рпичным первым этажом, вроде дома графини Ольги Дмитриевны Милютиной, дочери бывшего военного министра и генерал-фельдмаршала Дмитрия Алексеевича Милютина. А еще в городе по-прежнему витал все тот же патриархальный дух, который был бы еще унылей и ощутимее, не откройся в тысяча девятисотом году новая железнодорожная ветка от Москвы до Савёлова и не пройди она в точности посередине своего пути через Дмитров. А иначе захирел бы город, затух и покрылся бы мхом времени, как это случилось не с одним десятком древних русских городов, обратившихся в лучшем случае в поселки, а в худшем – исчезнувших совершенно и оставшихся лишь в редких упоминаниях древними летописями и чужестранными хрониками.
В городе насчитывалось четыре с половиной тысячи жителей, породненных либо знакомых между собой; десяток церквей и один мужской монастырь Святых Бориса и Глеба, поставленный, по легенде, по указанию самого князя Юрия Долгорукого. Монастырь этот, о коем упоминают летописи четырнадцатого века, строился московскими зодчими и прикрывал город со стороны тракта. А сам град Дмитров заслонял от недругов путь в суздальские земли.
А еще в городе имелась дюжина шинков, ежели не более, да трактиров не один и не два. Плюс шесть винных лавок – не захочешь, да запьешь, ибо все пьют, а ты что, ущербный какой или больной?
В городе на окраине – чугунолитейный завод, да близ Яхромы завод колбас «к которым нужен навык», как писал местный поэт Лев Зилов. И конечно же, знаменитые дмитровские баранки, вкуснее которых как не было, так и нет по всей России-матушке, а вот почему так и как такие баранки выпекаются, то и по нынешний день «тайна сия велика есть»…
А вот и полицейская управа в Дмитровском кремле, где находятся все городские присутственные места, включая тюремный замок. А что? Острог или тюрьма в какой-то мере тоже присутственные места, поскольку являются учреждениями государственными, предназначенными для работы с населением, то бишь гражданами Российской империи. Ну, а в чем заключается эта работа – это дело шестнадцатое…
Иван Федорович расплатился с возницей и, сделав несколько шагов по каменным ступеням крыльца, открыл высокую дубовую дверь.
Управа находилась на втором этаже не столь давно отреставрированного здания. Воловцов прямиком направился к начальнику управы, объявил о себе секретарю и менее чем через минуту уже входил в кабинет своего старого знакомого, надворного советника Панкратия Самсоновича Разумовского, начальника Дмитровской уездной полиции. С прошлого года Панкратий Самсонович совсем не изменился: он был все так же крепок и бодр и явно не собирался отправляться в отставку в силу немалого возраста. Похоже, он не менялся внешне уже лет десять-двенадцать. Так бывает со старыми служаками, когда время для них как бы останавливается и они выглядят одинаково и в шестьдесят, и в семьдесят лет. Правда, потом всего за год или даже полгода они быстро сдают и словно наверстывают то, в чем на время застыли: горбятся, лысеют, сохнут, теряют память, покрываются глубокими морщинами и начинают ступать шаркающей походкой. Таковой период, похоже, для начальника уездной полиции еще не наступил, и он, зорко глянув на вошедшего, поднялся из-за стола и пошел ему навстречу со словами:
– Рад снова вас видеть, Иван Федорович.
– И я рад, Панкратий Самсонович, – вполне искренне ответил Воловцов, пожимая руку Разумовского.
– Какая нужда на сей раз привела вас в наши края? – поинтересовался надворный советник.
– Труп, – просто объявил Иван Федорович. – Тот, что был найден мальчишками в мешке близ деревни Игнатовка.
– И что такого особенного в этом трупе, что могло бы заинтересовать судебного следователя по важнейшим делам из Москвы? – с некоторым удивлением прищурился уездный начальник полиции.
– По особо важным делам, – со скромной улыбкой поправил Разумовского Иван Федорович.
– Уже? – спросил Панкратий Самсонович, ничуть не удивившись, и добавил: – Тем более. Хотя никогда не сомневался в ваших способностях.
– Ну, если коротко, то суть такова… – не очень уверенно начал Иван Воловцов. – В Москве безвестно пропал человек, судебный пристав по фамилии Щелкунов. Последний раз его видели вечером в воскресенье десятого января. Несмотря на активный розыск, ни он сам, ни его тело не были обнаружены… Восемнадцатого января в понедельник здесь, в окрестностях Дмитрова, в лесочке близ деревни Игнатовка был обнаружен труп неизвестного мужчины, скончавшегося от удушения примерно неделю назад. Тело было помещено в мешок, и если бы не вездесущие мальчишки, оно так бы и пролежало до самой весны. Примечательно, что ни в Дмитрове, ни в его окрестностях никто в течение воскресенья десятого января и до понедельника восемнадцатого января не пропадал, поэтому труп из мешка так и остался неопознанным…
– Все верно, – не без удовлетворения в голосе произнес Разумовский. – За это время у нас никто, слава богу, не пропал.
– Вот и получается, что у нас в Москве имеется преступление без трупа, а у вас в Дмитрове налицо труп без преступления. Так почему бы вашему трупу в мешке не принадлежать нашему пропавшему судебному приставу Щелкунову? – заключил Иван Федорович.
Панкратий Самсонович, согласившись внутренне, что предположение судебного следователя по особо важным делам вполне резонно, не менее резонно заметил, выказав полную осведомленность о том, что происходит во вверенном ему уезде:
– Но насколько мне известно, ведь от вас уже приезжал человек, и он не опознал в означенном трупе человека, что пропал у вас в Москве.
– Приезжал, – согласился Иван Федорович. – Но этот человек мог и ошибиться…
– Ну что ж. Надеюсь, ваша версия окажется верной, – не стал более задерживать гостя надворный советник Разумовский, прекрасно понимая, что судебный следователь по особо важным делам прибыл из Первопрестольной не по личной блажи или прихоти, а по делам служебным, отлагательств не терпящим. И долго точить лясы со стариком ему, коллежскому советнику, некогда, да и невместно. – Сейчас я распоряжусь, чтобы вам, Иван Федорович, подготовили для работы кабинет. Тот, что вы занимали в прошлом году, вас, надеюсь, устроит? – поднял взор на Воловцова начальник Дмитровской полиции.
– Более чем, – благодарно отозвался Иван Федорович и с улыбкой спросил: – Он весьма уютный. А пальма в кадке там так и стоит?
– А куда ж она денется, конечно, стоит, – довольно улыбнулся в ответ Разумовский и добавил: – Мой секретарь к вашим услугам. Так что, если что….
– Благодарю вас, Панкратий Самсонович, – вполне искренне произнес Воловцов и направился к выходу из кабинета Разумовского. Дел в городе и правда хватало.
Глава 8План Рудольфа Вершинина
Мысль совершить что-либо решительное, радикальное, даже если это нечто расходится с законом пришла Вершинину с началом зимы. Имелась в виду не мелкая кража со счетов комиссионерской конторы «Гермес» (этот этап в его криминальной биографии был уже пройденным), а нечто более крупное и кардинальное, что могло бы разом поправить его финансовое положение, разрешить все денежные вопросы, включая многочисленные займы и залоги, и – чем черт не шутит – сделать богатым и уважаемым в обществе человеком.
Следует признать, что подобная мысль закралась в голову Рудольфу Залмановичу не впервые. Он не единожды думал, что в жизни пора многое поменять, отважившись на нечто такое, на что решаются немногие и что могло бы коренным образом улучшить его жизнь.
Какое-то время Вершинин носился с мыслью ограбить какого-нибудь богатея. И даже наметил достойную цель: Марк Аронович Шталь, ювелир, владевший несколькими ювелирными магазинами и мастерской, где лично изготавливал украшения стоимостью от нескольких сотен рублей и выше.
С полгода назад Марк Аронович делал предложение Эмилии в салоне Софии Морель, однако посулил слишком мало, и предложение было отвергнуто. Рудольф Вершинин и Эмилия Бланк в то время «обхаживали» престарелого маркиза де Гильи, и от денег, предложенных за «любовь без обязательств», отмахнулись, как от чего-то зазорного. Сейчас, наверное, таковое предложение было бы с благодарностью принято. Это если бы Рудольф Залманович оставался прежним Вершининым, собирающимся безбедно существовать за счет сутенерства. Однако после того, как он обнаружил у Эмилии несколько любовных писем и узнал, что у нее, помимо новых и старых знакомств в салоне Софии Морель, имеются еще романы на стороне для души, он крепко возревновал. И перестал торговать своей любовницей, что указывало на наличие к ней сердечной привязанности, вернее, одной из ее форм, правда, весьма непростой, путаной и весьма своеобразной.
И вот, вспомнив про ювелира Шталя, а главное про то, что Марк Аронович всегда носит с собой в бархатном мешочке особенные и наиболее дорогие драгоценные камушки, Рудольф Залманович решил именно с него начать менять свою жизнь коренным образом. Он составил план, по которому для начала надлежало съехать с шикарной квартиры на Ильинке (к тому же она стала не по карману) и затеряться в Москве, сведя все свои знакомства на нет. Затем Эмилия должна снять под чужим именем простенькую квартирку с отдельным входом где-нибудь на окраине города, где ни ее, ни Вершинина не знают и никогда не встречали. Завлечь в нее ювелира под предлогом интимного свидания таким образом, чтобы его никто не видел. Рудольф Вершинин спрячется в квартире в потайном месте, готовый в нужный момент проявить себя. В тот момент, когда у Эмилии Бланк и Марка Шталя свидание начнет перерастать в интимную близость, Вершинин неожиданно выйдет из укрытия и набросится на ювелира. Что с ним делать, обоим подельникам поначалу было непонятно: то ли забить ювелира до потери сознания, то ли перерезать ножом горло. После полуторачасового совещания было решено задушить Шталя бельевой веревкой, которую следовало заранее припасти. Тело ювелира, сложив надвое, следовало запаковать в большой мешок, затем засунуть в объемный дорожный баул и вывезти из Москвы поездом в какой-нибудь соседний город или даже станцию, где невозможно было бы обнаружить следов пропавшего Шталя. А потом – не сразу, а выждав некоторое время – реализовать камешки либо скупщикам, либо через ломбард и жить дальше, сыто, весело и беспечно. А можно было забрать из его конторы мешочек с камушками – благо, что ключи от своей лавки он тоже всегда держал при себе – и поехать на юг, где тепло и есть море. Например, в Геленджик или в Ялту…