Горден вернулся и сказал, что они примут нас. Один из мужчин-калмитов осторожно вытащил Ребекку из кареты и взял на руки, Кастель пошел за ними. А Горден остался со мной.
Я подошла ближе к Верховному магу и оглянулась, рассматривая местных. Возле костра стояли крепкие мужчины с грозным видом. Судя по напряженным позам, они готовы мгновенно наброситься на нас, если заподозрят хоть каплю угрозы с нашей стороны. Я чувствовала, как от них исходило недоверие. Напряжение в воздухе ощущалось физически. Женщины с настороженным видом выглядывали из-за покрывал, прикрывавших вход в шатры. Даже собаки прекратили лай. Здесь что-то не так. Я все никак не могла вспомнить, кто же такие калмиты.
Через пару минут к нам подошел мужчина лет пятидесяти на вид. В кудрявых и черных, словно безлунная ночь, волосах серебрились нити седины, на широком лице выделялся толстый нос и полные обветренные губы.
– Маг, мы пойдем тебе навстречу, но имей в виду, что наш уговор должен быть в силе, – произнес хриплым голосом глава кочевников, как я поняла.
– Я даю тебе слово Верховного, – ответил Горден.
Мужчины молча кивнули друг другу. Маг взял меня за руку, и мы пошли к шатру, где скрылись Кастель и Ребекка.
В лагере пахло жареной птицей, готовившейся на углях, и духом свободы, таким, какой бывает только теплыми летними ночами под открытым небом и на бескрайних просторах.
Отодвинув полог, мы вошли в шатер. На циновке возле костра лежала бледная Ребекка. Мне показалось – она мертва. Перед ней склонилась женщина лет шестидесяти, с заплетенными во множество косичек волосами и длинными серьгами из бусин и перьев. На ней была широкая красная юбка с затейливой вышивкой и черная рубашка с широкими рукавами. На руках блестели многочисленные браслеты, издававшие мелодичный звук при каждом движении.
Женщина водила руками над Ребеккой, а ее ладони искрились и испускали серебристый свет. Видимо, это была местная жрица или знахарка. Я встала в сторонке, стараясь даже не дышать, чтобы не помешать женщине. А Горден вместе с Кастелем подсели ближе.
Знахарка долго ничего не говорила, просто делала пассы руками, а потом что-то прошептала, хлопнула посередине груди Ребекки, и та выгнулась. Из девушки вылетела темная субстанция, закачалась в полуметре над ней и замерла.
– Ты что делаешь, старая? – выкрикнул Горден и подался вперед, вытянув руки. А та, сощурившись, произнесла низким скрипучим голосом:
– Умирает ваша девушка. Я думаю, ты и так знаешь, мало что ей может помочь.
– Так ты сделаешь что-нибудь или нет? – грозно произнес маг.
Я захотела как-то смягчить ситуацию и шагнула вперед, присев рядом с Кастелем.
– Прошу вас, пожалуйста, если вы можете как-то помочь Ребекке или что-то сделать, помогите!
Старуха долго смотрела на пламя костра ясными голубыми глазами, а потом протянула к нему ладони, как будто бы отогревая озябшие кисти, и заговорила:
– Есть способ помочь ей. У нас древняя религия, и служим мы иным богам, а они за чудеса требуют высокую плату. Но и многое дают взамен. – Знахарка сделала паузу и подкинула каких-то трав в костер, отчего по шатру разлился терпкий аромат. – За сделку с богами нужно заплатить. Я могу провести тропою смерти ту, которая умирает, и могу попробовать ее вернуть, но я не гарантирую, что боги ее отпустят. Остались считаные минуты до невозврата души. И еще… Последствия могут быть для нее плохими.
Горден скрестил руки на груди и тяжело взглянул на колдунью.
– Давайте попробуем! – высказался Кастель. – А какие последствия могут быть для Ребекки?
– Откупиться от смерти можно, только отдав ей остатки жизни.
– Что это значит? – глухо спросил Горден.
Колдунья качнула головой, движение отозвалось мелодичным звоном браслетов.
– Девушке будет дано прожить еще лет пять максимум. Зато выживет сейчас. Однако есть побочный эффект – она уже ходила по грани и почти за нее переступила, поэтому она будет видеть очень многое. Сущностей, которые скрываются от нас. Страшных существ, способных любого свести с ума. Поэтому предсказать, как отреагирует ваша девушка и уцелеет ли ее разум, не могу.
Горден задумчиво потирал подбородок, а Кастель угрюмо взирал на огонь. Они напряженно думали, старались принять правильное решение. Был большой риск, конечно, но все равно надо было хоть что-то пробовать! Это же жизнь! Она ценна любая.
И вдруг колдунья заговорила:
– Но можно сделать все по-другому. Есть еще то, что мы можем предложить богам на откуп.
– Что? – влезла я. Женщина хмыкнула и сказала:
– Можем отдать самое ценное, что у нас есть в жизни.
Горден нахмурился, а Кастель удивленно приподнял одну бровь, видимо пытаясь понять, о чем речь. Только я, похоже, поняла, о чем…
– О, – хитро заулыбалась знахарка, – вы не понимаете, что важно в жизни, да? А ведь есть самое сильное чувство, что лежит в основе всего бытия, самое ценное. И то, что может получить не каждый. Любовь!
Кастель хмыкнул, а маг покосился на Ребекку. Я осторожно спросила у колдуньи:
– То есть можно в откуп за жизнь отдать любовь?
– Да, – кивнула женщина. – Ей нужно будет отдать всю любовь, что есть в ней.
Я вспомнила разговор с Ребеккой о том, как она безответно любила мужчину. Он никогда не принадлежал ей и не будет принадлежать. В ее сердце – дыра, заполненная беспросветной тоской. Я не думаю, что она сказала мне неправду перед лицом смерти.
– Если бы Ребекка была сейчас в сознании, я думаю, она бы выбрала отдать любовь.
– Ты что такое говоришь? – резко спросил Горден.
– Горден, подожди, пожалуйста! Послушай меня, это правда. Ребекка призналась мне, что влюблена в мужчину, с которым никогда не сможет быть вместе. Ей очень тяжело жить с этим. Поверь мне, жить с сильным всепоглощающим чувством, которое безответно, очень тяжело! Она сама сказала, что мучается от этого. Лучше избавить ее от болезненного чувства, чем оставить пять лет жизни, когда она будет медленно сходить с ума, – горячо объясняла я Гордену, схватив его за руку.
Я сама боялась такого решения, а решать за кого-то и брать такую страшную ответственность на себя – было вдвойне ужасно. Я очень боялась ошибиться. За чужую судьбу тяжело отвечать, тем более за незнакомого человека. Но я понимала Ребекку как женщина. Я сама люблю так, что мне ничто и никто не нужен, кроме Гордена.
– А Ребекка в будущем сможет кого-то полюбить еще? Или эта часть дара любви уйдет навсегда? – спросила я колдунью, внимательно наблюдавшую за нами.
– Любовь – это основа мира, девочка. И любовь – это самое сильное чувство в мире. Если она сейчас его отдаст, возможно, оно пробьет себе дорогу к свету. Только бездушные не способны испытывать это чувство. Это дар богов. Им решать, даруют ли они любовь вновь или нет.
Я кивнула. Окончательный выбор я предоставила Гордену и Кастелю. Я сделала все, что могла. Мужчины молча переглянулись, и Верховный произнес:
– Хорошо, пусть будет ценой жизни – любовь.
31
Костер горел ярким пламенем. Сухие ветки трещали в огне, а искры взмывали в воздух и гасли в темной вышине ночи. Мы сидели с Кастелем возле костра и наблюдали за калмитами. Женщины с детьми уже свободно ходили по лагерю, не боясь нас. Вновь зазвучала музыка и запели струны души, влекомые звуками скрипки, что пела о дорогах, любви и надежде.
Калмиты – удивительный народ: яркие, черноглазые, смуглые, в пестрых одеяниях. Мужчины носили кинжалы на поясах, женщины звенели монетами в монистах и сверкали черными очами из-под длинных ресниц.
Горден ушел в шатер к главному, для того чтобы решить важные вопросы. А нас угостили душистым травяным чаем и кусочками сочной, только что приготовленной на костре куропатки.
Кастель рассказал, что калмиты вне закона в нашей стране и их магия тоже. Она не темная и не опасная – просто другая. Силой калмитов раньше пользовались даже короли, а потом что-то случилось, и примерно полвека назад их изгнали. Никто не знает за что. Калмиты ушли и потеряли свою родину. Всю жизнь они кочевали в других странах, а сюда ехали, скрываясь от магполиции.
А сейчас образовалась патовая ситуация, потому что Верховный обязан доложить о калмитах, которые незаконно пришли в наше королевство, но вместо этого попросил у них помощи.
– И как теперь Горден поступит? – задала вопрос я, вытирая жирные руки о тряпицу.
– Думаю, он уже договорился обо всем со старейшинами калмитов, – ответил Кастель, уплетавший уже вторую тушку птицы.
Я покосилась на шатер, откуда очень долго не появлялся Горден. Интересная у калмитов магия, древняя, иная и очень сильная. Я надеялась, что колдунья помогла Ребекке. И в то же время опасалась, что когда Ребекка очнется и узнает, какой выбор пришлось сделать с моей подачи, то оторвет мне голову. А если я все-таки приняла неправильное решение? И вдруг открыла мужчинам те ее тайны, о которых нельзя было говорить? Ведь она призналась мне только на смертном одре, как ей больно от безответной любви. Я закусила до боли губу и сжала кружку отвара, уставившись на костер.
Запела женщина, сама себе аккомпанируя на гитаре. Я не понимала слов песни, язык был мне незнаком, но песня звучала так щемяще нежно и так пронзительно, что все струны души во мне отзывались на эти чувства. Я поняла, что она поет о тоске по родине, о любви, о кочевой жизни, ставшей для них привычной.
Вокруг костра собрались все обитатели лагеря и внимательно слушали певицу. В их глазах я увидела слезы, печаль и тоску. Они хотели вернуться на свои исконные территории, вернуть свою родину.
Местные показали нам, где можно освежиться, и дали пару ведер воды. Мы наконец-то смогли смыть с себя грязь и кровь и переодеться. Кастелю помогла калмитка, перевязала и нанесла мазь на рану.
Звуки в лагере стихли, кочевники ушли спать, а мы сидели возле костра и слушали Гордена.
– Я разговаривал с их главой и пообещал ему кое-что. – Верховный сделал паузу и отхлебнул отвар. – Здесь остались их священные территории, и даже под угрозой того, что их могут арестовать и выгнать, калмиты приехали к источнику своей древней силы. У них в нашем королевстве есть сакральные места, где они черпают магию природы. Калмиты зависимы от магии земли, солнца и ветра. Будучи на чужбине, их магия иссякает, становится все слабее, и все больше детей рождается без нее.