– Этого он не сказывал… – буркнул извозчик.
– Поня-атно… И что, бричку вернул вовремя? – поинтересовался Иван Федорович.
– Ага, вовремя, – ответил возница.
– А когда? – спросил Воловцов.
– Ближе к ночи.
– Он один был?
– Один.
– Поня-атно… – снова промолвил судебный следователь.
Собственно, спрашивать больше было не о чем. Никаких конкретных данных о том, кто был этот господин с усами и в двубортной касторовой шубе, здесь, в Дмитрове, не получить. А вот выяснить, кто был отправителем большого дорожного баула с цифрами «1» и «8» на сохранившемся кусочке железнодорожного ярлыка, в Москве вполне возможно…
Глава 14Неслучайная встреча
В жизни неожиданные встречи, конечно, происходят. А вот случайные – вряд ли. Просто так в нашей жизни не происходит ничего; все, что в ней бывает, – закономерность и предопределено высшими силами или людьми, которые участвуют в нашей судьбе, благодаря тем самым высшим силам. Конечно, не являлась случайной и встреча Эмилии Бланк с судебным приставом Владиславом Сергеевичем Щелкуновым, что произошла в воскресенье десятого января недалеко от небольшого трехэтажного доходного дома Поляковых на Моховой, где находилась квартира Щелкунова. Эмилия искусно разыграла удивление, однако встрече с судебным приставом была искренне рада, причем по двум причинам.
Первая причина: свидеться с Щелкуновым велел Рудольф Вершинин, узнавший место проживания пристава. Это входило в новый план, что он задумал. Вторая – судебный пристав и правда нравился Эмилии.
Владислав Сергеевич тоже был искренне рад «неожиданной» встрече.
– Ах, это вы! – воскликнул он, завидев Эмилию, и тотчас решил, что сегодня он своего не упустит. – Вы никуда не спешите? – решил он брать инициативу в свои руки, тем более что женщины это любят.
– Нет, – не сразу и для вида подумав, ответила девушка.
– Тогда я приглашаю вас в кондитерскую, – решительно произнес Владислав Сергеевич и, сделав руку крендельком, просунул в него ладошку Эмилии. Руку она не отняла, и они пошли под руку в сторону гостиницы «Петергоф», где на первом этаже располагалась кондитерская Эйнема.
В кондитерской Эмилия заказала себе горячий шоколад, каштаны в сахаре и детский мармелад в форме симпатичных зверюшек. Покуда все это поедалось с видимым удовольствием, девушка без умолку болтала и задавала Щелкунову различные вопросы, на которые он бездумно отвечал, любуясь щебечущей Эмилией. Он назвал свой точный адрес и совершенно не заметил, как проговорился, что у него дома в кабинете лежит крупная казенная денежная сумма, внесенная взыскателем в качестве обеспечения затрат и издержек на ведение судебного дела. Он вообще многого не замечал. Впрочем, Эмилия была хорошей актрисой и роль свою исполнила безукоризненно.
Когда все было выпито и съедено, Эмилия, облизнув губки розовым язычком, наивно посмотрела на Щелкунова и спросила:
– А можно мне с собой чего-нибудь сладенького?
– Можно, – умилился непосредственности милой девушки Владислав Сергеевич и купил ей коробку конфект «Ну-ка, отними» с шоколадным кремом и квадратную жестяную баночку с монпансье из фруктовых соков.
– Благодарю вас, – немного стесняясь, произнесла Эмилия и сделала книксен, что еще более умилило Щелкунова.
Когда они вышли из кондитерской, сделалось немного неловко, ведь надлежало что-то говорить и куда-то идти, и лучше вместе, нежели порознь. И после минутного молчания Эмилия тихо промолвила:
– Знаете что?
– Что? – с надеждой в голосе спросил Владислав Сергеевич, решивший, что уж если сейчас и расставаться, так только до сегодняшнего вечера. И быстро добавил: – Хотелось бы продолжить наше знакомство…
Девушка опустила головку и едва слышно произнесла, давая понять Щелкунову, что это дается ей не просто:
– Мне тоже… Приходите сегодня на квартиру моей подруги часам к… семи. Она проживает в Хамовниках на Малой Царицынской улице в доме Балантьевой. Вход отдельный, – добавила Эмилия и, подняв голову, внимательно посмотрела на Щелкунова: – Подруга отъехала на несколько дней, так что мы будем с вами одни… Придете?
– Всенепременно, – ответил Владислав Сергеевич и непроизвольно сглотнул слюну…
– Ты просто прелесть! – выслушав рассказ Эмилии, запальчиво произнес Рудольф Залманович. – Тебя мне послал сам Господь Бог! Значит, все свершится сегодня?
– Сегодня, – кивнула Эмилия, победно поглядывая на любовника и ожидая новых благодарностей и заверений в неизбывной любви.
Вершинин вскочил с места и стал нервически потирать ладони. Вот оно, большое дело, что послужит началом новой жизни! Безбедной и беззаботной. Оно случится именно сегодня вечером.
Рудольф Залманович возбужденно прошелся по комнате, где все и должно было произойти…
Готов ли он к этому?
Готов. Давно. Еще когда растратил первую сотню рублей, принадлежащую его компаньону.
– Так значит, ты говоришь, деньги у него лежат в кабинете? – подошел Вершинин к Эмилии, закончив свои нервические метания по комнате.
– Да, так он мне сказал, – ответила девушка и выжидающе посмотрела на него. Однако вместо россыпи благодарностей и пылких заверений в любви Рудольф Залманович просто сел рядом, повалил Эмилию на диван и импульсивно стал стягивать с нее одежды. Потом, вскрикнув от резкой боли – это Эмилия в порыве страсти укусила его за мочку уха, – он резко вошел в нее, и время для них остановилось…
Чуть более чем через четверть часа Эмилия как примерная хозяйка разливала по чашкам чай. Пили его молча, думая каждый о своем.
Вершинин – о том, что после того, как с судебным приставом будет покончено, следует наведаться в его квартиру, да так, чтобы его никто не видел, и найти деньги, о которых Щелкунов говорил Эмилии. Еще Рудольф Залманович думал о том, сколько денег лежит в квартире пристава, и неплохо было бы, если их было хотя бы рублей пятьсот. А лучше тысяча или две.
Эмилия думала о том, что нынешней ночью, возможно, закончится ее безденежное существование и она наконец получит возможность прикупить себе наручные часики и новый гардероб с каракулевой шубкой и муфточкой. Ведь суконное пальтецо уже износилось и не очень грело. Ладно, что покуда зима так себе, с частыми оттепелями. А придет февраль с его вьюгами и трескучими морозами? Как тогда?
После чая принялись выжидать время, и оно, как это всегда водится, стало идти медленно. В половине седьмого Вершинин приготовил веревку и уселся возле портьеры, а Эмилия плеснула на себя капельку из остатков духов «Лила Флёри» и присела рядом.
Чем ближе подходили часовые стрелки к цифре семь, тем они двигались медленнее. Где-то без пяти семь стрелки вообще встали. По крайней мере, так казалось.
А потом в дверь постучали.
Вершинин вздрогнул и посмотрел на Эмилию, которая чуть кивнула ему. Она была немного бледнее обычного, но было похоже, что к осуществлению задуманного она была готова, – уж очень хотелось поскорее прикупить каракулевую шубку. А то скоро зима кончится, а она так и не пощеголяет в своей шубке с муфточкой.
Рудольф Залманович, кажется, не был столь решительно настроен, однако отступать тоже не собирался. Он поднялся с дивана и быстро занял позицию за тяжелыми портьерами, закрывающими окна в спальне. Эмилия, подождав, когда портьеры перестанут колыхаться, пошла открывать.
– Кто там? – спросила она, подойдя к двери.
– Это я, – услышала она голос судебного пристава и, чуть помедлив, открыла дверь…
Глава 15Дорожный баул весом шесть с половиной пудов
Попрощавшись со стариком Разумовским и поблагодарив его за помощь, Иван Воловцов отбыл на поезде Савёловской железнодорожной ветки в Москву. Баул, что был найден в овраге по дороге на волостное село Пересветово, ехал в отдельном вагоне вместе с багажом других пассажиров.
Прибыв на Бутырский вокзал, названный так, поскольку он был периферийным и расположенным за городом у Бутырской заставы, Иван Федорович прямиком направился к руководству вокзала. Вслед за ним перронный носильщик с большим жетоном на груди вез на своей тележке баул, крытый английской клеенкой.
– Нет, нет и нет, – преградил Воловцову дорогу возле служебного входа в здание вокзала тучный господин с бакенбардами, оранжевой фуражке с кокардой и черном пальто с пуговицами, на которых были крестообразно изображены топор и якорь. – Багаж принимается на грузовом дворе по мере отправления поездов. А сегодня на Дмитров поездов более нет.
– Мне не надо в Дмитров. Я только что прибыл из Дмитрова, – промолвил Иван Федорович и представился: – Судебный следователь по особо важным делам Московской судебной палаты, коллежский советник Воловцов Иван Федорович. А это, – продолжил он, указав на сундук, – важное вещественное доказательство. Иными словами – улика…
– Помощник начальника станции надворный советник Органовский Дмитрий Степанович, – представился тучный господин с бакенбардами и черном пальто. – Так что вы хотите?
– Я хочу знать, когда этот баул был отправлен в Дмитров и кем, – заявил Воловцов.
Помощник начальника станции подошел к сундуку, покоящемуся на тележке, наклонился, осматривая его, увидел остаток ярлыка с цифрами «1» и «8» и поднял голову:
– Это вам могут сказать конторщик и наклейщик ярлыков.
– А вы не могли бы их привести? – спросил Иван Федорович.
– Куда? – посмотрел на Воловцова помощник начальника станции.
– Сюда, – ответил судебный следователь по особо важным делам. – Ну не носить же мне этот сундук по разным вашим кабинетам…
Органовский понимающе кивнул и вошел в здание вокзала. Вышел он из него минуты через три-четыре. Его сопровождали двое мужчин, один из которых, что был в очках и нарукавниках, явно пребывал в должности конторщика.
– Этот баул я привез из Дмитрова. Полагаю, он был отправлен из Москвы не ранее десятого января и не позднее восемнадцатого. Мне бы хотелось знать, кто отправил баул в Дмитров и когда, – поздоровавшись и представившись, произнес Иван Федорович, обращаясь к конторщику.