н в руки, как услышала неприятный голос Шарлотты Бюде. (Ага, эта блондиночка, по ее словам, специально осталась на второй год, «чтобы быть поближе к любви всей своей жизни».)
– Месье Виано, мне кажется, Лола списывает.
Учитель нехотя оторвался от того потрясающего занятия, которым занимался, и медленно, словно ему тяжело ходить, поднялся со стула. В два шага он оказался у стола Лолы, которая покраснела и нервно сглотнула.
– Телефон и листок, – проговорил Виано.
– Но я не закончила.
– Проверю то, что успели написать, – равнодушным тоном произнес он. – Надо было раньше думать и не списывать.
Лола посмотрела на довольную Шарлотту, которая, сделав ангельское лицо, выпучила голубые глаза и прощебетала:
– Лучше сейчас искоренить эту дурную привычку, а то вдруг попадешься на списывании на государственном экзамене. Ты же знаешь, какое за это полагается наказание? Тебе будет запрещено пять лет сдавать любые экзамены. – Шарлотта даже ахнула. – Не благодари за заботу.
«Стерва», – подумала Лола, но виду не подала. Ей было жутко обидно начинать новый учебный год с отвратительной оценки по математике.
Прозвенел звонок, и Лола, подскочив с места, вылетела в коридор. Тюг хотел догнать ее, извиниться за Шарлотту и как-нибудь сгладить нелепость, произошедшую в классе. Но Лола бегала быстро, и тогда парню пришла в голову идея. После уроков он остался в школе, прошел в учительскую на нулевом этаже и, позвонив туда[3], сообщил, что ищет англичанку, которая попросила его забрать работы шестого класса. Уборщице было все равно, что именно ему нужно, и помогать она не собиралась. Мадам впустила его на «вражескую» учительскую территорию, и Тюг мгновенно увидел толстую пачку листов на столе математика. Пока мадам причитала, что учителя хуже учеников, и отдирала жвачку из-под стола, Тюг на свой страх и риск взял пачку и достал последний лист. Да, это была контрольная Лолы, и мальчишка, схватив ручку, принялся заканчивать ее за свою некогда лучшую подругу.
– Ты нашел, что искал? – прогремела уборщица, и у Тюга чуть не остановилось сердце.
– Да, – ответил он и тут же захлопнул рот.
Тюг все еще не привык, что его голос звучит так громко и грубо. Он доделал последнее задание и засунул лист в самый конец стопки.
– И что ты тут делаешь? – Мадам, прищурив глаза, уставилась на него в упор.
Но он уже все успел и не был пойман с поличным.
– Ищу работы, – пробормотал он, глядя куда угодно, но только не в глаза уборщицы.
– Да что ты! А ну пошел вон, пока я не сообщила математику, что ты рыскал вокруг его стола!
Тюгу показалось, что она замахнулась на него тряпкой. Он удрал так быстро, как только мог. Уборщица никому ничего не сказала. Ей не нужны были обвинения в том, что она впустила ученика туда, куда не надо.
Через день месье Виано расхаживал по классу широким шагом, раздавая проверенные работы ученикам.
– Шарлотта, девять из двадцати. – Он положил лист перед блондинкой, и она удивленно заморгала.
– Лола. – Виано остановился перед второй партой.
Девушка была готова к низкой оценке, но учитель сказал:
– Очень хорошая работа.
Лола уставилась на него во все глаза.
– Больше не списывай, тебе это не нужно. – Виано неожиданно улыбнулся. – Шестнадцать из двадцати.
У Лолы челюсть чуть не упала на парту. Она кивнула, тихо пробормотала благодарности и уставилась на работу перед собой. Весь лист был исписан решениями задач, до которых она даже не добралась. Перевернув страницу, она увидела знакомый почерк. «Тюги…» – прозвучал в голове звонкий голосок. Лола обернулась и встретилась с Тюгом взглядом. Он спрятал за ладонью смущенную улыбку, а она… Лола широко улыбнулась ему и послала воздушный поцелуй. Тюг застыл на стуле. Он подумал, что ей очень идет красная помада. Идеально сочетается с волнистыми медными волосами и веснушками на носу. Эти губы часто ему снились, и, как бы он ни пытался выбросить их из головы, они прочно засели там, словно мысли о бывшей подруге кто-то залил бетоном.
После уроков Шарлотта осталась выяснить у учителя, почему у нее такая низкая оценка, а Тюг помчался за Лолой.
– Ло! – крикнул он в коридоре.
Она обернулась, ее волосы взметнулись волной, и ему отчего-то захотелось провести по ним рукой. Лола остановилась. Толпы школьников, бегущих в столовую, толкали ее, едва не сбивая с ног, но девушка не двигалась с места. Наконец Тюг смог добраться до нее сквозь поток людей, и они столкнулись. Он схватил Ло за локоть и потянул на себя, но та потеряла равновесие и рухнула на парня. Их лица оказались так близко. Один воздух на двоих. Тюг сделал глубокий вдох, вдыхая аромат ванили, заполняя легкие ее запахом. Карие глаза девушки несколько раз моргнули. Она впервые была так близко к парню, впервые чувствовала под собой твердое тело и впервые заметила крапинки в голубых глазах.
– Прости, – прошептал он.
Лола отскочила, словно ужаленная. Нет-нет, у него есть девушка, и она не будет влюбляться в него сильнее. О боже! Да, она признала это! Пусть даже в мыслях! Она влюбилась в Тюга, и как бы Лола ни избегала этой мысли, она все-таки настигла ее. А еще она настигла божественную парочку. Амур и Психея стояли на подоконнике школьного окна и переводили полный замешательства взгляд с парня на девушку.
– Все хорошо, – чуть ли не выкрикнула Лола, потянувшись к сумке.
Она неудачно схватилась за лямку, и все содержимое оказалось на полу. С ужасом девушка смотрела, как Тюг поднимает блестящий ежедневник. Все произошло слишком быстро: бах – и сошла лавина! Тюг смотрел на страничку, где в сердечке была написана одна-единственная буква Т, а вокруг сердца летали бабочки. Лола нарисовала это на уроке литературы, когда Тюг стоял у доски и рассказывал о «Мадам Бовари», прочитанной им за лето. Его красивый голос заполнял все помещение, и Лола бессознательно рисовала бабочек и сердечки, бросая на него короткие влюбленные взгляды.
Амур щелкнул пальцами, и Тюг увидел на бумаге не просто букву Т, а чертово имя, которое он не мог видеть или слышать: Тимоти Шалане. Тюг, словно ошпаренный, протянул Лоле ежедневник. Она растерянно посмотрела в лицо парня. Тот сжал губы в тонкую линию и нервно взъерошил волосы.
– Спасибо, – прошептала Лола. – Ну, за математику.
Тюг посмотрел в карие глаза прямым, немигающим взглядом и, словно вынося приговор, произнес:
– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.
А затем позади него появилась Шарлотта. Словно цербер, она схватила парня за руку и потащила в противоположную от Лолы сторону.
– Мужское эго, – хмыкнул Амур.
И хоть Тюгу было всего пятнадцать лет, оно у парня уже имелось. Мужское эго словно тонкий лед: стоит лишь слегка тронуть, как оно тут же трескается и отзывается острым звуком… Тимоти Шалане был ахиллесовой пятой Тюгдюаля Шевалье, и Амур точно знал, как этим воспользоваться.
Акт VIIIВолшебный жест любви
СТАДИОН «ЭМИЛЬ АНТУАН» стал популярным после того, как его показали в сериале «Эмили в Париже». Так что уроки физкультуры в школе Paul-Claudel d'Hulst[4] никто не пропускал, и Лола не была исключением. Однако она шла туда не ради фотографий и постов в соцсетях, а потому, что действительно любила спорт. Ей нравился баскетбол – она с удовольствием расталкивала соперников и метко забрасывала мяч в кольцо. Играть Лолу научил Тюг, и с тех пор под недовольные писки одноклассниц девушка попадала в корзину, казалось, с любого расстояния. Но в начале сентября в учительском плане стоял футбол. Обычно девочки половину урока делали вид, что чем-то заняты, а потом садились вокруг футбольного поля и наслаждались игрой мальчиков. Кто-то из парней обязательно снимал футболку, и девичьи телефоны пополнялись фотографиями, сделанными исподтишка. Эти снимки потом миллион раз просматривались перед сном, подпитывая фантазии о том, как сложатся отношения, как случится первый поцелуй и признание в любви. Лола тоже не была исключением, но если весь прошлый год она грезила о Тимоти Шалане, то сейчас магия Психеи рассеялась (ничто не вечно, даже волшебство богов) и она его даже не замечала. Все внимание девушки было приковано к высокому парню, который не любил футбол и с нетерпением ждал второго триместра, когда начнутся занятия по баскетболу.
Школьницы уже расселись вокруг футбольного поля, телефоны были наготове, и возгласы восторга раздавались без стеснения. Тем временем на поле играли выпускной класс и класс Лолы. Тимоти Шалане тоже был там, и, вероятно, половина девичьих вздохов предназначалась именно ему. Игра, на удивление, была жесткой. Выпускники били соперников по ногам и всячески издевались над «малышами», как они прозвали класс Лолы. Учитель, похоже, не слишком следил за правилами, смотрел на игру одним глазом и не замечал фолов или явных нарушений.
Тюг был в ярости: ему не нравилось пинать мяч ногами, он предпочитал чувствовать шершавую резину ладонями. А еще этот Шалане… Ей-богу, у Тюга была настоящая аллергия на этого парня. Каждый раз, когда Тимоти попадался ему на глаза, Тюг изо всех сил сдерживал порыв запустить мяч ему в голову.
– Я открыт! – крикнул Тюг товарищу по команде.
Парень был готов принять мяч, который уже летел прямиком ему в ноги, но вдруг, словно из ниоткуда, появился Тимоти и попытался перехватить пас. Но вместо того, чтобы передать его своим одноклассникам, Шалане со всего размаху запустил мяч в лицо Тюга. Случайно.
Боль пронзила Тюга. По полю разнесся громкий мальчишеский смех. Тюг от неожиданности упал на газон, схватившись за нос. Неужели карма так быстро настигла его? За глупые мысли? «Ну почему судьба столь строга ко мне?» – думал в сердцах Шевалье.
– Эй, Тюг, думаю, твой нос только что забил гол! – со смешком протянул Тимоти.
Тюг поднял на него взгляд, и Шалане, увидев количество крови, замер. Крови было много, и острая боль никак не отступала.