… – такими словами закончила свой рассказ о встрече с судебным приставом Щелкуновым Эмилия Бланк. Сказала и тотчас прикусила губку, испугавшись и коря себя за несдержанность языка, искоса поглядывая на Вершинина. Однако Рудольф Залманович не стал в ярости размахивать кулаками и ругаться площадной бранью, как того ожидала Эмилия, и отнесся к ее рассказу неожиданно благосклонно.
– Говоришь, душка? – в задумчивости произнес он. – Сказал, что рад тебя видеть?
– Сказал, – кивнула Эмилия, еще не понимая, куда клонит обанкротившийся комиссионер.
– А ты, стало быть, сказала, что заходила к подруге и что мы с тобой расстались… – глядя в какую-то одному ему видимую точку промолвил Вершинин.
– Все так, – ответила Эмилия.
– А кто кого бросил, ты не сказала? – усмехнулся Рудольф Залманович, похоже, решив что-то для себя.
– Ты это к чему? – по-прежнему не понимая, куда клонит Вершинин, посмотрела на него Эмилия.
– К тому, что мы используем эту ситуацию… Я имею в виду то, что мы с тобой расстались, – пояснил Рудольф Залманович. – И используем в нашу пользу… – Вершинин помолчал, явно что-то обдумывая. – Так говоришь, он глаз с тебя не сводил?
– Так и было. Я ему определенно нравлюсь, – уже без всяческой опаски рассердить любовника произнесла Эмилия.
– Это хорошо, – констатировал Рудольф Вершинин. – Пришла пора оставить все наши невзгоды позади и зажить так, как нам того хочется.
– Ты готов совершить… большое дело? – посмотрела прямо в глаза Вершинину Эмилия.
– Готов, – ответил он без тени раздумий, поскольку с растратой последних денег, принадлежащих комиссионерской конторе первого разряда «Гермес», испустили дух последние остатки его понятий о добре и зле. – Я все основательно продумал…
– А полицейские… – осторожно поинтересовалась Эмилия. – Они нас не найдут?
– Не найдут, будь уверена, – промолвил Вершинин. – Оставим полицейских в дураках… – добавил Рудольф Залманович в крайней взволнованности. – Мы всех оставим в дураках… – Он немного помолчал, одолевая свою возбужденность, потом всем корпусом повернулся к Эмилии: – Послушай, что ты должна будешь сделать…
Глава 12Любопытная находка
Допрос полицейского уездного врача Маркина ничего, что проливало бы свет на личность покойного, не дал. «Ну да, смерть наступила от удушения… Да, все это весьма похоже на смерть насильственную, что подтверждается нахождением трупа в мешке» – заверял патологоанатом.
Оно и понятно: ежели бы неизвестный самоповесился, пусть даже и сняв с себя всю одежду, то остался бы висеть в лесочке на ветке дерева и не имел бы никакой возможности влезть в мешок. Стало быть, его кто-то туда запихнул…
«Да, труп до нахождения его мальчишками пролежал на морозе неделю плюс-минус день».
И это вполне укладывалось в версию, разрабатываемую судебным следователем Воловцовым, что неизвестный труп принадлежит пропавшему в Москве судебному приставу Владиславу Сергеевичу Щелкунову. Правда, в эту версию никто, кроме Ивана Федоровича, не верил, да и он не мог на все сто процентов утверждать, что найденный близ деревни Игнатовки труп принадлежит именно пропавшему в Москве приставу Щелкунову.
А еще уездный лекарь Маркин подтвердил, что у покойного имелось пониже пупка овальное родимое пятно размером с ноготь большого пальца руки. Само по себе это ничего не давало, но обозначенный факт отчего-то придал уверенности Воловцову в том, что его версия верна и вот-вот подтвердится каким-либо новым фактом.
И он случился.
В ожидании известий из Москвы от сыщика Стефанова Иван Федорович решил опросить мальчишек, обнаруживших труп, и съездить на место, где он был обнаружен.
Мальчишек ему доставили прямо в кабинет, причем двое из троих были малы, и их привезли вместе с родителями. Опрос их был недолог. Все пацаны показали, что нашли труп голого мужика совершенно случайно. Вернее, сначала нашли мешок, припорошенный снегом. Естественно, любопытство взяло верх (а что там в мешке?), и пацаны мешок развязали. А там – скрюченный голый мертвый дядька. Испугались, конечно, побежали домой, где рассказали родителям о находке, а уж те сообщили обо всем в полицию.
– А место, где вы нашли мешок, сможете показать? – спросил мальчишек Иван Федорович.
– Конечно, сможем, – уверенно ответил самый старший из них. – Мы там летом птиц силками ловим.
Поехали на двух дежурных полицейских бричках с кожаным верхом. Мальчишки, похоже, ехали на таком транспорте впервые и все время поглядывали в небольшие оконца по бокам бричек.
Дорога была накатанной, поэтому до лесочка близ Игнатовки доехали быстро. Проехав саженей полтораста лесом, остановились.
– Вон там мешок лежал, – указал рукою на кусты саженях в пятнадцати от дороги старший из пацанов.
Воловцов вышел из брички, проваливаясь в глубоком снегу едва ли не по пояс, дошел до места, на которое указывал парень, и осмотрелся. Да только что можно найти в заснеженном лесу? Заячьи да лисьи следы?
Вернулся на дорогу. И тут будто кто-то подтолкнул его…
– А что там дальше по дороге? – поинтересовался Иван Федорович.
– Овраги да буераки пойдут до самого Подчерково, – ответил отец одного из мальчишек.
– А сама дорога куда ведет? – спросил Воловцов.
– Дык до волостного села Пересветова, – услышал он ответ.
– Ну тогда туда и поехали, – приказал вознице Иван Федорович, усаживаясь в бричку.
– Куда? До Пересветова? – обернулся к нему извозчик.
– Нет. Покуда прямо, – ответил судебный следователь по особо важным делам. – А там поглядим.
Как только выехали из леска, то и правда начались глубокие овраги, возле одного из которых, обрывающегося прямо у дороги, Воловцов велел остановиться, – заметил что-то такое, что привлекло его внимание.
– Ну-ка, это что там? – указал он на чернеющий в белом снегу окованный железом угол то ли большого чемодана, то ли дорожного сундука.
– Щас глянем, – с охотой заверил Ивана Федоровича возница, которому хотелось поскорее отделаться от тягостной обязанности этого дня быть приписанным к полицейскому управлению и хоть что-то заработать за оставшиеся часы на извозе.
Извозчик соскочил с козел и спустился в овраг. За ним слез второй извозчик и один из родителей мальчишек. Втроем они раскопали находку. Ею оказался окованный по углам дорожный баул, точнее, большой деревянный сундук, с округлой крышкой и расстегнутыми ремнями, обитый английской зеленой клеенкою. Он был пуст, однако расстегнутые ремни указывали на то, что в сундуке перед тем, как быть сброшенным в овраг, что-то перевозилось.
«Уж не мешок ли с трупом лежал в этом сундуке? – подумалось судебному следователю Воловцову, который был весьма доволен своей находкой, случившейся как нельзя кстати и косвенно, но все же подтверждающей его версию. – Вполне возможно, что в сундуке везли тело покойного судебного пристава Щелкунова. Его же должны были в какой-то таре вывозить из Москвы? Так почему не в этом сундуке»?
Найденный сундук отвезли в кабинет Воловцова, где он занял место между экзотической пальмой в кадке и кожаным диваном. И кабинет сразу перестал казаться просторным.
Детально рассмотрев сундук, Воловцов обнаружил на нем остатки железнодорожного ярлыка с цифрами «1» и «8». Это опять-таки косвенно подтверждало его версию о том, что судебного пристава убили в Москве, после чего вывезли на поезде в город Дмитров, в пригороде которого преступники освободились и от трупа (припрятав его в лесочке), и от дорожного баула (сбросив его в другом месте в заснеженный овраг). Само собой, напрашивались дальнейшие определенные следственные действия.
Первое: в Дмитрове предстояло найти извозчика, который вез этот баул от вокзала в сторону деревни Игнатовки, допросить его на предмет седока или седоков и составить их подробный словесный портрет.
Второе: по возвращении в Москву надлежало произвести розыски по поводу баула, то есть расспросить служителей Бутырского вокзала о поклаже с сохранившимися цифрами «1» и «8», – когда баул был отправлен в Дмитров и кем.
Но главное – необходимо было в первую очередь удостоверить тождественность найденного в Дмитрове трупа с пропавшим в Москве судебным приставом Щелкуновым.
Телефонограмма из Москвы была короткой.
Сыщик Стефанов сообщал, что родимое пятно на два вершка пониже пупка у Владислава Сергеевича Щелкунова имелось. И формою, и размером пятно было с ноготь большого пальца руки. Это подтвердила одна из трех установленных любовниц судебного пристава. Причем рассказала она о родимом пятне и описала его самостоятельно, без всяких подсказок и намеков со стороны сыщика, что указывало на наличие такого пятна у Щелкунова уже не предположительно, а достоверно. Теперь Ивана Воловцова смущало лишь одно: по словам мещанина Гаврикова, видевшего, но не узнавшего в мертвом судебного пристава Щелкунова, волосы у трупа были темные, почти черные и будто бы вились. А у Щелкунова, согласно словесному описанию, волосы были прямые и светлые. Вроде бы не сходится? Возможно… Поэтому ничего не оставалось, как убедиться в этом самому. А это означало одно: потребуется эксгумация тела, для чего уже сейчас следует написать ходатайство. Кроме того, эксгумация была необходима и для одного эксперимента, задуманного Иваном Федоровичем.
Разрешение на эксгумацию судебный следователь по особо важным делам Воловцов получил без каких-либо задержек: в освидетельствовании мертвого тела и установлении, кому оно принадлежало, были заинтересованы все, начиная от начальника Дмитровской полиции Разумовского и заканчивая городским врачом.
Поехали на Ильинский погост. В присутствии городского врача, служителя морга и смотрителя погоста откопали гроб и вскрыли его. Врач и служитель морга удостоверили, что тело принадлежит тому самому неизвестному, труп которого нашли мальчишки в лесочке близ деревни Игнатовка.
Повезли тело в морг. Воловцов, согласно Уставу уголовного судопроизводства, сообщил всем присутствующим цель эксгумации, ознакомил понятых с актом первоначального осмотра трупа и сроком пребывания тела в земле.