. Натаниэлю лишь ценой больших усилий удалось подавить встающий в душе страх.
– Чего вам надо? – спросил он, – У меня нет денег.
Мальчишка рассмеялся.
– Приятель, мы вовсе не собираемся тебя грабить. Мы действительно только хотим кое о чем спросить. Тебя как зовут?
Натаниэль сглотнул и, запнувшись на миг, ответил:
– Джон Лютьен.
– Лютьен? Вот это класс! Ну, а чего ты тут делаешь, Джон? Живешь-то ты где?
– Ну, в Хайгейте.
Лишь выпалив это, Натаниэль осознал, что допустил ошибку.
Фред присвистнул. А в голосе мальчишки-газетчика появилось вежливое, но недвусмысленное недоверие.
– Ишь ты! Джон, это ведь район волшебников. Ты что, волшебник?
– Нет.
– А твой друг?
Натаниэль на миг растерялся.
– Друг?
– Ну, тот чернявый красавчик, который был с тобой утром.
– Кто? Красавчик? Да это просто случайный знакомый. Я не знаю, куда он делся.
– А где ты взял новую одежду?
Этого Натаниэль уже не выдержал.
– А вам какое дело? – огрызнулся он, – Чего я должен перед вами отчитываться? Отстаньте от меня!
К нему отчасти вернулась прежняя заносчивость. Чтобы какие-то простолюдины его допрашивали? Что за бред!
– Не заводись, – сказал мальчишка. – Мы просто тобой интересуемся – ну, и тем, что у тебя в кармане.
Натаниэль озадаченно заморгал. В карманах у него не было ничего, кроме гадательного зеркала – но ведь никто не видел, как он им пользовался! В этом Натаниэль был твердо уверен. Он и доставал-то его только там, в библиотеке.
– В кармане? Да ничего у меня там нет.
– Нет, есть, – возразил Фред. – Стенли знает, что говорит. Верно, Стенли?
Мальчишка кивнул.
– Угу.
– Если он говорит, будто что-то видел, то он врет.
– Нет, видеть я не видел, – сказал мальчишка.
Натаниэль нахмурился.
– Так чего ты несешь чушь? Отпустите меня. Пожалуйста.
Это было нестерпимо! Если бы только Бартимеус был сейчас рядом! Уж он бы научил этих простолюдинов почтительности!
Фред мимоходом взглянул на часы.
– Стенли, нам надо управиться до комендантского часа. Может, я просто заберу у него эту штуку?
Мальчишка-газетчик вздохнул.
– Послушай, Джон, – терпеливо сказал он. – Мы просто хотим посмотреть на ту штуковину, которую ты спер, только и всего. Мы не копы и не волшебники – поэтому давай поговорим начистоту. Кто его знает? Может, мы сумеем сделать так, чтобы ты не остался внакладе. Кстати, а что ты собрался с ней делать? Использовать? В общем, давай ты просто покажешь нам безделицу, что лежит у тебя в левом кармане. А не покажешь добром – старина Фред сам посмотрит.
Натаниэль понял, что деваться ему некуда. Он вытащил диск из кармана и молча сунул его мальчишке.
Мальчишка принялся вертеть зеркало в руках, поворачивая его то так, то сяк и рассматривая в тусклом свете фонаря.
– Ну и чего, Стенли? – спросил Фред.
– Современное, – отозвался наконец мальчишка. – Очень грубая работа. Я бы сказал, кустарная. Ничего примечательного, но не помешает.
Он передал зеркало Фреду. Внезапно Натаниэля охватили подозрения. Министров волновали участившиеся в последнее время кражи артефактов. Деверокс упоминал об этом в своей речи, а наставник Натаниэля связывал эти кражи, равно как и давешнее нападение на Парламент, с деятельностью таинственного Сопротивления. Мелькала мысль о том, что к кражам причастны простолюдины и что именно таким образом магические предметы попадают в руки врагов правительства… Натаниэлю вспомнился юноша с безумными глазами – тот, с террасы Вестминстерского дворца, – и несущийся по воздуху шар с элементалями. А вот, пожалуй, и само Сопротивление в действии… Сердце Натаниэля забилось сильнее. Ему следует быть очень осторожным.
– А это… это ценная вещь? – спросил он.
– Да, – сказал Стенли, – В умелых руках она может быть полезной. Как ты ее заполучил?
Натаниэль долго не думал.
– Ну, ты угадал, – сказал он, – Я… я его украл. Меня занесло в Хайгейт – сам я там, конечно, не живу, – и я проходил мимо одного большого дома. Там было открытое окно, и я увидел, как что-то блестит. Ну, я его и стащил. Меня никто не заметил. Я просто подумал, что его можно будет продать.
– Не исключено, Джон, – сказал мальчишка, – Не исключено. А ты знаешь, что это за штука?
– Нет.
– Это диск, который волшебники используют для прорицаний – его еще называют гадательным зеркалом.
Натаниэль почувствовал себя более уверенно. Одурачить этих типов оказалось нетрудно. Он притворился удивленным и даже рот раззявил – с его точки зрения, именно так и должен был выглядеть потрясенный простолюдин.
– И чего, в нем можно увидеть будущее?
– Возможно.
– И ты умеешь им пользоваться?
Стенли яростно сплюнул.
– Ты, слизняк вонючий! Я тебе сейчас как врежу, чтобы не говорил про меня такого!
Натаниэль даже попятился в замешательстве.
– Извини, я ничего такого не хотел… Э-э… Раз оно ценное, может, ты подскажешь, кто бы мог его купить? А то мне позарез нужны деньги.
Стенли взглянул на Фреда. Тот молча кивнул.
– Тебе повезло! – бодро заявил Стенли, – Фред согласен – а я всегда согласен со стариной Фредом. Мы и вправду знаем кое-кого, кто может дать тебе за эту штуку хорошую цену и, возможно, помочь тебе, если ты вдруг окажешься на мели. Пошли с нами, и мы тебя сведем с этим человеком.
Это было интересное предложение, но сопряженное с изрядными неудобствами. Натаниэль не мог сейчас шататься по Лондону ради какой-то непонятной встречи. Он и так уже слишком надолго покинул библиотеку. Сейчас куда важнее было добраться до конференции Лавлейса. А кроме того, если уж связываться с этими преступниками, так надо брать с собой Бартимеуса.
Натаниэль покачал головой.
– Я не могу прямо сейчас, – сказал он, – Скажите мне, что это за человек или где его искать, и я приду попозже.
Собеседники уставились на него.
– Ты уж извини, но с этим делом такой номер не пройдет – да и с этим человеком тоже, – сказал Стенли, – А чего у тебя такого важного, что ты не можешь?
– Ну, мне надо встретиться с другом, – ляпнул Натаниэль и тут же мысленно выругался. Опять промах!
Фред пошевелился. Его куртка снова заскрипела.
– Ты же только что сказал, будто не знаешь, где он.
– Ну да. Мне нужно его найти.
Стенли посмотрел на часы.
– Извини, Джон, но сейчас или никогда. Твой друг может подождать. Ты же вроде как хотел продать эту вещь?
– Хотел, но не обязательно прямо сегодня. Меня очень интересует ваше предложение, но я правда сейчас не могу. Слушайте, давайте встретимся завтра. В это же время на этом же месте.
Натаниэль начал впадать в отчаяние и от этого стал говорить слишком быстро. Он чувствовал, как растет недоверчивость его собеседников. Надо уладить все это как можно быстрее!
– Не, не катит. – Мальчишка-газетчик поправил кепку, – Наверное, Фред, надо решать это дело. Нам что-нибудь мешает?
Фред покачал головой. Натаниэль, не веря глазам своим, увидел, как тот сунул его гадательное зеркало к себе в карман.
– Эй! Это мое! – в гневе выкрикнул он. – Отдай сейчас же!
– Ты упустил свой шанс, Джон, – если тебя и вправду так зовут. Отвали.
Стенли наклонился, чтоб поднять с земли ручки своей тележки. А Фред толкнул Натаниэля, и тот распластался по мокрой каменной стене.
От этого удара у него слетели последние тормоза, и Натаниэль со сдавленным криком накинулся на Фреда, молотя его по чему попало.
– Отдай мое зеркало!
Он чувствительно пнул Фреда в голень, и тот взвыл. А потом размахнулся и заехал Натаниэлю в челюсть. И в следующий миг Натаниэль обнаружил, что он валяется на грязном тротуаре и в голове у него звенит, а Фред со Стенли спешат к выходу из переулка, волоча за собою тележки, а те дребезжат и подпрыгивают.
Бешенство оказалось сильнее головокружения. Натаниэль поднялся с земли и, пошатываясь, ринулся в погоню.
Но двигаться быстро он не мог. На переулок уже опустилась ночь. Стены домов превратились в серые занавеси, лишь немногим светлее непроглядной черноты, маячащей впереди. Натаниэль пробирался на ощупь, шаг за шагом, придерживаясь рукой за кирпичную стену и изо всех сил вслушиваясь в поскрипывание тележек где-то впереди. Похоже, Фред со Стенли тоже вынуждены были сбавить шаг – скрип и топот не становились тише, и это давало Натаниэлю возможность следить за их передвижениями.
И снова он был в ярости от собственной беспомощности. Проклятый джинн! Вечно, когда он позарез нужен, его где-то носит! Ну, попадись мне эти воры, я им… А куда они подевались?
Натаниэль остановился у высокого, необыкновенно грязного окна, забранного решеткой. Издалека донесся стук колес о брусчатку. Ага, налево. Натаниэль свернул туда, откуда доносился шум.
Но вскоре он осознал, что шум изменился. Грохот колес сменился приглушенными голосами. Натаниэль пошел осторожнее, прижимаясь к стене и на каждом шаге пробуя дорогу перед собой, чтобы не угодить в лужу и не нашуметь.
Переулок уткнулся в узкую, мощенную булыжником улицу; вдоль улицы тянулись убогие мастерские, позаброшенные и заколоченные досками. В дверных проемах паутинками затаились тени. Едва различимо пахло древесными опилками.
Натаниэль увидел посреди улочки тележки. Висевший на шесте фонарик сняли с тележки Стенли, и теперь он освещал какое-то крыльцо. И в тусклом круге света стояли и тихо беседовали трое – Фред, Стенли и еще кто-то худощавый, в черной одежде. Натаниэль не видел его лица.
Натаниэль затаил дыхание и прислушался. Не помогло. Он стоял слишком далеко. Он не мог сейчас драться с ними, но даже малейшая крупица информации может пригодиться в будущем. Ради этого стоило рискнуть. Натаниэль подобрался чуть поближе.
И опять не повезло. Ясно было лишь, что Фред и Стенли по большей части молчат, а говорит их собеседник. У него был молодой голос, высокий и резкий.
Еще чуть ближе…
А на следующем шаге он в потемках задел ногой пустую винную бутылку, стоявшую у самой стены. Бутылка покачнулась, негромко звякнула, но устояла. Она не упала. Но и этого негромкого дребезжания оказалось довольно. Свет фонаря дернулся. Трое собеседников резко развернулись в ту сторону, откуда донесся шум, – Стенли, Фред и…
Натаниэль видел это лишь долю секунды, но оно навеки запечатлелось в его памяти. Девичье лицо, юное, бледное, обрамленное прямыми темными волосами. Глаза ее расширились, но страха в них не было – лишь ярость. Натаниэль услышал, как девчонка выкрикнула приказ. Фред прыгнул вперед. И тут что-то бледное и блестящее метнулось к Натаниэлю из темноты. Он стремительно пригнулся и врезался виском в стену. К горлу подкатила желчь, и перед глазами вспыхнул свет. И Натаниэль сполз в лужу у подножия стены.
Он лежал в полубессознательном состоянии, не в силах пошевелиться – глаза его были закрыты, мышцы обмякли, – и почти не осознавал, что происходит вокруг. Чьи-то дробные шаги приблизились к нему; послышались скрежет металла, поскрипывание кожи. Натаниэль почувствовал, что рядом кто-то есть. Что-то легонько коснулось его лица.
Женский голос:
– Ты промазал. Он в отключке, но жив.
– Если хочешь, Китти, я перережу ему глотку.
А это уже Фред.
Натаниэль не мог бы сказать, сколько длилась пауза, последовавшая за этими словами.
– Не надо. Он всего лишь мальчишка, хоть и дурень. Пусть живет.
На темной улице воцарилась тишина. Со временем голова Натаниэля перестала кружиться, а куртка его промокла насквозь, и вода леденила тело, но Натаниэль долго еще лежал неподвижно. Он боялся пошевелиться.